Читать книгу "Как воспитать незаурядную личность - Валентин Бадрак"

За вовлечением в общественную жизнь последовало органичное втягивание в политику, которая стала неотъемлемой частью жизни семьи. Аресты, обыски, описи имущества, пребывание родителей и родственников в тюрьмах и общие притеснения со стороны властей способствовали раннему взрослению Индиры, проявлению самостоятельности и самоопределению. Бывали периоды, когда едва ли не все члены семьи находились в тюрьме, и девочка невольно проникалась семейными идеями. Независимость родины и развитие Индии с ранних лет не были для нее некой абстракцией, а, напротив, отождествлялись с вкладом семьи и личной ролью в процессе противостояния и борьбы. Многое изменило в жизни юной Индиры смертельная болезнь матери. И не только потому, что это позволило ей получить европейское образование (когда ей было 9 лет, родители выехали в Швейцарию для лечения туберкулеза Камалы), но и способствовало формированию персональной системы ценностей. Вместе со смертью мамы все представления о материальных благах, удовольствиях и романтизме отошли на второй план, поставив на первый убежденность в собственном предназначении. Индире в то время только исполнилось 18 лет.

По примеру отца и по его настоянию девушка завершила образование на Западе. В Сомервильском колледже Оксфордского университета она встретила (знакомого, впрочем, с детства) Фероза Ганди, за которого вскоре вышла замуж. Но хотя она успела родить двух сыновей и искренне благоговела перед материнской ролью, душа ее уже давно принадлежала политике. Потому, когда ее отец стал премьер-министром (первенцу в то время было лишь три года, а второму сыну – только год), Индира стала частой гостьей в Дели. Джавахарлал Неру поручал дочери все более важные дела, а однажды обнаружил, что попросту не может (и не желает) без нее обходиться. Подготовка иностранных визитов, встреча делегаций, сопровождение глав правительств в поездках по стране, проработка сложных решений – как личный секретарь премьер-министра Индира была надежной и умелой, великолепно ориентируясь в международной и внутренней политике. Наконец настал день, когда она с детьми поселилась в доме отца в Дели. Можно спорить, нужна ли была женщине такая судьба. Казалось, Индира была не способна к выполнению только традиционной в Индии роли женщины, жены, и семья ее жила по другим законам. А через десятилетие, после смерти мужа от инфаркта, Индира полностью сосредоточилась на государственной деятельности. В 48 лет она стала самым молодым премьер-министром гигантской державы, снискала славу выдающегося политика в сари, а в 66 лет пала жертвой заговора от рук своего же охранника. Впрочем, она следовала своей миссии, в формировании которой приняли участие дед и отец. Одним словом, это был ее выбор, и он оказался частью программы, заложенной еще в детстве родительской рукой.

7

Порой приобщение к своему делу детей у родителей происходит по необходимости, например, в силу родительского эгоцентризма, когда дочь или сын служат придуманным родителями идеалам. В некотором роде и вовлечение Индиры Ганди в служение политике, а по сути – отцу, именно таково. Родители апеллируют к чувствам детей, вызывая у последних желание играть роль помощников. Чаще всего это происходит в системе отношений «отец – дочь», поскольку девочки более покорны патриархальным традициям. В этом отношении показателен пример младшей дочери Зигмунда Фрейда, вовлеченной в орбиту его психоаналитических идей. Шутка ли, Анна стала (наряду с Мелани Кляйн) одним из основателей детского психоанализа – не выйдя замуж, не создав собственной семьи, не родив ребенка (похоже, до самой смерти отца она и играла роль ребенка, область чувств которого исследовала). Впрочем, не лучше было положение у Мелани Кляйн, в браке которой родилось трое детей, однако семейная жизнь сложилась неудачно. Считается, что тяжелый характер этой женщины не позволил ей стать хорошей матерью. В результате ее дочь Мелитта, тоже ставшая психоаналитиком, навсегда порвала отношения с матерью и даже проигнорировала ее похороны. А старший сын трагически погиб в горах, причем, согласно утверждению Мелитты, он покончил с собой, отчаявшись найти взаимопонимание с матерью. Вот такие примеры порой демонстрирует нам история. И, пожалуй, отцам стоит лишний раз подумать, вовлекать ли дочерей в такую деятельность, которая на фоне профессиональной (социальной) самодостаточности перечеркнет способность реализовать себя в традиционной роли, заретуширует все возможности счастья в личной жизни.

