Читать книгу "Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917 - Альфред Нокс"

Казаки, убитые при неудачной попытке большевистского восстания, были торжественно похоронены. На церемонии присутствовали около двадцати офицеров военных миссий союзников. Под приветственные крики толпы приехал Керенский на автомобиле, принадлежавшем прежде императору. Он произнес взволнованную речь со ступеней собора Святого Исаакия.

Одна дама в толпе спросила у стоявшего рядом солдата, указав на британских и французских офицеров, кто эти люди. Тот ответил: «Те, что в хаки, – это немцы, а те, что в синих штанах, – австрийцы. Как любезно с их стороны было приехать на похороны».

В то время как Керенский постепенно терял свой шанс спасти страну, восстановив порядок в столице, события на фронте следовали своим чередом.

8 июля 8-я армия Корнилова прорвала австрийский фронт западнее Станислава, в течение следующих дней заняла Галич и Калуш и переправилась через реку Ломница.

Но успех был кратковременным. Противник контратаковал, и сопротивление русских, несмотря на героизм и самопожертвование офицеров, вскоре было сломлено.

Калуш был оставлен 16 июля. Через три дня противник прорвал фронт на участке 11-й армии восточнее Злочова. Это произошло из-за предательского отступления полка 6-й гренадерской дивизии.

Бегство 11-й армии стало повальным. В официальном коммюнике от 22 июля говорилось: «Западнее Тарнополя противник продолжал наступление в общем направлении на Тарнополь и в южном направлении вдоль берега реки Стрипа.

Наши войска в состоянии полной потери управления продолжили отступление за Серет. Некоторые сдались противнику.

Только 155-я дивизия и подразделения бронеавтомобилей оказали врагу сопротивление.

Несмотря на наше подавляющее превосходство в живой силе, а на этом участке – и в технике, отступление шло почти непрерывно. Это произошло из-за полной ненадежности наших войск, из-за дебатов о том, выполнять или нет приказы командиров, а также благодаря преступной пропаганде большевиков».

Везде творилось то же самое. В коммюнике за следующий день отмечалось: «На Вильненском направлении наши войска атаковали противника и заняли часть его траншеи, на отдельных участках вклинившись в его оборону на глубину до трех верст и захватив в плен более тысячи немецких солдат».

Попытка развить успех показала ненадежность и слабый моральный дух в отдельных частях. Офицеры действовали достойно и массами гибли, выполняя свой долг.

Вслед за 11-й армией в беспорядочное бегство ударилась и 7-я армия. 23 июля пал Галич, а русские 11, 7 и 8-я армии отступали в полном беспорядке на фронте 150 миль.

В Станиславе и Тарнополе бегущие солдаты грабили и насиловали, но в Калуше «самая свободная армия в мире» продемонстрировала такие откровенные зверства, каких не знали даже при ужасах Великой войны.

Предыдущий военный министр Гучков присоединился к кавказской Дикой дивизии 8-й армии. По возвращении в Петроград в отпуск он дал интервью прессе. Бывший министр заявил: «То, что случилось в Калуше, не поддается описанию. Я прибыл туда перед самой эвакуацией. Было достаточно увидеть искаженные страхом лица горожан, украдкой выглядывавших из подвалов. Свидетели рассказывали, как сорока– и пятидесятилетние мужчины по очереди насиловали семидесятилетних старух и молодых девушек. Пьяные солдаты безжалостно грабили всех и убивали, если жители отказывались отдавать им деньги. Они отрывали детей от материнской груди и грозили выбросить их из окна, если женщина не отдаст им ценности».

Позже корреспондент при 8-й армии прислал более подробный отчет о тех событиях для петроградской газеты. Город брали штурмовые батальоны, в первых рядах которых стояли офицеры. Затем на укрепление обороны бросили два полка. Солдаты нашли вино и предались пьяной оргии. Офицеры изо всех сил пытались восстановить порядок; при этом многие были убиты собственными солдатами. «Отступающие немцы подвергли город бомбардировке, но грохот разрывов тонул в криках женщин, которых насиловали солдаты. Иногда жертвам отрезали руки или грудь. Не жалели даже старух и восьмилетних девочек».

