Читать книгу "Бармалей и Снегурочка - Геннадий Тарасов"

это все неспроста!

В этом месте трамвай неистово замотало из стороны в сторону на неровностях пути, и Василий Павлович, потеряв равновесие, тяжело плюхнулся на скамью рядом с супругой.

– Держись! Держись! – забеспокоилась Раиса Петровна и, выкинув руку в сторону, прижала его к спинке сиденья.

– Ух, ты! – выдохнул с восторгом кукольник.

Стабилизировав положение в пространстве, Василий Павлович стянул шапку с головы и несколько раз смахнул с нее снег. Снега было много. Потом он почистил от снега круглую свою бороду и мохнатые брови. И, когда ничто уже не лезло в глаза, огляделся.

Да, он хорошо узнавал этот старинный трамвайный интерьер по давним своим, детским еще, воспоминаниям. Здесь было много дерева, покрытого желтым лаком, потемневшего, истертого. Все скамьи деревянные, жесткие. Сидеть на них, кстати, было вполне удобно и, не поверите, приятно. Много было вокруг хромированных железных деталей, ручки, поручни, головки болтов, разные крючки, и каких-то медных деталей, надраенных до блеска множеством прикосновений и оттого весело сиявших. Из плоских матовых светильников на потолке изливался рассеянный и немного приглушенный свет, однако его было вполне достаточно, чтобы происходящее в салоне выглядело скорей странной реальностью, чем сном. Большие окна, стекла в которых изнутри покрыты толстым слоем инея, сверкавшего, точно осевшие кристаллы соли. Электрические грелки в вагоне работали вовсю, было слышно, как они гудели и потрескивали под сиденьями, однако справиться с напором холода извне им не вполне удавалось. Из-за инея на окнах трамвай походил на батискаф, погружающийся в молочное море. Вроде светло за иллюминаторами, но ничего не разобрать.

Сбоку от них, через проход, к окну прилеплена табличка с указанием маршрута, – эту надпись снаружи невозможно было разобрать. Табличка так неистово колотилась и дребезжала в разболтанных держателях без уплотнителей, так громко требовала обратить на себя внимание, что Василий Павлович не мог не откликнуться на ее призыв. «Приятное свидание», прочитал он на обращенной в салон стороне фанерки.

Прочитал еще раз, хмыкнул. Потом толкнул локтем супругу.

– Смотри, Рая, мы не просто так куда-то едем. У нас с тобой сейчас свидание. Приятное. Видишь?

Раиса Петровна посмотрела, куда указывал Василий Павлович, прочитав надпись, улыбнулась.

– Вообще-то, у нас с тобой вся жизнь одно бесконечное приятное свидание, – сказала она. – Было бы неприятным, давно бы уже закончилось. А если серьезно, это у них, у трамвайщиков, такой тематический маршрут существует. Для влюбленных парочек. Я, мне кажется, что-то такое слыхала.

– Есть такая тема, вполне подходящая. Ты против? Я – нет. Мы с тобой и есть влюбленная парочка.

– Ну, да, вроде так и есть. Странно, что никого кроме нас здесь нет. Ведь самое время для свиданий.

– Почему нет? Вон там сидит кто-то, только один, без пары.

Раиса Петровна вздохнула.

– Да-а. Одному так поздно и в такую погоду домой идти, – не позавидуешь.

– Хорошо еще, если есть, куда идти, – покачал головой Василий Павлович.

– Ой, ну ты скажешь тоже! У тебя везде драматургия.

– Говори – не говори, а так оно получается. Вся жизнь – драматургия. А то и вовсе чистая драма...

Василий Павлович покачал головой. Ему не нравилось, когда чья-то, даже совсем посторонняя жизнь превращалась в драму, но что он мог поделать? Ведь у каждого жизнь своя, каждому она предлагает специально подобранные испытания. Длинными словами – индивидуальные задания. Для наработки опыта и воспитания характера. Было время, еще до того, как он повстречал свою Раечку, и ему тоже приходилось возвращаться домой одному. Вот так же, в пустом трамвае. И, кстати, понятие «дом» зачастую бывало тогда довольно расплывчатым. М-да... Достаточно мерзкая штука, одиночество.

Почувствовав озноб, то ли от воспоминаний, то ли просто холод пробрал, Василий Павлович поежился. Тот одинокий пассажир сидел впереди, прямо перед ним, справа у окна на одиночном сидении, так что рассматривать ему его ничто не мешало. Ее, потому что пассажир явно был пассажиркой. Девчушкой. Небольшая, по виду, фигурка, полушубок на хрупких плечах, на голове платок, на ногах валенки. Одета вроде по погоде, но с разыгравшейся непогодой совладать ей явно будет нелегко. Затерянная песчинка в космической пустоте и в холоде. Куда ее несет в такую метель? Он вздохнул. И снова вздохнул.

– Что ты разохался, как старый дед? – строго его спросила Раиса Петровна.

– А какой же я дед? – удивился Василий Павлович. – Старый и есть.

– Да вполне ты еще ничего, крепкий, – дала ему оценку Раиса Павловна.

– Вот спасибо! Утешила! – съязвил старик. – Только я ведь не о себе вздыхаю. Я вздыхаю о том, что кукла не получается.

– Я знаю, Вася, знаю!

– А раз знаешь, должна понимать, что без злодейской куклы спектакля у нас не будет. А не будет спектакля, не будет и премьеры. А не случится премьеры, не случится и Театра...

– Я все понимаю, Вася, не хуже твоего понимаю. Но время у нас еще есть, и ты что-нибудь придумаешь. Ведь придумаешь?

Василий Павлович покачал головой.

– Никогда такого не было, чтобы кукла вот так уж совсем не получалась. Словно заколдованная! И, самое главное, в голове туман. Не вижу ее!

– Ты просто нервничаешь.

– Да я спокоен! Как дохлая лошадь!

– Я и говорю: ты весь на нервах.

– Да, я нервничаю. И есть от чего.

– А ты успокойся. Нервами делу не поможешь.

– Легко тебе говорить...

– Нет, нелегко. Нелегко.

– Хорошо, прости. Просто времени остается все меньше...

– Вася, не паникуй. Ты обязательно что-нибудь придумаешь.

– Не знаю! Ничего не выходит! Пытаюсь сделать злодея, а вместо этого какой-то клоун получается. Но так же не должно быть! Чтобы при виде злодея все начинали хохотать. А я понятия не имею, каким он должен быть, этот Злозвон. Без понятия! Ни бум-бум! Расплывчатое пятно перед глазами. Туманный образ! Какое-то предощущение имеется, но конкретно и ясно – нет, не вижу. И увижу ли... Я, знаешь ли, начал сомневаться.

– Все образуется, Вася. Вот увидишь! Ты все придумаешь и сделаешь в лучшем виде. Или ты больше не Волшебник? Я, например, в тебе уверена.

– Ах, Раечка, золото мое! – растроганно вскричал Василий Павлович. – Ты настоящая женщина. И утешишь, и поддержишь, и силу дашь... Что бы я без тебя делал?

Театр живых кукол «Берендейка» открылся совсем недавно. Верней, еще не открылся, но уже давно готовился к этому