Читать книгу "Срединное море. История Средиземноморья - Джон Джулиус Норвич"

В ту ночь Барселона буквально взорвалась — так силен был протест. Разъяренная толпа окружила дворец, приветствуя генерала, криками выражая поддержку конституции и угрожая смертью регентше и ее министрам. В час ночи испугавшаяся Мария Кристина стала умолять Эспартеро уговорить толпу разойтись, но тот отказывался сделать это, пока она не отзовет свою подпись под проектом. Королева исполнила его требование, но через несколько дней попыталась изменить свое решение; в результате вновь воцарился хаос. Она бежала в Валенсию, но пламя уже разгорелось: 1 сентября Мадрид восстал и объявил правительство низложенным; другие города быстро последовали его примеру. Именно тогда Мария Кристина, если так можно выразиться, бросила свою бомбу: объявила об отречении от регентства. Эспартеро умолял ее изменить решение, но она была непреклонна. Говорят, что последние слова, сказанные ею генералу, были следующие: «Я сделала вас герцогом [Морелья], но не смогла сделать из вас благородного человека». Затем она простилась с двумя маленькими инфантами, которым к тому времени исполнилось 10 и 8 лет соответственно (младшая, Мария Луиза Фердинанда, родилась в 1832 г.), и 17 октября, взяв с собой вторую, тайную семью[370], огромное количество денег и буквально все драгоценности, серебро и белье из дворца[371], взошла на борт корабля, отплывавшего во Францию.

Добычи, которую Мария Кристина взяла с собой, вероятно, хватило бы на то, чтобы она со своей семьей безбедно прожила остаток жизни, но на самом деле ее отречение оказалось весьма недолгим. Ей и ее семейству оказали как нельзя более радушный прием в Париже (король Луи Филипп проехал до самого Фонтенбло, чтобы встретить их); им предоставили великолепные апартаменты в Пале-Рояле. В декабре они посетили Рим; там Мария Кристина подписала акт, где выражала раскаяние по поводу своего одобрения ряда антиклерикальных законов, получила полное отпущение грехов от папы Григория XVI и вернулась в Париж. Но 8 ноября 1843 г., в возрасте 13 лет королева Изабелла II на основании закона была объявлена совершеннолетней. Никакие политические препятствия не стояли на пути ее матери, пожелай она вернуться в Испанию, — проблемы в основном носили финансовый характер. Либералы требовали, чтобы Мария Кристина сначала заплатила компенсацию за все, что увезла с собой. Это привело к бесконечным тяжбам, особенно после того как она выдвинула встречный иск на колоссальную сумму в связи с невыплатой ей пенсии, но к тому моменту как проблемы были улажены, она стала гораздо богаче. Наконец она была готова вернуться домой.

Во время путешествия по Испании при каждой остановке Марию Кристину тепло приветствовали. Также стало ясно, что через 15 лет — и несмотря на значительную прибавку в весе — она нисколько не утратила энергии и очарования молодости. Когда она вернулась в Мадрид, двор воспрянул; к нему почти в одночасье вернулся прежний блеск. Балы, пиры и великолепные приемы следовали один за другим, и Мария Кристина полностью затмевала свою угрюмую дочь, которая, понимая, что мать превосходит ее, становилась еще более угрюмой. Однако у девочек в этом возрасте подобные настроения не редкость, и вскоре Изабелла также изменилась.

3 апреля 1846 г. граф Брессон, французский посол при испанском дворе, отправил своему министру иностранных дел Франсуа Гизо краткое послание: «La Reine, — писал он в изысканных выражениях, — est nubile depuis deux heures».[372] Немногие послы когда-либо быстрее схватывали суть дела, но нет нужды говорить, что Мария Кристина не ждала этого счастливого момента. Уже несколько месяцев большую часть дня она посвящала вопросу замужества дочери. Разумеется, никому не пришло в голову спросить мнения самой Изабеллы. За границей, в Бурже, дон Карлос отчаянно интриговал в пользу своего сына, графа Монтемолина, и даже решился на отчаянный шаг — отрекся в его пользу. В результате этого брака карлистский вопрос, очевидно, решился бы раз и навсегда, однако низвел бы Изабеллу до статуса королевы-консорта; подобную перспективу ее мать даже не рассматривала. В Париже Луи Филипп поддержал кандидатуру своего сына, герцога Монпансье, тогда как в Лондоне — где с ужасом думали о династическом франко-испанском браке — королева Виктория и лорд Пальмерстон выдвигали принца Леопольда Кобургского, кузена принца-консорта.[373] Это, в свою очередь, никак не устраивало Луи Филиппа, который вежливо заметил, что кобургские принцы уже правят в Брюсселе, Лондоне и Лиссабоне и четырех будет слишком много. Король Неаполитанский предложил своего брата, графа Трапани, но так как он учился в Риме у иезуитов, чей орден к тому времени в Испании запретили, его претензии даже не рассматривались всерьез.

В результате Марии Кристине пришлось присмотреться к тому, что поближе, и поискать среди своих же родственников; в конце концов было решено, что несчастную Изабеллу выдадут за ее старшего кузена — Франсиско де Асис[374], сына ее к тому времени скончавшейся тетки Карлоты. Перспектива не радовала ее: предполагаемый муж был низок ростом, непривлекателен и говорил тонким голосом, причем в такой манере, которую в наши дни описали бы как сомнительно мужскую. Все и считали его гомосексуалистом, а также, вероятно, импотентом. Все это было плохо само по себе, но еще более невыносимым выглядело оттого, что младшая (и куда более миловидная) сестра королевы, Луиза, должна была в тот же день выйти замуж за умного, обаятельного и по-мужски привлекательного герцога Монпансье.

Двойная церемония состоялась 10 октября 1846 г., в день шестнадцатилетия Изабеллы. Когда Франциско де Асис — выглядевшего, как сообщают, «подобно девочке, переодетой генералом» — и Изабеллу провозгласили мужем и женой, оба разрыдались. Годы спустя близкий друг спросил Изабеллу о ее первой брачной ночи. «Что я могу сказать, — ответила она, — о мужчине, на котором кружев было больше, чем на мне?» На самом деле есть веские основания полагать, что еще до свадьбы она вступила в связь с первым из своих бесчисленных любовников. Это был генерал Франсиско Серрано, «самый красивый мужчина в Испании». Но когда в конце лета 1847 г. ее величество стала обнаруживать признаки беременности и возникла необходимость возобновления формальных отношений с мужем, Серрано был отправлен в Гранаду в ранге генерал-капитана. Даже в душе Изабелла не печалилась о его отъезде, поскольку к этому моменту завела интрижку с молодым певцом из оперы.