Читать книгу "Европа. Борьба за господство - Брендан Симмс"

Первым испытанием ЕС на прочность стала Югославия.[1438] Министр иностранных дел Люксембурга Жак Поос образно упомянул о «часе Европы». «Тройка» министров отправилась на переговоры о прекращении огня между Хорватией и напавшей на хорватов Сербией. Их усилия и все последующие инициативы были сорваны отсутствием согласия среди стран – членов ЕС. Первоначально все признавали, что наилучшим будет сохранить Югославию в целости в рамках подготовки к ее возможному вступлению в ЕС; некоторые даже видели в Милошевиче «балканского Линкольна», который пытается предотвратить распад страны. Но когда стало очевидным его стремление создать «Великую Сербию», стратегии, тактики и мнения разошлись весьма широко. Британское правительство не усматривало соответствия «национальным интересам» в прекращении этнических чисток на Балканах, опасалось втягивания в нескончаемую партизанскую войну и в целом проявляло скептицизм относительно вмешательства по этническим, а не по «прагматическим» соображениям.[1439] Франция намеревалась помешать распространению немецкого влияния на юг и не допустить возникновения Mitteleuropa, где будет доминировать Бонн.[1440] В конце 1991 года немцы напугали ЕЭС дипломатическим признанием Словении и Хорватии (этот шаг помог закончить войну в Хорватии и никак не повлиял на последующие события в Боснии,[1441] зато убедил Париж, что Бонн «лелеет тайные амбиции» в регионе). Греция открыто симпатизировала сербам.[1442] К началу боснийской войны весной 1992 года в итоге все европейские государства были согласны лишь в том, что нельзя позволить конфликту распространиться, особенно в южном направлении, где бывшая югославская Республика Македония, ныне независимое государство, и без того вошла в «клинч» с Грецией, причем это противостояние могло затронуть все страны региона вплоть до Турции.

Окончательный удар по общей европейской политике нанесло отсутствие какого бы то ни было коллективного потенциала навязывания своей воли. Великобритания и Франция, как мы уже видели, обладали военным потенциалом, но отказывались воевать с Милошевичем. Германия ссылалась на конституционный запрет использовать силу за пределами зоны ответственности НАТО, а также на «доктрину Коля», согласно которой Германии запрещалось вести военные действия на территории любой страны, пострадавшей от нацистской оккупации в годы Второй мировой войны. Освенцим, иными словами, превратился в довод в поддержку этнических чисток. Так или иначе, «Европа» показала себя совершенно беззубой. В результате этого болезненного коллективного военного бессилия посредники ЕС были попросту унижены Слободаном Милошевичем и сербским ополчением. Барочный город Вуковара в Восточной Славонии полностью стерли с лица земли, знаменитый своими архитектурными достопримечательностями порт Дубровник неоднократно обстреливали в ходе снимавшейся на камеры осады. Эмбарго ООН на поставки оружия, наложенное осенью 1991 года и первоначально контролировавшееся через ЗЕС, во многом оказалось в пользу сербов, которые имели доступ к обширным арсеналам югославской Народной армии. К началу 1992 года Европейский союз был вынужден признать свое поражение. Организацию Объединенных Наций пригласили следить за распределением гуманитарной помощи и стать посредником в урегулировании конфликта. Но и ООН не удалось добиться какого-либо прогресса. Война в Боснии продолжала бушевать.

При этом Европейский союз расширялся в восточном направлении. Соглашения об ассоциации со странами Центральной и Восточной Европы были подписаны в 1991–1992 годах, а в 1993 году Европейский совет объявил, что «ассоциированные страны» получат приглашения вступить в ЕС, как только смогут удовлетворить политическим и экономическим условиям вступления. Страны бывшего Советского блока сами стремились (можно сказать, рвались) к «европейскому проекту», чтобы покончить со своей вынужденной изоляцией; в 1994 году президенты Чехии, Венгрии, Польши, Словении и Словакии собрались в Праге, чтобы подать официальные запросы на вступление в ЕС, и Германия активно их поддерживала. Через год Австрия, Швеция и Финляндия стали членами ЕС, и сообщалось, что дальнейшее расширение организации будет происходить в установленном порядке. Германия в итоге принялась окружать себя дружественными демократическими государствами, одновременно «разбавляя» свое национальное могущество все новыми и новыми жертвами суверенитета.

Администрация США приветствовала расширение ЕС за счет бывших членов Организации Варшавского договора. Америка также одобрила Маастрихтский договор, поскольку сильная Европа сможет принять на себя больше обязанностей по обеспечению и поддержанию нового мирового порядка. Буш был согласен с европейцами в том, что Советский Союз следует сохранять в целости как можно дольше. Однако Вашингтон был решительно против любого, сколь угодно малого ослабления НАТО. Создание Еврокорпуса за океаном восприняли как угрозу альянсу, а появление структуры военного планирования ЕС – как пощечину, наряду с исключением НАТО (и, следовательно, Вашингтона) из общеевропейской морской операции по мониторингу соблюдения эмбарго на поставки оружия бывшей Югославии. К концу 1991 года отношения Америки с европейскими союзниками оказались в кризисе.

Новый президент США Билл Клинтон вступил в должность в январе 1993 года, и ему пришлось учитывать требования Конгресса и общественности сократить расходы на военное присутствие в Европе. Эти требования вдобавок сопровождались призывами обратить внимание на Азию: коммерческие и стратегические цели заставляли все серьезнее относиться к «азиатским тиграм». Больше всего Вашингтон опасался Китая, чья грандиозная экономическая экспансия и очевидные стратегические амбиции угрожали, казалось, не только региональному, но и глобальному балансу сил.[1443] Но в итоге президент вскоре не просто подтвердил приоритетность Европы для большой стратегии США, а сделал Европу краеугольным камнем своей геополитики. Политика «демократического расширения», инициатором которой выступил советник Клинтона по национальной безопасности Тони Лейк, опиралась на тезис, что безопасность Соединенных Штатов наилучшим образом обеспечивается через распространение демократии западного образца. Стратегия демократического расширения мыслилась как глобальная, однако сферой ее применения предполагалась в первую очередь Центральная и Восточная Европа. Поэтому Клинтон одобрял расширение Европейского союза, который он охарактеризовал в январе 1994 года как важнейшее условие «подкрепления демократических и рыночных реформ» в странах бывшего Советского блока. Президент был полон решимости дополнить это расширение, более того, расширением НАТО, каковое, как Клинтон заявил на саммите альянса в начале 1994 года, «покажется демократическим государствам на востоке естественным, эволюционным процессом». Первым шагом стала программа «Партнерство ради мира», в которой акцент делался не просто на военном сотрудничестве, но также на демократических реформах, экономической либерализации и уважении прав меньшинств; все это признавалось необходимым для предотвращения очередной европейской войны. «Если демократия на востоке потерпит неудачу, – предупреждал Клинтон, – насилие и агрессия с востока в очередной раз причинят урон США и другим демократиям».[1444]