Читать книгу "Архивы Дрездена: Грязная игра. Правила чародейства - Джим Батчер"

что в таком случае…

Мне это нравилось.

Но разве это не должно внушать мне страх? Я решила не переживать. Пришло огромное облегчение оттого, что я снова могла испытывать подобные эмоции.

Я сжала губы, чмокнула Карлоса и пошла обратно в «Раздолье» окольным путем. Секунд через пять Карлос опомнился и последовал за мной.

* * *

Мы расположились в тени здания, откуда хорошо просматривалось «Раздолье». Я накинула покров, чтобы нас с гарантией никто не заметил, и мы стали ждать.

Ждать пришлось недолго. Минут через пять-десять на дороге появилась молчаливая колонна из двадцати крепких мужчин; полузамерзшая снежная крупа хрустела у них под ногами. Клинт шел впереди, вместе с очень высоким и худым типом в капитанской фуражке, с обветренным лицом и тусклыми, безжизненными глазами мертвой рыбы. Они промаршировали до «Раздолья» и вошли внутрь, двигаясь четко и слаженно, как на параде. За все время никто не проронил ни слова.

– Хм, вообще ничего странного, – заметил Карлос.

– Нет, серьезно, это какая-то «Пивнушка проклятых», – хмуро проговорила я. – Как думаешь, они похожи на местных?

– Водонепроницаемые сапоги и плащи? Скорее всего, рыбаки.

– Типа, люди из команды Клинта? У них принято идти драться в бар, где обидели их товарища по кораблю?

– Я похож на человека, который в этом разбирается? Я сам из Лос-Анджелеса. – Он почесал нос. – Мне не дает покоя другой вопрос: неужели на свете есть люди, готовые ввязаться в драку ради такого говнюка, как Клинт? – Он прищурился. – Молли, можно кое о чем спросить тебя?

– Мне кажется, Карлос, для серьезных предложений пока рановато, – усмехнулась я.

В темноте трудно было сказать наверняка, но, кажется, его щеки немного порозовели. Как мило!

– Что ты здесь делаешь? – спросил он.

– Общаюсь с миксани, – сказала я, или, по крайней мере, собиралась так ответить. На самом же деле я, к своему огромному удивлению, произнесла следующее: – Общаюсь с будущими партнерами по сексу.

Карлос поморщился:

– Я серьезно.

Я попыталась сказать: «Миксани», но вместо этого получилось:

– И я тоже.

– Ладно, – сдался он. – Будь по-твоему.

Что, черт возьми, со мной творилось? Если только… это не было связано с Зимним Законом.

У Зимнего двора фэйри имелся свой свод законов, составленный самой Мэб. Они подлежали неукоснительному исполнению. И не были похожи на законы смертных. За их нарушение не полагалось кары. Потому что их было невозможно нарушить. И все тут. Это нельзя было сделать чисто физически. Когда Мэб вводила новый закон, члены ее двора начинали исполнять его независимо от своей воли. Они воспринимали законы на подсознательном уровне, а чтобы осмыслить их при помощи разума, требовались немалые усилия. Я медленно вздохнула и поняла, что Тайные народы Зимнего двора имеют право на неприкосновенность своей жизни: сообщить об их существовании кому-либо из смертных или других существ можно, только заручившись их согласием.

Я выдохнула сквозь зубы и сказала:

– Не принимай на свой счет. Я просто не могу говорить об этом.

Карлос на мгновение задумался, потом сказал:

– А как насчет сделки?

– Я покажу, что есть у меня, а ты – что есть у тебя? – спросила я. – Мне нравится ход твоих мыслей.

– Ух ты! – воскликнул он. Теперь я уже не сомневалась, что его щеки пылают. – М-да, Молли. Это не… Не… Ты можешь хотя бы на минуту отнестись к этому серьезно?

Я улыбнулась ему в ответ и вдруг поняла, что сделка меняет все с точки зрения закона. Сделки должны быть равноценными, и платить необходимо одной монетой. Это тоже есть в своде Зимних законов. Если Карлос расскажет мне, почему он здесь, я смогу свободнее говорить о цели моего визита.

– Договорились, – сказала я.

– Мы получили через Паранет отчет от Элейн Мэллори, – начал Карлос, не сводя глаз с двери «Раздолья». – Невнятные описания странной атмосферы и необычной активности здесь, в Уналашке. Исчезновения людей, непонятное поведение, непорядок с энергией и все в таком духе. Кто-то должен был все проверить.

– Хм, – отозвалась я.

– Твоя очередь.

– Меня послала Мэб, – ответила я. – Собрать дань.

Я почувствовала, как Карлос пристально смотрит на меня. Затем он проговорил:

– Так ты… сборщик податей для Мэб?

– Лучше сказать «сборщица», – уточнила я. – Хотя я воспринимаю себя скорее как налогового инспектора.

– Это то же самое, только на государственном уровне. Что случилось? Один из миксани разозлил Мэб?

Я удивленно приподняла брови:

– Так тебе известно о них?

– Ну я же чародей, – сказал он. – Господи, Молли, ты меня совсем ни во что не ставишь?

Я поняла, что улыбаюсь ему.

– Это внутренние дела Зимнего двора.

Он кивнул:

– Я подумал, раз здесь живут феи, то, возможно, им известно больше о странных делах, творящихся в их городе.

– Разумное предположение, – согласилась я.

– Думаю, мы оба извлечем выгоду из взаимного сотрудничества, – сказал он. – Если я помогу тебе с твоей работой, возможно, ты поможешь мне с моей.

Принимать помощь от смертного на первом же задании? Мэб это не понравилось бы.

С другой стороны, я была уверена, что по части того у Мэб накопилось много претензий ко мне, связанных с тем, как я исполняю роль Зимней Леди. И наверное, она уже привыкла к моим особенностям.

– Думаю, из этого может выйти толк, – сказала я. – Но только если ты поможешь мне первым.

– Молли… – взмолился он и положил руку на грудь. – Ты обижаешь меня. Неужели ты думаешь, что я тебя обману?

– Если ты сначала поможешь мне в моем деле, то точно не обманешь, – ответила я сладким голосом. – Ты ведь хорошо изучил Зимний двор и знаешь, что я никогда не откажусь от своих слов.

– Да, – просто ответил он, после чего протянул мне руку и добавил: – Так мы договорились?

Я тоже протянула ему руку. Однако по Зимнему закону сделку нельзя было скрепить рукопожатием. Поэтому я подтянула Карлоса к себе, наклонилась и нежно поцеловала его в губы.

Внезапно все в мире перестало существовать. Буквально все. Кроме мягких губ Карлоса на моих губах и его удивленного вздоха, после которого он вдруг ответил мне со всей страстью. Внутри меня что-то затрепетало: дрожь наслаждения, похожая на вибрации от звучных ударов огромного колокола. Поцелуй стал символом. И обе стороны должны были дать его добровольно.

Но вот поцелуй закончился, мои губы слегка приоткрылись. Тяжело дыша, я села с полуопущенными веками и невидящим взглядом. Сердце бешено билось в груди, посылая импульсы страстного желания, которое начало накапливаться в моих бедрах.

Я сама не могла понять, что, черт возьми, происходило со мной, и все же это казалось таким… правильным.

Наверное, это должно было внушить мне