Читать книгу "«Засланные казачки». Самозванцы из будущего - Герман Романов"

Во-вторых, шашка Пасюка привносила в его образ некий колорит, добавлявший в глазах Родиона еще больше уважения и тайного трепета перед настоящим, с его точки зрения, казаком.

Правда, что такое этот настоящий казак, Родион для себя, по причине своего недавнего вступления в славные ряды иркутских казаков, пока еще не определил, но пример для подражания перед его глазами уже имелся, и какой!

А на груди у Пасюка!

Еще один недостижимый пока образчик идеала: сплошь, что называется, первая часть народной мудрости, которая про грудь в крестах! В четыре ряда «иконостас» казачьих медалей закрывал в некоторых местах даже пуговицы.

Чего тут только не имелось, проще было сказать, чего тут не было, но это не мог бы сделать даже сам Пасюк, ибо современная казачья геральдика сводилась к принципам: «А почему бы нам, браты-казаки, не сляпать медальку, а чему ее посвятить, потом придумаем!» и «На тебе, казак, носи за то, что ты – казак!», поэтому все попытки систематизации несчетного числа современных казачьих наград неизбежно заходили в тупик.

Однако надо было отдать должное, Пасюк не опустился, как некоторые, до банальной покупки старых, дореволюционных и времен Гражданской войны, наград с последующим навешиванием на могучую грудь!

Это уподобление обвешанным блестящей мишурой новогодним елкам вкупе с не меньшей экстравагантностью поведения и тягой отнюдь не к прекрасному, а к бутылке, свойственные современному российскому казачеству, давно получило у обывателей презрительное наименование «асфальтного или ряженого воинства», а равно «кошачье-собачье войско».

Сегодня же Пасюк очень сильно удивил Родиона: он надел всего лишь три награды.

«Понимаешь, не поймут меня местные! Стыдно перед ними: они-то, как мы, к казачеству по-другому относятся… Совсем по-другому, чтобы тут Тузиком выставочным, этаким кобелем-производителем, премированным гарцевать, позвякивая на каждом шагу! Да и вообще, тошно мне…»

Отчего и почему «тошно», Родион так и не понял, но решил все-таки выяснить, но потом, в более подходящее время.

Сейчас же, отбивая зубами чечетку, Родион проникся осознанием того, что форма современных казаков была слишком блестящей и красочной, предназначенной в основном для постановочных народных гуляний, чего не скажешь о месте и времени, в котором они с Пасюком сейчас щеголяли.

Так вот, исходя из всего перечисленного, вид бравого Пасюка неизбежно привел Родиона в уныние. Желтые петлицы шинели, судя по степени износа, нашли в его лице явно не первого владельца, благо приобретены им были по очень сходной цене и являлись плодом кустарных трудов очередного казачьего народного умельца, с заточенными под известно что руками, и также криво были пришиты, но уже самим Родионом.

Погоны приходились под стать петлицам: потертые, выцветшие, серебряные, с одинокой звездочкой подхорунжего (но с дырками еще под три – «на вырост») на желтом просвете, через который проступала кое-где нездоровая краснота – изначальная расцветка погона была самолично замазана «штрихом» и покрашена фломастером.

Эти погоны напоминали ему старые стоптанные синие сандалии, в которых словно выросла вся деревня у бабушки, куда его отвозили на лето к родне на каникулы, и доставшиеся, наконец, Родиону.

– Эй! – увесистый хлопок по спине вывел из минутной задумчивости. – Замерз, чего ли? Не боись, Родя, прорвемся! – Пасюк потряс Родиона за плечи. – Ни хрена не обморозимся, коли для сугреву имеется!

Он выудил из-за пазухи початую бутылку водки:

– Давай доставай из кармана закусь и стаканчики!

Однако Родиону сделать это было не просто: теплые вязаные варежки лишали возможности разделить крепко слипшуюся от влаги пластиковую тару. Эти варежки, что остались трофеем от недавней пассии, покинувшей его на прошлой неделе в поисках более состоятельного и щедрого спутника жизни, с розовым узором и легкомысленными помпончиками, Родион Артемов прятал в кармане и никому не показывал, дабы не вызвать насмешек в свой адрес.

Но тут припекло – перчатки для форса в самый раз, но тепло держали плохо, а нарастающий по вечерней поре морозец диктовал свои условия. Так что, воленс-ноленс, пришлось надевать «трофей», дабы не обморозить нужные для работы пальцы, ибо давить на клавиши аккордеона красными пострадавшими «сардельками» то еще удовольствие…

– Не могу, Саныч, давай сам! Без варежек вообще кончу пальцы…

Варежки скользили по поверхности стаканчиков, а приложенные усилия грозили смять хрупкий белый пластик и оставить их без тары хлебать по очереди из горла.

– Ну, ничего вы, молодежь, не можете сами!

Пасюк стянул зубами теплые овчинные перчатки, сунул их под мышку, разделил стаканчики и протянул их Артемову.

– Держи уже, да смотри, не вырони!

Это предложение было очень кстати: вокруг быстро наступала темнота, погода стремительно портилась прямо на глазах. Прямо сплошной стеной пошел снег, падая густыми хлопьями, моментально закрыв из виду трассу, по которой проносились с надсадным ревом терзаемых двигателей редкие уже к ночи автомобили.

Водители явно спешили добраться в Арша́н до наступления ночи, а созерцание этого еще больше приводило двух казаков в уныние, рассеять которое не помогала бутылка «Ангарских огней», вкупе с початой упаковкой колбасы, задубевшей в вакуумной нарезке в ожидании покупателя (местные плодами современной колбасно-сосисочной промышленности не увлекались, предпочитая домашнее мясо).

До поселка было идти недалеко, по сибирским меркам, часа на полтора резвого хода, если кто не подбросит на попутке, но приятели решили остаться караулить машину, пока водитель сходит за бензином, который закончился как раз не вовремя, потому как после получасового голосования с шлангом и пустой канистрой так никто и не остановился. Времена нынче не те, измельчала человеческая добродетель!

Бросать машину и идти вслед за водителем пока еще имелась возможность, и снег не разошелся вовсю, казаки не захотели: топать белыми ноженьками пять с лишним километров им было лень.

Пасюк щедро разлил водку по пластмассовым стаканчикам, надежно прикрывая их широкой спиной как от разбушевавшегося совсем некстати ветра, так и от снежных хлопьев, что немилосердно запорошили их белым покрывалом.

– Разгулялась погодка, иттить ее налево! Кто ожидал, что всего за четверть часа разверзнутся хляби небесные!

Казаки дружно выпили, кхекнули, занюхали сивушный запах местного «самиздата» маленьким сухариком по очереди, выловили из пачки по маленькому тонкому кусочку колбаски.

Все как всегда – водки много, а закуски взять никто не удосужился. Так и желудок посадить можно с этими казачьими праздниками!

– Что делать будем, Сан Саныч?! Метет сильно, пора нам к машине подаваться…

– Тут склон нас защищает от ветра, сосны от снега! Замерзнем мы там, бензина-то нет. Водила до утра уже не вернется, что он, дурак что ли? Куда же он смотрел? Сразу по морде видно было, что просит у него кирпича…