Читать книгу "Лучше подавать холодным - Джо Аберкромби"

Монца присвоила город Орсо, его дворец и даже кое-что из одежды, после некоторой подгонки, разумеется. Так почему бы не присвоить и слуг? Кто, в конце концов, знает их работу лучше?

– В чем дело?

– Прибыли ваши министры. Лорд Рубин, канцлер Груло, канцлер Скавьер, полковник Вольфьер и… госпожа Витари. – Он кашлянул с несколько удрученным видом. – Позвольте спросить, имеется ли у госпожи Витари какой-то особый титул?

– В ее ведении такие дела, с какими не справится ни один титулованный.

– Конечно, ваша светлость.

– Введите их.

Распахнулись массивные двери, отделанные медью с резьбою в виде извивающихся змей. Не произведение искусства, возможно, каким были двери при Орсо, украшенные львиными мордами, но намного прочней. Уж об этом Монца позаботилась. В них торжественно прошли, прошагали, прошмыгнули и просеменили пять визитеров, постукивая каблуками по холодному мрамору личного аудиенц-зала герцога Орсо. Два месяца прошло, но Монца так и не привыкла думать о нем, как о своем.

Первой вошла Витари в почти такой же неброской одежде, какую носила в Сипани, где они встретились впервые, и все с той же ухмылкой. Следом – несгибаемый, словно деревянный в своем обшитом галунами мундире Вольфьер. За ним, норовя опередить друг друга, Скавьер и Груло. Позади плелся старик Рубин, согнувшись под тяжестью цепи, должностной регалии и не спеша, как обычно, добраться до цели.

– Вы от него еще не избавились? – Витари хмуро глянула на огромный портрет Орсо, глазевший на посетителей со стены.

– Зачем? Он напоминает мне о моих победах и поражениях. О том, откуда я пришла. И о том, что не имею желания возвращаться обратно.

– К тому же это прекрасная картина, – заметил Рубин, печально оглядываясь по сторонам. – Немного их тут осталось.

– Еще бы, после Тысячи Мечей.

Из зала исчезло почти все, что не было приколочено гвоздями или врезано в горную породу. В дальнем углу так и стоял тяжеленный письменный стол Орсо, всего лишь изрубленный местами топором в поисках потайных ящиков. Унести оказалось невозможным и камин, поддерживаемый массивными фигурами Иувина и Канедиаса, и сейчас в нем полыхали несколько поленьев, не способных прогреть огромное помещение. На месте был и большой круглый стол, и на нем по-прежнему лежала карта – как в последний день жизни Бенны, только замаранная теперь в одном углу бурыми пятнышками крови Орсо.

Монца подошла к этому столу, морщась от боли в бедре, и ее министры встали вокруг него, как стояли прежде министры Орсо. История, говорят, движется по кругу.

– Какие новости?

– Хорошие, – сказала Витари, – если вам по вкусу плохие. Я слышала, десятитысячное войско баолийцев перешло реку и вторглось на осприанскую территорию. Мурис объявил себя независимым и пошел войной на Сипани, пользуясь тем, что сыновья Соториуса дерутся друг с другом на городских улицах. – Палец ее завис над картой, небрежно очерчивая размах хаоса на континенте. – Виссерин остается без правителя, цепляясь за тень былой славы. Ходят слухи о чуме в Аффойе и большом пожаре в Никанте. В Пуранти – волнения. В Масселии – беспорядки.

Рубин с несчастным видом дернул себя за бороду.

– Горе Стирии! Рогонт, говорят, был прав. Кровавые Годы кончились. Начинаются Огненные. Святые люди в Вестпорте провозглашают конец света.

Монца фыркнула.

– Эти паршивцы провозглашают конец свет, стоит птичке какнуть. Хоть где-нибудь спокойно?

– Может, в Талине? – Витари окинула взглядом зал. – Правда, я слышала, что дворец Фонтезармо недавно малость разграбили. А еще – в Борлетте.

– В Борлетте? – удивилась Монца. Всего-то год прошел с тех пор, как она в этом самом зале рассказывала герцогу Орсо о том, как разграбила начисто этот самый город. И выставила голову его правителя над воротами.

– Племянница герцога Кантейна сумела расстроить заговор городской знати, задумавшей ее свергнуть. Наверное, речь, которую произнесла сия юная правительница, оказалась в высшей степени убедительна, потому как все тут же побросали мечи, пали на колени и принесли ей клятву верности. Так, во всяком случае, рассказывают.

– Как бы там ни было, а убедить вооруженных людей клясться на коленях может не каждый. – Монца вспомнила, как Рогонт одержал свою великую победу. «Клинки могут убивать людей, но управлять ими способны только слова, и добрые соседи – надежнейшее убежище в бурю». – Имеется у нас что-то вроде посла?

Рубин обвел глазами стол.

– Смею думать, найти можно.

– Найдите и пошлите в Борлетту… с подарком, достойным сей убедительной герцогини и… с предложением нашей сестринской любви.

– Сестринской… любви? – Вид у Витари был такой, словно она нашла в своей постели коровью лепешку. – Не думала, что вы не брезгуете подобными вещами.

– Я не брезгую ничем, была бы польза. Насколько мне известно, добрые соседи – надежнейшее убежище в бурю.

– Да, добрые соседи и хорошие мечи.

– Мечи само собой.

Вид у Рубина сделался виноватый.

– Ваше сиятельство, но ваша репутация… она несколько…

– Всегда такой была.

– Но вас обвиняют в смерти короля Рогонта, канцлера Соториуса и всех их соратников по Лиге Девяти. То, что выжили только вы…

Витари ухмыльнулась.

– Чертовски подозрительно.

– Конечно, в Талине вас за это любят еще больше. Но за его пределами… Если бы Стирия не увязла в своих распрях, она наверняка бы объединилась против вас.

Груло хмуро посмотрел через стол на Скавьер.

– Нам нужен кто-то, кого можно обвинить.

– Давайте на этот раз расставим все на свои места, – сказала Монца. – Кастор Морвир отравил короля по наущению герцога Орсо, без всякого сомнения. Пусть об этом станет известно. И как можно шире.

– Но, ваша светлость… – Лицо Рубина из виноватого стало несчастным. – Его никто не знает. Люди винят за великие преступления великих людей.

Монца закатила глаза. Герцог Орсо победно ухмыльнулся ей с картины битвы, в которой не участвовал. Она ухмыльнулась в ответ. Прекрасная ложь всегда побеждает скучную правду.

– Так сделайте, чтобы знали, в таком случае. Кастор Морвир – смерть без лица, величайший из отравителей. Самый непревзойденный Величайший и самый искусный убийца в истории. Отравитель-поэт. Человек, который оказался способен проскользнуть в самое охраняемое здание Стирии, убить монарха и четверых его сподвижников и уйти незамеченным, как ночной ветерок. Кто может чувствовать себя в безопасности, покуда жив сам король ядов? Да мне просто повезло, что я не погибла вместе с ними.

– Святая невинность. – Витари медленно покачала головой. – Не хочется возвеличивать этого слизняка.

– Позволю себе думать, вы возвеличивали кое-кого и похуже.