Читать книгу "Лучше подавать холодным - Джо Аберкромби"

– Из мертвеца трудно сделать козла отпущения.

– Так вдохните в него немного жизни, вам это под силу. Развесьте на каждом углу объявления с рассказом о его гнусном преступлении, а также с предложением выдать за его голову, скажем, сто тысяч скелов.

Вольфьер встревожился.

– Но ведь он… мертв, не так ли?

– Похоронен с прочими погибшими при осаде. Что означает – нам за его голову платить не придется. Черт возьми, предложите двести тысяч, тогда все будут думать, что мы еще и богаты.

– А казаться богатым почти так же полезно, как быть богатым, – сказала Скавьер, хмуро глядя на Груло.

– Когда люди узнают эту историю, имя Морвира долго еще будут произносить с ужасом, даже когда нас не станет. – Витари улыбнулась. – Матери будут пугать им своих детей.

– Наверняка при этой мысли он улыбнулся в гробу, – сказала Монца. – Между прочим, вы, говорят, подавили небольшой мятеж.

– Называть это мятежом слишком большая честь для таких дилетантов. Дурачки развесили объявления о своих собраниях! Мы и так о них уже знали, но чтобы объявления? У всех на виду? На мой взгляд, они заслуживают смертной казни за одну только глупость.

– Или ссылки, – сказал Рубин. – Чуточка милосердия, и в глазах всех вы станете справедливой, добродетельной и могущественной правительницей.

– И в какой-то мере все три свойства во мне есть, не так ли? – Она задумалась на мгновение. – Допросить их с пристрастием, обнародовать имена, провести голышом перед Сенатским домом, а потом… отпустить.

– Отпустить? – поднял густые белые брови Рубин.

– Отпустить? – подняла рыжие брови Витари.

– Насколько справедливой, добродетельной и могущественной я стану благодаря этому?.. Наказав их сурово, мы дадим их друзьям повод для мести. Освободив, превратим сопротивление в абсурд. Следите за ними. Сами сказали, что они дураки. Если снова задумают измену, сами же себя и выдадут. И тогда мы их повесим.

Рубин откашлялся.

– Как прикажете, ваша светлость. Я распоряжусь напечатать объявления, где будет подробно рассказано о вашем милосердии. Змея Талина не желает показывать зубы.

– Пока. Как рынки?

На мягком лице Скавьер появилась жесткая улыбка.

– Трудимся, трудимся, с утра до ночи. Прибыли торговцы, бежавшие от того хаоса, что творится в Сипани, в Осприи, в Аффойе, и все готовы привезти груз и заплатить налог за сохранность.

– Зернохранилища?

– Надеюсь, урожай сняли достаточный, чтобы мы прожили зиму без беспорядков. – Груло прищелкнул языком. – Но большая часть земли в сторону Масселии так и осталась не вспаханной. Солдаты Рогонта разграбили фермеров, и они ушли с тех земель. Тысяча Мечей опустошила все на своем пути к берегам Этриса. А фермеры в трудные времена всегда страдают первыми.

То был урок, в котором Монца не нуждалась.

– В городе много нищих?

– И нищих, и беженцев. – Рубин снова дернул себя за бороду, рискуя остаться вовсе без нее к концу совещания. – Знак нашего времени…

– Что же, отдавайте землю любому, кто в состоянии ее возделывать и платить налоги. Земля без фермеров – просто грязь.

Груло наклонил голову.

– Я займусь этим.

– Вольфьер, а вы что молчите?

Тот свирепо глядел на карту и скрипел зубами.

– Чертов Этризани! – рявкнул он, хлопнув по рукояти меча. – Я хотел сказать… извините, ваша светлость, но… эти ублюдки!

Монца усмехнулась.

– Снова неприятности на границе?

– Три фермы сожжены. – Ее усмешка исчезла. – Фермеры исчезли. Патруль, отправленный на поиски, обстреляли из леса – один убит, двое ранены. За ними погнались, но, помня ваши приказания, на границе остановились.

– Они вас испытывают, – сказала Витари. – Злобствуют, поскольку были первыми союзниками Орсо.

Груло кивнул.

– Они пожертвовали всем ради него и надеялись на золотой урожай, когда он станет королем.

Вольфьер гневно стукнул кулаком по столу.

– Эти мерзавцы думают, что мы слишком слабы и не способны их остановить!

– А мы?.. – спросила Монца.

– У нас три тысячи пехотинцев и тысяча конников, вооруженных, обученных – все отличные солдаты, испытанные в боях.

– Сражаться готовы?

– Только отдайте приказ, и они докажут это делом!

– Как насчет этризанцев?

– Пустые угрозы, – ухмыльнулась Витари. – Они и в лучшие времена едва тянули на второсортную армию, а лучшие времена их давно прошли.

– Мы превосходим их и в численности, и в подготовке, – прорычал Вольфьер.

– Справедливость на нашей стороне, – сказал Рубин. – Можно сделать короткую вылазку и преподать хороший урок…

– Нам хватит средств и для более серьезной кампании, – сказала Скавьер. – У меня уже есть кое-какие идеи относительно финансовых претензий, которые могут нас обогатить…

– Народ вас поддержит, – вклинился Груло. – А контрибуция с лихвой покроет расходы!

Монца нахмурилась, глядя на карту, на пятна крови, засохшие в уголке. Бенна стоял бы за осторожность. Попросил бы время, чтобы обдумать план… Но Бенна давно был мертв, а Монца всегда предпочитала действовать быстро, бить крепко и уже потом задумываться о планах.

– Готовьте людей к походу, полковник Вольфьер. Я намерена взять Этризани в осаду.

– В осаду? – переспросил Рубин.

Витари криво усмехнулась.

– Осада – это когда город окружают, а потом заставляют сдаться.

– Я знаю, что такое осада! – огрызнулся старик. – Это неосторожно, ваша светлость, Талин только что пережил труднейшие времена…

– Я с величайшим уважением отношусь к вашим знаниям законов, Рубин, – сказала Монца, – но война – это по моей части, и уж поверьте мне: когда начинаешь войну, нет ничего хуже, чем полумеры.

– Но нам нужны союзники…

– Союзник, не способный защитить свои владения, никому не нужен. Мы должны продемонстрировать решимость, иначе на наших трупах будут пировать волки. Нужно заставить этих этризанских собак подчиниться.

– Заставить их заплатить, – прошипела Скавьер.

– Раздавить их, – прорычал Груло.

Вольфьер с широкой улыбкой отдал честь.

– Мои люди будут готовы через неделю.

– А я тем временем начищу доспехи, – сказала Монца, хотя доспехи у нее всегда сверкали. – Что-нибудь еще?

Все пятеро промолчали.

– В таком случае, благодарю вас.

– Ваша светлость… – Они откланялись, каждый по-своему, и направились к выходу – Рубин, хмурясь под гнетом тяжких сомнений, Витари, усмехаясь себе под нос.