Читать книгу "Арабская дочь - Таня Валько"

— Я испортила вам каникулы, — грустно говорит Марыся. — Мы никуда не поедем.

— Да я бы все равно не получила отпуск, — утешает ее Малика. — А кроме того, проводить время в пока еще незнакомой стране довольно приятно. Как только ты окрепнешь, мы обязательно что-нибудь придумаем. Может, отправимся на экскурсию. Например, в город Кумаси в районе Ашанти, который расположен над огромной рекой Вольтой, или к самому глубокому в стране озеру Босумтви. Будет хорошо, вот увидишь.

— В парке Какум тоже супер, — присоединяется Жоржетта. — Можно смотреть на густые джунгли с веревочных мостов на высоте тридцати метров над землей. Говорю вам, головокружительная поездка!

— Но все куда-то выезжают, — продолжает с грустью Марыся.

— Вовсе нет, — возражает маленькая негритянка. — Я только две недели проведу у бабушки в провинции.

— Может, полететь на праздник Жертвоприношения в Триполи? — приходит в голову старшей женщине. — Это будет в декабре, как и Сочельник, и в школе три недели свободны.

— Твоя бабушка живет в негритянской деревне? — заинтересовавшись, спрашивает у Жоржетты Самира.

— Да, в Нсякре, — с улыбкой отвечает девочка. — Но она не какая-то обычная бедная деревенщина. Она известная в целой округе травница. Всю жизнь лечит больных, которые приезжают из далеких поселков и городов. Бабушка Афуа делает сборы от всех возможных заболеваний и произносит магические заклятия.

— Так значит, она ведьма? — Марыся с интересом приподнимается на локте и пристально смотрит на подругу.

— Можно и так сказать, я не обижаюсь. Но эта ведьма в начале независимости нашего государства дала много денег на развитие своей деревни, строительство дороги и приходской церкви, а еще на цистерну с питьевой водой. Она не боится конкуренции, — с гордостью говорит девочка.

— Значит, у нее денежный интерес, — с подковыркой произносит Малика.

— Да. Мама благодаря этому получила самое лучшее на то время образование.

— Где? В Гане? Это невозможно! — хором говорят ливийки.

— Это верно! Как я вижу, вы знаете, что в черной Африке даже сейчас школьное образование на хорошем уровне — большая редкость. Вот поэтому я хожу в самую дорогую американскую школу. Уровень в государственных школах безнадежно низок. Так утверждает мой папа, а уж он знает, что говорит, ведь он работает в правительстве. Школы миссии, такие, в которые ходили мои родители, дают преимущественно только знание языка, а платить там нужно немало. На образование моей мамы из своего потайного кармашка выкладывала деньги колдунья-бабушка. Мой папа из бедной семьи, он должен был сам заработать на науку. Работал в миссии, в которой же и учился, а вечерами и ночами — в местной пивоварне. Может, поэтому не пьет вообще.

Все взрываются смехом.

— Если речь идет о высшем образовании, университеты у нас — это черное отчаяние. Кадры — это дно, торгуют собственными или чужими работами, каждый экзамен можно купить, а зарплату не один раз получают натурой. Может, поэтому у нас так мало профессоров: большинство умерло от СПИДа.

— Девочка, что ты выдумываешь?! — Бабушку, похоже, возмущает то, что эта малявка уверенно рассуждает о реалиях взрослой жизни. — Откуда ты все это знаешь?

— От старших, — отвечает Жоржетта и оглушиельно смеется. — У меня есть уши, чтобы слышать. И у меня прекрасная, генетически заложенная память. Знаете, оттого что у нас не было письменности, все пересказывалось из поколения в поколение. Поэтому мы так быстро обучаемся иностранным языкам.

— Ох, Жоржетта, — вздыхает бабушка. — Ты такая старая малышка. Я тебя слушаю как пятидесятилетнюю.

— Так где учились твои родители? — допытывается Самира.

— Мама — в Сорбонне, а папа — в Оксфорде. Докторскую писали в Йельском университете, ну, все высшие школы были уже оплачены из европейско-американской ставки.

— Ого! — вскрикивают женщины, а Марыся, заскучавшая от взрослых разговоров, опускается на подушки и наблюдает за последними проблесками солнца в листьях садовых пальм.

— Такая состоятельная семейка, а говоришь, что никуда не едете на летние каникулы. Наверняка проводите их обычно на французской Ривьере, в Испании или Майями, — продолжает допытываться Малика.

— Так было каждый год, и папа уговаривал маму, чтобы и сейчас мы поехали вместе. Но она не хочет. Родители выезжают на Лазурное побережье, а меня посылают на две или три недели к бабушке в Нсякр. Туда, к черту на кулички! — Девочка смеется. — Черт возьми! Моя мама, наверное, меня не любит. А как твоя, Мириам? Любила тебя? — спрашивает подруга.

— Не знаю, не помню, — глухим голосом отвечает выздоравливающая девочка.

— Что ты мелешь, Марыся?! — возмущается бабушка. — Мама тебя любила!

— Разве ты не слышишь, что все называют меня Мириам? Меня так зовут! — У внучки на глазах выступают слезы.

— Зачем ты нервируешь ребенка?! — Малика с посеревшим лицом становится на сторону племянницы. — Не видишь, какая она еще слабая?

Воцаряется непривычная тишина, и Жоржетта окидывает всех вокруг большими черными глазами.

— Так что ты будешь там делать? — спрашивает Самира, желая разрядить ситуацию.

— Бабушка, несмотря на то что кажется такой современной и впихнула мать в науку, на самом деле сторонница старого времени и старых обычаев, — недовольно говорит девочка. — Я должна буду пройти какую-то церемонию, так как в этом году уже стала зрелой женщиной.

— А в чем заключается обряд? — обеспокоенно спрашивает Малика, уже наслушавшись всякого о древних обычаях инициации девушек на африканском континенте.

— Точно не знаю. Кажется, нужно идти на гору Кробо и там проходить испытание на невинность. Мама твердит, что каждая порядочная африканская девушка должна через это пройти и что этого не избежать. Ссорятся из-за этого с папой каждый вечер. Может, еще все изменится и я поеду на море…

— Отпирайся от этого, Жоржетта. Советую тебе. — Бабушка, которая читала о жестоких процедурах, поддерживающихся также в арабских странах, огорчается за подругу внучки и понимающе смотрит на Малику.

— Так они хотят выехать за границу, а ты в это время отправишься в деревню? — включается в разговор Хадиджа.

— Угу. — Маленькая худенькая негритянка кивает и поджимает губы.

— Дай нам на всякий случай точный адрес бабушки, ее имя и фамилию и название того культового места. Может, там есть телефон? — Малика все скрупулезно записывает.

— Будем к тебе звонить каждый день, — обещает Марыся. — Не успеешь оглянуться, как снова будем здесь вместе сидеть.

— Если что, звони, девочка, без стеснения. А если тебе совсем уж плохо будет, то мы приедем к тебе. Оставь мне и номер телефона твоего отца. — Малика чувствует, что тут что-то кроется, и ей жаль, что она ничего не может поделать.

— А вы можете позвонить ему и сказать, что я не хочу туда ехать? — в глазах Жоржеты загорается искра надежды.