Читать книгу "Литература и котики. Для тех, кто не разучился читать - Ольга Владимировна Латунова"

близко придерживался оригинала, но привнес и русский национальный колорит.

Одним из редакторов переводной книги сказок Перро был И. С. Тургенев. В своем предисловии он писал:

«Действительно, несмотря на свою щепетильную старофранцузскую грацию, сказки Перро заслуживают почетного места в детской литературе. Они всегда занимательны, непринужденны, не обременены излишней моралью, ни авторской претензией; в них чувствуется влияние народной поэзии, их некогда создавшей; в них есть именно та смесь национально-чудесного и обыденно-простого, возвышенного и забавного, которое составляет отличительный признак народного вымысла».

В вопросах фольклора позиция В. А. Жуковского была такой: для него, как и для его товарищей по «Дружескому литературному обществу», была важна проблема включения русской литературы в контекст великих европейских литератур, но без утраты своих национальных особенностей, а путем органичного сплетения национальной специфики с западноевропейскими корнями.

Чтобы было понятно: «Дружеское литературное общество» было основано в 1778 году в Москве. Это было объединение литераторов-единомышленников из числа воспитанников Московского университетского пансиона — закрытого заведения для мальчиков из дворянских семей. Инициатором общества был поэт и переводчик Андрей Иванович Тургенев (1781–1803). С ним Жуковский сошелся в пансионе, и их искренняя дружба продолжалась до самой кончины Тургенева. Вторым важным для Жуковского человеком был Андрей Сергеевич Кайсаров (1782–1813). Он был зачислен в Лейб-гвардию Семеновского полка, но под влиянием друзей бросил службу, чтобы полностью отдаться самообразованию и литературе. Так вот Кайсаров обращался к древней русской истории и мифологии, а Жуковский — к народной поэзии, которую он воспринимал на фоне общемировой культуры. Последний, в частности, сочинил комическую оперу «Алеша Попович, или Страшные развалины», переводил и перерабатывал сказки из сборников братьев Гримм. В 1831 году (одновременно с А. С. Пушкиным) он начал заниматься поэтической переработкой известных русских и западноевропейских сказок.

Что касается «Кота в сапогах», то Жуковский практически не изменил сюжетную основу, и все же его сказка отличается от сказки Шарля Перро, причем не столько тем, что у Перро это проза, а у Жуковского белый стих, сколько своеобразной расстановкой акцентов. У Перро больше внимания уделено характеру героя-человека, который с помощью своей «части наследства» (кота) преодолевает житейскую несправедливость и добивается успеха. Совсем по-другому у Жуковского. В его сказке кот — центральный персонаж, а его хозяин и другие действующие лица служат лишь фоном, как, например, поле, река, мельница, замок людоеда и т. д. Они необходимы для того, чтобы двигался сюжет и чтобы характер кота ярче проявлялся во взаимодействии с ними.

Гениальный кот Мурр (Эрнст Теодор Амадей Гофман)

Немецкий писатель-романтик и сказочник, а также композитор, художник и юрист Эрнст Теодор Гофман (1776–1822) написал сатирический роман, который имеет очень длинное название: «Житейские воззрения кота Мурра вкупе с фрагментами биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера, случайно уцелевшими в макулатурных листах». Он вышел в двух томах в 1819 и 1821 гг. Композиция романа представляет собой две независящие друг от друга сюжетные линии — «автобиография» кота Мурра и история жизни при дворе в карликовом немецком княжестве капельмейстера (руководителя хоровой капеллы или оркестра) Иоганнеса Крейслера.

Историю с макулатурными листами автор объясняет тем, что, когда книга уже пошла в печать, вдруг оказалось, что повесть Мурра то и дело перемежается вставками из совершенно другой книги — биографии Крейслера. И что же выяснилось? Оказалось, что когда кот Мурр излагал на бумаге свои житейские взгляды, он распотрошил книгу из библиотеки своего хозяина Абрагама, использовав ее в качестве промокательной бумаги. Вырванные листы (посторонние фрагменты) остались в рукописи, и их по небрежности тоже напечатали, словно они принадлежали к повести кота Мурра.

Такое вот интересное построение сюжета, придуманное затейником Гофманом. Такая вот параллельная биографическая история некоего Крейслера, дающего уроки музыки дочери князя принцессе Гедвиге и ее подруге Юлии, и его друга маэстро Абрагама, органного мастера и настройщика роялей, слывущего магом и алхимиком. Но эта история не может перекрыть повествование кота по своей глубине. В этом двойном сюжете Гофман в полном объеме показал свою писательскую незаурядность. Многие эпизоды жизнеописания Крейслера дополняют события, изложенные котом Мурром.

По сюжету, кот Мурр полагает, что родился в доме маэстро, причем не иначе как на чердаке — откуда же иначе могла взяться возвышенность его ума и духа. На самом деле, когда он был еще слепым котенком, его вместе с братьями и сестрами утопили в реке, и он, чудом не захлебнувшись, был вытащен из воды проходившим по мосту Абрагамом. Воспитание в лучших традициях Руссо (маэстро любил читать вслух), наряду с тягой к письменному столу и книгам на его столе, привело к тому, что Мурр очень скоро обнаружил в себе удивительную одаренность и необычайные таланты. Он быстро обучился чтению и письму, познакомился с иностранными языками, а также завел «светские знакомства с соседскими кошками и собаками».

Первыми литературными опытами Мурра были дидактический роман «Мысль и чутье, или Кот и Собака», созданный не без влияния пуделя Понто, а также политический трактат «О мышеловках и их влиянии на мировоззрение и дееспособность кошачества». Тетрадь с произведениями Мурра попала в руки хозяину пуделя, а тот «наябедничал» на гениального кота маэстро Абрагаму. Маэстро, обеспокоенный тем, что его кот более озабочен изящной словесностью, чем мышами, закрыл Мурру доступ к чтению. «Быть непризнанным, даже осмеянным, — что может причинить горшие страдания гениальному коту?! Натолкнуться на препятствия там, где ожидаешь наивозможнейшего поощрения, — что может сильней ожесточить великий ум?!» — стал сетовать Мурр. Но он тут же утешился, заявив, что «чем тяжелее гнет, тем сильнее сопротивление, чем туже натянута тетива, тем дальше полет стрелы». Ему запретили читать — что ж, тем свободнее будет творить его дух, черпая силы в самом себе. Короче говоря, он стал частенько наведываться в погреб дома, где «собиралось многочисленное общество котов самого различного возраста и положения».

Похожие переживания испытывал и капельмейстер Крейслер. Он тяготился своей ролью при дворе, светским этикетом и окружающим его лицемерием. И утешением ему служило общество милой Юлии, чья душа, как и его, была открыта «небесным звукам».

И для кота Мурра пробил час любви: на одной из ночных прогулок по крыше он повстречал очаровательную кошечку по кличке Мисмис.

В романе Гофмана их первое свидание описано так (здесь и далее перевод с немецкого Д. Л. Каравкиной):

О, какое это было свидание! Какой восторг, какая невыразимая нега любви вздымала грудь мою! Мисмис — позднее я узнал от малютки ее имя — сидела в изящной позе на задних лапах и умывалась, по многу раз проводя лапкой по мордочке