Читать книгу "Срединное море. История Средиземноморья - Джон Джулиус Норвич"

Уже к моменту свадьбы появление любви в ее жизни изменило ее. Угрюмость исчезла. Она никогда не была красива, но теперь было видно, что она в значительной степени унаследовала пылкость своей матери. Несмотря на свою сексуальную ненасытность, она отличалась искренней религиозностью, добротой, тактом — и чрезмерным великодушием. Из-за этого в первые годы правления подданные, по-видимому, любили ее. Но по мере того как непрерывная вереница солдат, моряков, певцов, танцоров и сочинителей прокладывала путь в ее спальню (там побывал даже зубной врач), об этом постепенно поползли слухи, и поведение королевы стало темой для разговоров не только в Испании, но и во всей Западной Европе.

Мать также не способствовала улучшению репутации семейства. После второго замужества личная жизнь Марии Кристины стала безупречной, но теперь ее имя сделалось синонимом слова «коррупция». Хотя промышленный переворот в Испании по-прежнему оставался всего лишь бледным отражением того, что произошло в Англии, тем не менее наступила эпоха коммерческих прав и привилегий (особенно это касалось дорог, в том числе железных). Мария Кристина всегда с удовольствием использовала свое значительное влияние в обмен на долю прибыли или взятку и стала знаменита своей инсайдерской торговлей на бирже. Коррупция, как всегда, заразительная, охватила правительство и администрацию; наконец к началу лета 1854 г. Испания созрела для восстания. Серьезные беспорядки начались 17 июля, когда толпа пошла на дворец Марии Кристины; люди хватали все, что могли унести, и умышленно уничтожали остальное. Если бы старая королева вместе с дочерью вовремя не сбежала, то не пережила бы эту ночь.

В отчаянии Изабелла воспользовалась последней остававшейся у нее возможностью — послала за генералом Эспартеро. Нельзя сказать, чтобы они питали друг к другу симпатию (это началось еще с момента отречения ее матери), но она понимала, что если хочет удержаться на престоле, то единственная ее надежда на восстановление порядка — генерал. Условие, поставленное им на сей раз — королеве надлежит изменить свою личную жизнь, — повергло ее в ярость, но ей пришлось его принять. 28 июля генерал прибыл в Мадрид. Последовала чистка правительства и двора, и у Изабеллы появилась реальная возможность сохранить за собой трон. С другой стороны, Мария Кристина оставалась помехой для этого. 28 августа, ранним утром, сопровождаемая Муньосом и детьми, она покинула Мадрид вторично — и на этот раз навсегда.

Изабелла испугалась не на шутку, но каким-то образом удержалась на плаву. Обещание, с неохотой данное ей Эспартеро, вскоре забылось; прошло немного времени, и она вступила в связь с Карлосом Марфори, мужчиной средних лет, с брюшком, сыном итальянского кондитера, которого она поставила во главе королевского двора. К началу 1860 г. надпись, так сказать, вновь появилась на стене.[375] Окончательное ниспровержение королевы совершилось в результате усилий одного из ее бывших сторонников — генерала по имени Хуан Прим. Поначалу Прим собирался посадить на престол вместо Изабеллы ее сестру Луизу и мужа Луизы, герцога Монпансье; последний заплатил ему несколько тысяч фунтов в качестве финансовой помощи восстанию. К несчастью для него, генерал совершил роковую ошибку, сообщив о своих планах Наполеону III, от которого он также надеялся получить денежную помощь. Наполеон — к этому времени вытеснивший с трона Луи Филиппа — не желал позволить сыну и невестке своего предшественника занять испанский престол, и надеждам герцога пришел конец.

Тем временем назрела новая опасность со стороны другого участника событий — адмирала по имени Хуан Баутиста Топете, командовавшего эскадрой в Кадисе. Вместе с ним был давний любовник королевы генерал Серрано; вскоре они объединились с Примом. Новая революция разразилась 18 сентября 1864 г. и быстро охватила всю страну. Изабелла находилась в Сан-Себастьяне, всего в нескольких милях от французской границы. В первую минуту она решила вернуться в Мадрид, но, прежде чем она успела тронуться в путь, пришло известие, что Серрано двинулся на столицу, где против нее вспыхнуло восстание. Она не отреклась от престола, подобно матери, а просто тихонько отправилась на железнодорожный вокзал вместе с мужем, любовником и детьми и 29 сентября уехала ближайшим поездом во Францию. Ей было 38 лет; она правила 35 лет и прожила еще 36. Если не считать ее нимфомании, она не была дурной женщиной, но оказалась никудышной королевой, и без нее страна вздохнула свободнее.

По крайней мере на это появилась надежда. Но многое зависело от преемника королевы. Четыре ее дочери и сын, несомненно, родились от разных отцов, но она оставалась в браке с Франсиско де Асис, так что не было никаких сомнений в том, что все это законные дети. Сын ее Альфонс, родившийся в 1858 г., считается плодом ее кратковременного романа с американцем, ассистентом зубного врача Маккеоном, но с самого рождения он считался наследником трона и получил традиционный титул принца Астурийского. Однако поспешный отъезд Изабеллы неизбежно давал новую надежду карлистам.

С момента окончания первой карлистской войны в 1839 г. они оставались в тени. Граф Монтемолин, в чью пользу отрекся дон Карлос в 1846 г., оказался столь же малоинтересной личностью, как и его отец.[376] За свою жизнь он торжественно призывал испанский народ восстать против узурпаторов за своего законного короля, но никто не обращал на это внимания, да и сам он всякий раз оказывался не там, где в нем нуждались. Его брат дон Хуан, ставший — совершенно невольно — претендентом на престол после смерти Монтемолина в 1861 г., предпочитал тихо жить в Брайтоне и был, пожалуй, еще более беспомощным. Счастье отвернулось от карлистов. Так продолжалось до тех пор, пока на сцене не появился старший сын дона Хуана — дон Карлос. Высокий, обладавший красивой внешностью, превосходный наездник и коневод, имевший страсть к военной службе, он верил в правоту дела карлистов и был полон решимости бороться за него, покуда не взойдет на трон, на который имел полное право. Он также был исключительно богат, так как его жена, принцесса Маргарита Пармская, принесла ему огромное приданое. Неудивительно, что на большом съезде карлистов, прошедшем в Лондоне в 1868 г., двадцатилетний дон Карлос был официально признан. Эхо вторило приветствиям в его адрес; через несколько недель дон Хуан подписал формальный акт отречения в пользу сына.

Дон Карлос почти наверняка был бы прекрасным королем; с нынешних позиций представляется, что он даже мог получить преимущество перед юным Альфонсом Астурийским, который последовал за матерью в изгнание, и которому исполнилось всего десять лет. Через два года королеву Изабеллу наконец убедили отречься в пользу Альфонса, но перед обоими претендентами возникла проблема: хунта, созданная после ее отъезда из Испании, официально вынесла решение о том, что Бурбоны утратили все права на трон. Тем не менее Испания по-прежнему оставалась монархией. Ей не хватало лишь короля.