Читать книгу "Сломанные звезды. Новейшая китайская фантастика - Кен Лю"

Рассказ «Спокойной ночи, меланхолия» в 2016 году получил премию «Иньхэ». Он, как и большая часть произведений Ся Цзя, написанных за последнее время, относится к циклу «Китайская энциклопедия». Сюжеты произведений этого цикла разворачиваются в одном и том же «ближнем» будущем, в котором многочисленные ИИ, системы виртуальной и дополненной реальности, а также другие технологии заставляют снова задуматься над старыми вопросами: как и почему мы остаемся людьми в новых условиях? В этих произведениях традиция и современность не противостоят друг другу, а похожи на партнеров по сложному танцу.

Другие произведения Ся Цзя можно найти в сборнике «Invisible Planets».

Спокойной ночи, меланхолия

Линди (1)

Я помню, как Линди впервые вошла в мой дом.

Она поднимала ножки и осторожно ставила их на гладкий, полированный паркет, словно ребенок, который, дрожа, неуверенно ступает по только что выпавшему снегу – осторожно, чтобы не загрязнить чистое белое одеяло, чтобы не утонуть в бесформенном слое из белых пушинок.

Я взяла Линди за руку. Ее мягкое тело было набито ватой, а стежки – моя работа – шли вкривь и вкось. Я сшила ей плащ с капюшоном из алого войлока, словно у персонажа сказки, которую я читала в детстве. Уши Линди были разной длины, и то, что побольше, печально повисло.

Увидев ее, я невольно вспомнила все свои поражения: куклы из яичной скорлупы, которые я испортила на уроке рукоделия, рисунки, которые выглядели совсем не так, как мне хотелось, напряженные, неловкие улыбки на фотографиях, шоколадный пудинг, сгоревший до состояния угля, проваленные экзамены, ожесточенные ссоры и расставания с парнями, маловразумительные отчеты о работе в школе, статьи, которые были сто раз отредактированы, но в итоге оказались непригодными для публикации…

Ноко повернул свою пушистую головку, чтобы посмотреть на нас. Его мощные камеры сканировали, анализировали тело Линди. Я почти слышала, как он ведет вычисления. Алгоритмы заставляли Ноко реагировать только на говорящие объекты.

– Ноко, это Линди. – Я поманила его. – Иди сюда, поздоровайся.

Ноко открыл рот, и из него вырвался звук, похожий на зевок.

– Веди себя прилично, – сказала я, немного повысив голос, словно мать, которая заботится о дисциплине.

Ноко что-то неохотно пробурчал. Я знала, что так он пытается привлечь мое внимание и пробудить во мне симпатию. Эти сложные, заранее заготовленные модели поведения были созданы на основе наблюдений за маленькими детьми, и именно они играли ключевую роль в обучении роботов речи. Без интерактивной обратной связи Ноко стал бы похожим на ребенка из аутического спектра, который выучил весь курс грамматики и зазубрил словарь, но все равно не может общаться с другими людьми.

Ноко вытянул пушистый ласт, посмотрел на меня своими огромными глазами, а затем повернулся к Линди. Дизайнер не случайно выбрал для него форму белька: любой, кто увидит его пухлые щеки и большие темные глаза, невольно расслабится и захочет обнять его, погладить по голове и сказать: «О-о, мне так приятно с тобой познакомиться!» Если бы Ноко сделали похожим на младенца, то его гладкое синтетическое тело приводило бы всех в ужас.

– Привет, – сказал он, тщательно произнося звуки, как я его учила.

– Так-то лучше. Линди, знакомься, это Ноко.

Линди внимательно осмотрела Ноко. Ее глаза были похожи на две черные пуговицы, и за ними были спрятаны камеры. Вышить ей рот я поленилась, а это значит, что ее мимика была довольно ограниченной, словно у принцессы, которая не может говорить и улыбаться из-за наложенных на нее чар. Но я знала, что говорить Линди умеет – просто сейчас она нервничала в новой для себя обстановке. На нее хлынул поток информации, и ей приходилось учитывать слишком много факторов, словно в сложной позиции в го, где каждый ход ведет к каскаду из тысяч изменений.

Моя ладонь, в которой лежала рука Линди, вспотела. Я тоже чувствовала напряжение.

– Ноко, может, ты хочешь, чтобы Линди тебя обняла? – спросила я.

Отталкиваясь плавниками, Ноко сделал несколько прыжков вперед. Затем он расправил передние плавники и напрягся, чтобы удерживать туловище в вертикальном положении. Уголки его рта растянулись, и на его мордочке появилась любопытная, дружелюбная улыбка. «Идеальная улыбка», – подумала я, наблюдая за ним. Гениальный дизайн. В прошлом те, кто занимался исследованиями искусственного интеллекта, часто игнорировали интерактивные элементы, не относящиеся к лингвистике. Они считали, что «разговор» – это когда программист просто вводит вопросы в компьютер.

Линди обдумала мои слова. В данной ситуации вербальный ответ не требовался, и это значительно облегчило ей расчеты. «Да» или «нет» – двоичное решение, словно подбрасывание монеты.

Она наклонилась и обвила Ноко своими мягкими руками.

«Отлично, – подумала я. – Ты ведь мечтаешь, чтобы тебя обняли».

* * *

Алан (1)

В последние дни своей жизни Алан Тьюринг создал машину, которая умела общаться с людьми. Он назвал ее «Кристофер».

Управлять «Кристофером» было просто: собеседник набирал то, что хотел сказать, на пишущей машинке, и механизмы, подключенные к ней, одновременно выбивали последовательности отверстий в бумажной ленте, которая поступала в машину.

Произведя вычисления, машина давала ответ, который механизмы, соединенные с другой пишущей машинкой, превращали в буквы английского алфавита. Обе машинки Тьюринг модифицировал так, чтобы они выдавали текст в заранее определенной, систематизированной манере: например, вместо буквы «А» в тексте появлялась «S», вместо «S» – «M», и так далее. Для Тьюринга, который разгадал код «Энигма» Третьего рейха, это была лишь небольшая лингвистическая игра в его наполненной тайнами жизни.

Саму машину никто не видел, но после смерти Тьюринга от него остались две коробки с записями разговоров, которые он вел с «Кристофером». В коробках в беспорядке лежали смятые листы бумаги, и поначалу содержимое бесед расшифровать не удалось.

В 1982 году Эндрю Ходжес, математик из Оксфорда и автор биографии Тьюринга, попытался расшифровать записи. Но каждый разговор был зашифрован по-своему, а на страницах не было ни номеров, ни дат, что значительно осложняло процесс дешифровки. Ходжес нашел кое-какие зацепки и написал несколько комментариев, но расшифровать беседы не смог.

Тридцать лет спустя группа студентов Массачусетского Технологического института захотела решить эту задачу в честь столетия со дня рождения Тьюринга. Поначалу студенты пытались найти ответ с помощью «грубой силы», поручив компьютеру проанализировать все возможные последовательности на каждой странице, но оказалось, что для этого понадобились бы огромные ресурсы. В ходе работы женщина по имени Джоан Ньюмен внимательно изучила исходный машинописный текст и обнаружила незаметные различия в том, как клавиши прижимались к бумаге на разных страницах. Это навело Ньюмен на мысль, что текст печатали на двух разных машинках, и она выдвинула смелую гипотезу о том, что он представляет зашифрованный разговор между Тьюрингом и неизвестным собеседником.