Некоторые из несчастных жителей сложили свои последние сбережения в небольшие сумки, которые прятали на телах собственных детей. «Но это не помогало. Солдаты заставляли маленьких девочек раздеваться догола, опустошали кошельки и сумки, а потом по очереди прямо на улице насиловали детей, буквально разрезая их после этого на куски».

Кавказская Дикая дивизия направила два эскадрона для наведения порядка, но в них было всего 80 спешившихся кавалеристов, слишком мало, чтобы справиться с четырехтысячной толпой обезумевших дикарей. Некоторые русские пехотинцы, менее пьяные, чем их товарищи, просто ставили на позиции пулеметы и под угрозой огня заставляли кавказцев отходить обратно на передовую, чтобы сдерживать немецкое наступление, пока они продолжали оргии. Кавказцы запрашивали разрешения вступить в бой. Они говорили, что успеют перерезать много этой скотины, пока те не задавят их числом. Но офицеры решили, что такая смерть будет слишком постыдной. Наверное, это была великолепная картина, когда храбрые и гордые горцы, которым религия запрещает употреблять спиртное, с презрительной насмешкой наблюдали за сыновьями тех, кто когда-то сумел покорить их.

21 июля вместо генерала Гутора командующим Юго-Западным фронтом был назначен генерал Корнилов. Командование 8-й армией принял генерал Черемисов, до этого командовавший XII армейским корпусом.

Генерал Корнилов при поддержке ставшего комиссаром на Юго-Западном фронте Савинкова на свой страх и риск и под свою ответственность отдал офицерам приказ «принять исключительные меры, вплоть до расстрела» для восстановления порядка. Одновременно он отправил в Ставку генералу Брусилову телеграмму, в которой рекомендовал вернуть на фронте смертную казнь, «иначе вся ответственность падет на тех, кто рассчитывает одними словами контролировать обстановку на полях сражений, где царят бедствия и смерть, предательство, трусость и эгоизм». 25 июля правительство приняло решение о восстановлении смертной казни, но только на фронте. Корнилов запретил на фронте любые митинги.

29 июля Керенский председательствовал на совещании в Ставке, где также присутствовали Терещенко и генерал Алексеев, сам генерал Брусилов и начальник его штаба Лукомский, бывший и нынешний командующие Северным фронтом генералы Рузский и Клембовский, командующий Западным фронтом генерал Деникин, а также комиссар Юго-Западного фронта Савинков. Генерал Деникин выступал как храбрый и опытный солдат. Он потребовал отменить в армии все выбранные комитеты и вернуть всю полноту дисциплинарной власти офицерам. Но его товарищи поддержали генерала как-то очень нерешительно, и определенное решение так и не было принято.

1 августа генерал Корнилов отдал приказ, где подчеркивалось, что русская армия с самого начала своего существования не знала такого позора, к какому привело предательство некоторых частей 11-й и 7-й армий. «В жестоком кошмаре тех дней свою боевую ценность продемонстрировали лишь те пехотные части, что остались верны долгу, все штурмовые и самокатные батальоны, вся артиллерия, казаки и кавалеристы, которые противостояли наступлению противника». Приказ заканчивался словами, в которых отдавалась дань героизму офицеров: «Офицеры и вы, немногие солдаты пехоты, оставшиеся верными долгу, не запятнавшие себя постыдным бегством и предательством, я обращаюсь к вам. Ваши подвиги бессмертны, ваш героизм войдет в историю, и о нем будут с благодарностью вспоминать будущие поколения. Брошенные своими одурманенными злостной пропагандой товарищами, совершившими предательство, вы остались на фронте в одиночку и противопоставили полчищам врагов свою храбрость и пали в неравном бою один против сотни».