Читать книгу "Рассказы южных морей - Джек Лондон"

наиболее убежденный и последовательный борец, предпочитающий героическую смерть повстанца прозябанию и медленному умиранию узника.

Яркие человеческие индивидуальности, столкновение разных характеров, конфликты нравственные и социальные — все это проявляется в южных рассказах на фоне экзотической тихоокеанской природы. Чаще всего таким фоном является море. Но картины морской стихии в произведениях Джека Лондона никогда не являются самоцелью; волнение моря сливается с волнением людей, усиливая драматизм ситуации. При этом нельзя не отметить, что морские пейзажи написаны Лондоном с незаурядным мастерством и реалистической точностью. Подобно своим предшественникам в англоязычных литературах Т. Д. Смоллету, Г. Мелвиллу и Р. Л. Стивенсону, а также своему старшему современнику Джозефу Конраду, Джек Лондон при всей экзотичности избранных тем и места действия опирался на точное знание и собственный жизненный опыт в изображении морских пейзажей и корабельного быта.

К такой же точности и достоверности стремился он, как правило, к воссозданию внешности, речи и характеров аборигенов — коренных жителей островов Океании. Лишь в отдельных случаях Джек Лондон опирался (что преимущественно было характерно для писателей-неоромантиков) на легенды, несмотря на их видимую анахроничность, или черпал сведения, как говорится, из других рук. Таким путем, очевидно, пришли в его рассказы упоминания о каннибализме, имевшем место на некоторых островах Океании. Впрочем, в отличие от автобиографической повести "Путешествие на "Снарке", предлагаемые в этой книге рассказы являются не документально-публицистическими, а художественными произведениями, и подобные упоминания играют в них роль не исторической или бытовой реалии, а художественной детали.

Как бы ни были выразительны непривычные для европейца или североамериканца картины южных морей и природы тихоокеанских островов, сами по себе пейзажи не определяют нашего интереса к публикуемым ниже циклам рассказов. Описания природы являются органической частью проникновенных книг, автор которых сумел не только увлечь своего читателя, но также пробудить в нем гнев и сострадание. Гнев против расистов-колонизаторов, угнетающих коренное население Океании. Сострадание к людям, населяющим эти земли и стремящимся отстоять свое исконное право жить свободно и независимо на родной земле.

М. Соколянский

РАССКАЗЫ ЮЖНЫХ МОРЕЙ

Дом Мапуи

Несмотря на свои тяжеловесные очертания, шхуна «Аораи» двигалась при легком ветре послушно и быстро, и капитан подвел ее близко к острову, прежде чем бросить якорь чуть не доходя до того места, где начинался прибой. Атолл Хикуэру, ярдов сто в диаметре и окружностью в двадцать миль, представлял собою кольцо измельченного кораллового песка, поднимавшегося всего на четыре-пять футов над высшим уровнем прилива. На дне огромной, гладкой, как зеркало, лагуны было много жемчужных раковин, и с палубы шхуны было видно, как за узкой полоской атолла искатели жемчуга бросаются в воду и снова выходят на берег. Но войти в атолл не могла даже торговая шхуна. Небольшим гребным катерам при попутном ветре удавалось пробраться туда по мелкому извилистому проливу, шхуны же останавливались на рейде и высылали к берегу лодки.

С «Аораи» проворно спустили шлюпку, и в нее спрыгнули несколько темнокожих матросов, голых, с алыми повязками вокруг бедер. Они взялись за весла, а на корме у руля стал молодой человек в белом костюме, какие носят в тропиках европейцы. Но он не был чистым европейцем: золотистый отлив его светлой кожи и золотистые блики в мерцающей голубизне глаз выдавали примесь полинезийской крови. Это был Рауль, Александр Рауль, младший сын Мари Рауль, богатой квартеронки, владелицы шести торговых шхун. Шлюпка одолела водоворот у самого входа в пролив и сквозь кипящую стену прибоя прорвалась на зеркальную гладь лагуны. Рауль выпрыгнул на белый песок и поздоровался за руку с высоким туземцем. У туземца были великолепные плечи и грудь, но обрубок правой руки с торчащей на несколько дюймов, побелевшей от времени костью свидетельствовал о встрече с акулой, после которой он уже не мог нырять за жемчугом и стал мелким интриганом и прихлебателем.

— Ты слышал, Алек? — были его первые слова. — Мапуи нашел жемчужину. Да какую жемчужину! Такой еще не находили на Хикуэру, и нигде на всех Паумоту[1], и нигде во всем мире. Купи ее, она еще у него. Он дурак и много не запросит. И помни: я тебе первый сказал. Табак есть?

Рауль немедля зашагал вверх по берегу, к лачуге под высоким пандановым деревом. Он служил у своей матери агентом, и в обязанности его входило объезжать все острова Паумоту и скупать копру, раковины и жемчуг.

Он был новичком в этом деле, плавал агентом всего второй раз и втайне тревожился, что не умеет оценивать жемчуг. Но когда Мапуи показал ему свою жемчужину, он сумел подавить изумленное восклицание и сохранить небрежную деловитость тона. Но между тем жемчужина поразила его. Она была величиною с голубиное яйцо, безупречной формы, и белизна ее отражала все краски матовыми огнями. Она была как живая. Рауль никогда не видел ничего подобного ей. Когда Мапуи положил жемчужину ему на ладонь, он удивился ее тяжести. Это подтверждало ценность жемчужины. Он внимательно рассмотрел ее через увеличительное стекло и не нашел ни малейшего порока или изъяна: она была такая чистая, что казалось, вот-вот растворится в воздухе. В тени она мягко светилась переливчатым лунным светом. И так прозрачна была эта белизна, что, бросив жемчужину в стакан с водой, Рауль едва мог различить ее. Так быстро она опустилась на дно, что он сразу оценил ее вес.

— Сколько же ты хочешь за эту жемчужину? — спросил он с ловко разыгранным равнодушием.

— Я хочу… — начал Мапуи, и из-за плеч Мапуи, обрамляя его коричневое лицо, высунулись коричневые лица двух женщин и девочки; они закивали в подтверждение его слов и, еле сдерживая волнение, жадно сверкая глазами, вытянули вперед шеи.

— Мне нужен дом, — продолжал Мапуи. — С крышей из оцинкованного железа и с восьмиугольными часами на стене. Чтобы он был длиной в сорок футов и чтобы вокруг шла веранда. В середине чтобы была большая комната, и в ней круглый стол, а на стене часы с гирями. И чтобы было четыре спальни, по две с каждой стороны от большой комнаты; и в каждой спальне железная кровать, два стула и умывальник. А за домом кухня — хорошая кухня, с кастрюлями и сковородками и с печкой. И чтобы ты построил мне этот дом на моем острове, на Факарава.

— Это все? — недоверчиво спросил Рауль.

— И чтобы была швейная машина, — заговорила Тэфара, жена