Читать книгу "Нас не существует - Татьяна Зингер"

Произвести впечатление на наивную тринадцатилетнюю Наташу было делом несложным, поэтому теперь она завороженно рассматривала друга – экий храбрец! – а Дима того и добивался. Он любил бахвалиться перед подругой любой мелочью: и дыхание задерживал на несколько минут, и по деревьям лазал, и на спор речку переплывал.

– Поняли! – раздался ехидный голос.

Наташа от неожиданности подпрыгнула на кровати. Дима едва не выронил из рук горящую свечку. Мужества в нем резко поубавилось.

– Ты кто такой? – как можно спокойнее спросил он, обращаясь к дверному проему.

– Дух, кто ж еще, – продолжал язвить голос.

– Настоящий? – пискнула Наташа.

– Ага.

И тут на пороге появился сам «дух». Высокий, худой, светловолосый мальчишка, щурящийся от направленного на него Наташей луча фонарика. На вид он был возраста Димы: лет пятнадцать-шестнадцать, не больше. Рубашка на нем топорщилась и была мятая настолько, будто никогда не видела утюга. Незнакомец громко зевнул, точно его разбудили после вековой спячки.

– Ну и кто потревожил мою обитель? – с вызовом вопросил он.

– Извините нас, дух.

Дима недобро глянул на подругу.

– Дурында, он такой же дух, как мы с тобой. Эй, ты, зачем притащился сюда на ночь глядя?

– Шашлыки собираетесь жарить? – вместо ответа полюбопытствовал «дух», потирая ладони.

– Угу, – хмуро согласился Дима.

– Значит, я притащился за шашлыками. Угостите?

– Нет, – начал было Дима, – самим не хватит…

– Разумеется, хватит, – перебила его Наташа, верно рассудившая, что два защитника лучше, чем один. – Вместе веселее будет. Я, кстати, Наташа. А это – Дима.

– Приятно познакомиться. Кир.

И новый знакомый расплылся в довольной улыбке.

Глава 2

Кто такие духи?

Наступил новый день. Такой же знойный, как и предыдущий. Все так же шел сериал по телевизору, и бабушка все так же протирала уголки глаз платочком в особо трогательных моментах. Может, за несколько часов ничего не изменилось?

С этой мыслью Наташа уселась делиться переживаниями минувшего дня с дневником. Он велся ею с начальных классов и был лучшим другом, который знал абсолютно все. Она никогда не выкидывала исписанные тетради, а убирала их на полку. Через несколько лет кроме старых ежедневников там больше ничего не помещалось. Мама все порывалась выбросить их или сдать в макулатуру, но Наташа не позволяла. Это память! А вдруг ей захочется на старости лет перечитать переживания юности? Кто знает ее, эту старость лет?

Училась Наташа в меру хорошо. «В меру» – то есть особо знаниями не блистала, но из класса в класс переваливалась. В литературе более-менее разбиралась: с детства перечитала множество мифов, сказок, сворованных у мамы любовных романов. А в математике, химии, физике даже не «плавала», а тонула как топор. Только изредка невнятно булькала при ответах у доски.

Наташа почесала кончиком ручки затылок и начала писать.

…Кир сразу влился в компанию. Чахлый огонек с его помощью раздулся в целое пламя. С Димкой они немножко поспорили о том, как насаживать мясо на шампуры, но быстро остыли.

Сам он был, очевидно, из городских – Наташа так и не поняла, откуда точно, – но приехал в Камелево не на каникулы, а «просто так».

– Ты учишься? – уточнила Наташа.

– В… десятом классе, – помедлив, ответил Кир.

С сентября Дима шел в девятый, поэтому казался семикласснице Наташе стариканом. Она с трудом представляла, как доживет до поры жутких выпускных экзаменов, зато ждала, когда наконец-то сможет цокать шпильками по коридорам школы – все девятиклассницы носили высокий каблук, и их никто не называл «слишком маленькой для таких туфель».

– Ничего себе! – воскликнула Наташа. – А по тебе и не скажешь!

– Да ничего особенного, – пробурчал Дима, подперев щеку кулаком. – И я бы так мог, если бы четвертый класс пропустил.

– А я просто в семь лет пошел. Вот и считайте.

Наташа считать не стала, поверила на слово. Она со старшеклассниками не ладила – стеснялась. Дима – дело другое, они дружили с младенчества. Поэтому Кир показался особенно привлекательным. Взрослый, симпатичный, но свойский, без выпендрежа – много ли таких?

– Чем занимаешься в свободное время? – ледяным тоном спросил Дима.

Кир откусил кусок от куриной грудки. На рубашку капнул жир, но новый знакомый не обратил на оплошность никакого внимания.

– А… По мелочам, – сказал он, вытирая губы уголком рукава. – Читаю много. Иногда наблюдаю за разными существами.

– Животными? – Наташа подалась вперед.

Дима привычным движением отодвинул подругу обратно, иначе бы та непременно угодила длинными волосами в мангал. Это случалось при каждой вылазке на шашлыки: не пряди опалит, так бровей едва не лишится. Новые ожоги, ссадины, царапины появлялись на ней с поразительной частотой, и каждый раз Наташа оправдывалась, что не представляет, откуда они взялись. Диме ответ казался очевидным.

– Не совсем. За мифическими, описанными в так называемых легендах и суевериях, – в тоне проскочили учительские нотки, но только на мгновение.

Все. С той секунды Кир превратился в героя. Без коня и шпаги, но и так сошло на ура. Наташа слушала его, раскрыв рот и забывая жевать.

– А где ты их берешь? – допытывалась она. – Придумываешь?

– Нахожу. – Кир развел руками.

– Настоящих?! Где?!

– На болотах, заброшенных кладбищах, в лесах.

– Ага, – оскалился Дима, – ты еще скажи, будто встречался с зелеными человечками.

– Нет, зато видел настоящего водяного.

– Утопленника-то? – измывался Дима, поигрывая в пальцах зажигалкой. – Синюшный, оплывший?

– Помолчи! – Наташа ткнула друга локтем в бок и расплылась в сладкой улыбке. – Кир, рассказывай дальше.

– Рассказывать скучно, – тот скривился. – Нужно смотреть.

Дима восторжествовал: дескать, конечно, этот зазнайка двух слов связать не может. Он, Дима, пятнадцать лет прожил в деревне и ничего мистического не встречал. А уж выдумывать каждый горазд: нереальное тем и хорошо, что доказать его отсутствие невозможно.

– Так показал бы, – намекнул он.

– Зачем? – Кир удивился. – Ты ж все равно не веришь.

– А мне? – отозвалась Наташа, смущенно комкая салфетку.

– Не уверен, есть ли смысл. В чудеса или веришь по-настоящему, или не веришь вовсе.

Наташа задумалась. Она не слишком-то доверяла байкам, но боялась их. И ночами по квартире страшилась ходить – казалось, что из-за угла выскочит разъяренный монстр. Пятки никогда не высовывала из-под одеяла – оттяпают. А уж силуэты предметов во тьме словно надвигались ужасающими громадами. Мама называла это самовнушением.