Итак, Анна Фрейд стала заниматься делом отца по необходимости. Будучи младшим – шестым ребенком в семье, она более остальных была привязана к отцу. Избрав первоначально профессию учительницы в начальной школе, Анна вскоре под влиянием отца оставила это занятие. Вместе со стареющей матерью и тетушкой Минной она постоянно находилась в родительском доме, тогда как остальные дети, ее братья и сестры, завели собственные семьи. Почему так произошло именно с нею? Ирвинг Стоун в книге о Фрейде превосходно описывает те формализованные отношения, которые установились у мэтра психоанализа с детьми. Скажем прямо: он и не собирался воспитывать неординарных личностей (кстати, в своей самодостаточной сосредоточенности он во многом напоминает Льва Толстого). «Он давал им карманные деньги, заботился о том, чтобы они хорошо одевались, что, на его взгляд, важно для их психологического комфорта» – это описание Стоуна можно было бы дополнить еще пятью-шестью пунктами в том же духе. Одним словом, Зигмунда Фрейда всерьез интересовала только одна личность – его собственная. Но правда и в том, что именно с меньшей дочерью, Анной, у профессора Фрейда установились особые отношения. Во-первых, взросление Анны совпало с приходом к Фрейду известности. Он чаще стал переключать мысли с завоевания своего места под солнцем посредством психоанализа на более простые, и в то же время важные вещи – отношения с близкими людьми. Во-вторых, Анна, как младший ребенок, была более заласкана – она росла во всех отношениях той хорошей девочкой, которой прилежание, отсутствие сильного дерзкого характера, выразительности приносят проблемы при устройстве в жизни. Наконец, в-третьих, период ее запоздалого самоопределения сначала был заметно скомкан войной, а затем – навсегда перепахан роковой болезнью отца. Как дочь, истово любящая отца, она больше вникала в его жизнь, открывая по ходу его проблемы и тревоги. Именно у нее на глазах разворачивалась драма соперничества внутри психоаналитического сообщества, уход от угасающего Фрейда учеников (который он с неизменным, тщательно скрываемым озлоблением интерпретировал как предательство), из всего этого и возникла потребность помогать отцу. Но эти неприятные и болезненные открытия произошли у Анны вовсе не в силу ее желания жить интересами отца; просто слабеющий Зигмунд Фрейд стал делиться с ней своими проблемами, поскольку ближе нее в данный момент у него никого не было.

После нескольких операций настал момент, когда стало ясно: Фрейду необходим человек, который сумеет, как точно выразился Ирвинг Стоун, «скрашивать старость». Ни жена Марта, ни ее сестра Минна на эту роль не подходили – не только потому, что они были слишком далеки духовно (речь не о душевной теплоте, но о понимании дела мужчины и способности продолжать его, как, например, Козима Вагнер после смерти мужа). Нужен был не просто собеседник, но человек, способный развивать дальше идеи психоанализа. Нужен был ему! И Анна согласилась – из жалости и из желания помочь. А еще – из-за неспособности поставить свой жизненный проект выше отцовского. Она решилась посвятить себя отцу, став его помощницей, секретарем, сиделкой, другом, безропотной и заинтересованной собеседницей. Было бы наивным полагать, что приход Анны Фрейд к психоанализу произошел быстро. Даже при ее способностях и желании воспринимать отцовскую концепцию понадобились годы, прежде чем дочь из универсальной сиделки превратилась в ученого и продолжателя идей. Ее неистовое, неугасимое желание было порождено одним: жаждой угодить смертельно больному отцу. Еще при жизни превратившегося в легенду отца, к сорока годам Анна выдала свою, окончательно оформившуюся идею, оставив мечты организовать личную жизнь, приняв на себя продолжение миссии. Роль отца в этом восхождении переоценить невозможно – как психоаналитик Зигмунд Фрейд сформировал свою дочь, передав ей даже свою хватку – инструмент борьбы за первенство в избранном направлении (Фрейд был еще жив, когда Анна с трибуны клеймила Мелани Кляйн за «вульгарный подход» к психоанализу – отец мог бы гордиться дочерью). Она достигла многого, но всю жизнь провела одна, без спутника жизни, а ее работа с детьми была в значительной степени компенсацией за поражение на личном фронте.