Читать книгу "Нас не существует - Татьяна Зингер"

По Ташке было видно: не горит желанием дружить. Когда замечала Кира – хмурилась и сбегала. Не здоровалась, не общалась. Часами просиживала в беседке и разглядывала книжицу в кожаной обложке. Что там написано? Наверняка нечто важное. А он для нее – чужой человек. Зачем она вытаскивала его из небытия?..

Ту белобрысую девчонку, Иру Смелову, наказали. Подробностей Кир не спрашивал, но оказалось, что дядя Сережа с отцом Смеловой нашел общий язык и почти сдружился. И все. Уехала она из деревни зареванная. Соседки долго шушукались, мол, отец ей по первое число всыпал. Бабушке Ташкиной Смелов-старший позвонил спустя день и долго извинялся за случившееся. Он предлагал денег или любую поддержку, а Раиса Петровна хмыкнула:

– Пристройте-ка мальчика одного в школу. По блату. Но на домашнее обучение, нам его подтянуть надо.

Парень по имени Иван уехал с родителями из деревни, продав дом. Его домовой отзывался о нем нехорошими словами и очень радовался отъезду. Отомстить за Ташку Киру не удалось, ну, да и ладно. Домовой сказал, что напоследок оставил на одежде Ивана метку, увидев которую любой другой домовой начнет ему пакостить.

В последние недели лета Кир зубрил школьную программу. Он совершенно не разбирался ни в логарифмах, ни в таблице Менделеева, а английский язык казался ему белибердой. Но учился, заставлял себя, ночами просиживал над учебниками, запоминая формулы. Начальные знания у него были, но что касается чего-то более серьезного – полный провал. Приходилось выкладываться на полную, чтобы что-то усвоить.

А среди нежити поползли слухи, будто местный парень шастает по чащобе да пытается разнюхать про хранителей или прочую нечисть. Разумеется, ничегошеньки у него не получится. Лес открывает свои тайны только тогда, когда этого хочет. Кир помнил того парня. Когда-то давно они подрались с ним из-за Ташки. Ха, тогда он называл Кира сумасшедшим, потому что тот рассказывал про русалок и цветущий папоротник. А теперь сам их искал. Не найдет. Никогда не найдет.

…Ташка уезжала поздно вечером, когда первые звезды нерешительно выступили на небе.

У Кира билось сердце. Не по-обычному (хотя к биению он так и не привык), а выскакивало из груди и куда-то рвалось.

Он так и не отважился признаться, как скучал без нее те два года, пока Ташка жила в городе, училась в школе, гуляла с друзьями.

И как он нервничал, если она не приходила на поляну этим летом, как хотел кричать, чтобы она заметила его. Но он был совсем слаб, только входил в права хранителя; и разве что веткой мог качнуть или цветок вырастить – сущий пустяк. Когда она сказала, что им незачем общаться, – в нем что-то оборвалось. Он еле справился со слабостью, не позволяя погибнуть растениям, которые оберегал. Потом она появилась на поляне вновь, но не одна. Он был готов принять друзей Ташки, но те не были ее друзьями. Они не нравились ей и раздражали его. Зато Ташка гладила траву, а ее волосы в свете костра становились медно-рыжими. Прежняя, настоящая…

Искру Кир увидел поздно. Ташка объяснила, что пожар устроил Иван, но это было неправдой. Всему виной неосторожность. Кир вовремя не приметил, не успел затушить ветром, наоборот, раздул пламя, и то начало пожирать палатку. Кир думать ни о чем не мог. Ташка пострадает! Пламя потухнет, но она обожжется. Он вырвался из своего дуба наружу, подлетел к ней, звал, умолял проснуться, теребил ослабшими руками. Пускай сгорит весь лес, но не она!

Он успел…

…Боли не было, вспышка – и все прекратилось. Духи не умирают, но исчезают, как облако пара.

…Он очнулся у озера. На душе так спокойно и легко. Зачем куда-то торопиться, к кому-то спешить? Если остаться здесь, никогда не будет плохо. Он долго-долго наслаждался покоем, но появилась какая-то рыжеволосая девочка. Она что-то твердила, суетилась вокруг. Ему не хотелось ни слышать, ни видеть ее… Кто она? Это сейчас Кир осознавал, что Ташка, но тогда она была для него абсолютно незнакомой вертлявой занозой. Что случилось дальше? Он не помнил.

…Проснулся Кир на Ташкиной кровати. Нет, знать он не знал, чья эта кровать с одеялом в ромашках. Подсказал Лютый, притопывающий от нетерпения на месте. Домовой долго жал Киру руку своей маленькой ручонкой и одобрительно хмыкал. А потом ударил себя по лбу:

– Это, Натка там! Ее бьют, меня мои коллеги оповестили! Выручай подругу!

Кир пулей понесся на окраину деревни, минут за пять добежал. Навалял накачанному парню за все обиды, за то, что Ташку привязал к стулу. И тот, со своей перепуганной подругой, умотал прочь, шмыгая разбитым носом. А Ташка была целехонька, только перепачкана.

Дальше они наговорили всякого, разобижались.

– Как дети малые, – фырчал Лютый.

И Кир соглашался с ним, но стать взрослее не мог. Ну а что, ей можно обижаться, а ему – нет? Чем он хуже?

…Ташка тянула чемодан на колесиках, и тот смешно скакал по ступенькам. Раиса Петровна теребила носовой платок, ее муж по-старчески охал. Дядя Сережа подгонял жену (то ли бывшую, то ли будущую), которая красила губы у зеркала и отзывалась коротким:

– Минутку!

Ташка заплела тугую косу, но у уха вылезла прядка. Раиса Петровна заправила ту, погладила внучку по макушке.

Кир, облокотившийся о перила крыльца, так и не рискнул попрощаться. Может, потом, попозже. У них достаточно времени. Когда-нибудь они найдут общий язык. Или нет?..

Он так и не научился давать волю эмоциям. Духов этому не обучают, наоборот, первое правило: отречься от мира людей. А Кир не смог. Никогда не умел. Он завидовал хохочущим компаниям, устраивающим в лесу пикники. Завидовал детям, у которых были мамы и папы. Когда он увидел двенадцатилетнюю девочку Наташу, то целый год наблюдал за ней перед тем, как познакомиться. С ней он обычно ехидничал, отнекивался, извивался, но не был честен на все сто.

Однажды он чуть не упустил ее из-за такой же твердолобости. Не собирался мириться, боялся за нее и, наверное, за себя. Неужели он с тех пор не стал мудрее и старше? Глупый дух. Нет, уже не дух, а человек.

Ташка подкатила чемодан к багажнику и оглянулась на Кира. Их взгляды пересеклись. Парень помассировал ноющие виски. Тяжко быть человеком.

Она закусила губу, отвернулась к машине. Волнуется…

И тут Кир вспомнил! Там, на озере… Теплые пальцы касаются его кожи, голосок боязливый, дрожащий… И три коротких слова… Самых важных три слова на всем белом свете.

– Таш, я тоже! – выкрикнул Кир как полоумный.

Она обернулась резко, только взлетела в свете фар огненно-рыжая коса.

– Что? – спросила шепотом.

Кир пересек разделяющее их расстояние. Какая же она низенькая без каблуков. Смешливая, веснушчатая.

– Я тоже, – с улыбкой повторил Кир, не собираясь ничего уточнять.

Но по глазам понял – она догадалась.

История эта началась два года назад у заброшенной больницы и заканчиваться не собиралась.