Читать книгу "Лорна Дун - Ричард Додридж Блэкмор"

вижу, что ты полностью со мной согласен, — обрадовалась Лорна. — Значит, кроме титула между нами ничего не стоит. А титул значит лишь одно — право посещать знатные дома, бывать при Дворе и надеяться, что тебе все вокруг начнут завидовать. Я прожила здесь уже целый год, Джон, и кое-чему научилась. Я ненавижу весь этот высший свет, как же я его ненавижу! Сплошное притворство и ни капли искренности. Все либо меня добиваются, либо ненавидят. Кроме дяди, я, пожалуй, смогла бы назвать всего двух человек, достойных моего внимания и любви. Кто ты думаешь эти двое?

— Во-первых, Гвенни, — сразу же сказал я.

— Разумеется. А во-вторых, королева. Первая стоит гораздо ниже меня (по крайней мере, она сама так считает), а вторая гораздо выше. Придворные дамы меня дружно терпеть не могут, хотя многих я даже в глаза не видела. Мужчины же, которые бегают за мной, вернее, не за мной, а за моим богатством, недостойны моего внимания. Я ведь начинаю мысленно сравнивать их с тобой, Джон Рид, и они, естественно, проигрывают. Джон, не обижайся на мои слова, пожалуйста. Если ты сейчас уйдешь, я, конечно, останавливать тебя не стану, но сердце мое будет разбито навсегда.

— Я никуда не тороплюсь, — улыбнулся я, — тем более, находясь в обществе самой красивой, самой любимой девушки, которая, к тому же, любит меня. Теперь я перестал бояться тебя…

— Разве можно меня бояться, Джон, после всего того, что мы пережили вместе?.. Кстати, ты обещал слушать и не перебивать. Так веди себя прилично. На чем я остановилась?.. Ах да, ну про это я больше не стану ничего говорить, а то ты еще зазнаешься. Понимаешь, Джон, мне так приятно болтать с тобой, возможно, даже нести любую чепуху. Я так соскучилась по обыкновенному человеческому общению! Я сейчас буквально отдыхаю душой рядом с тобой и готова стрекотать до бесконечности…

— Ну пожалуйста, — вставил я. — Говори о чем хочешь, хоть целый час подряд. А я буду сидеть тихонько рядом и смотреть на тебя. Приятней занятия и представить невозможно.

— К сожалению, сегодня не получится, — огорчилась Лорна. Она сняла с пояса крошечные часы, не более устричной раковины, усыпанные бриллиантами, и тут же виновато пристегнула их снова, словно боясь, что мне не понравится этот жест. — Мой дядя вернется через полчаса. Я ничего не собираюсь от него скрывать и сразу же скажу, что ты был здесь и придешь снова.

Лорна произнесла это тоном, не допускающим возражений, и я понял, что за год столичной жизни она прекрасно научилась пользоваться своим очарованием. То, что она просила или приказывала, должно было быть исполнено молниеносно. Она встала, сияя красотой, словно наслаждалась произведенным эффектом. Ничто не могло сравниться с ее восхитительным личиком. Разве что только ее фигура. Поэтому я сдался в ту же секунду.

— Хорошо, любимая. Только не выставляй меня разбойником.

Не говоря больше ни слова, она подошла ко мне и, чуть приоткрыв алые губы, наградила долгим страстным поцелуем. Всю дорогу до дома я больше не мог думать ни о чем другом.

Глава 68

Сэр Джон Рид

Трудно описать то состояние, в котором я пребывал последующие дни. Я отбросил все тревоги и заботы, предстоящие трудности казались мне сущими пустяками. Это могло означать лишь одно — я стал самым счастливым человеком на земле. Я даже не думал о сборе урожая, о том, что наши работники теперь, оставшись без должного надзора, начнут лениться в полях и получать деньги практически ни за что. Я забыл о матери, которая наверняка по сто раз в день выкрикивала: «Ах, если бы наш Джон вернулся, все здесь было бы по-другому!». А в это время Джон Фрэй наверняка целыми днями валялся дома, ни о чем не волнуясь, и только отращивал себе живот.

Солдат на ферме давно не осталось. Все они были отправлены на ликвидацию последствий мятежа, то есть, вешать оставшихся в живых повстанцев. Но мать, получив от меня весточку и теперь зная мой адрес, умудрилась все же нанять подводу и переслать мне денег и множество продуктов. К посылке была приложена записка, где своим красивым почерком Лиззи расписала, что именно кому предназначено. Полковник Джереми Стиклз получал половину бока копченой оленины, по которой он так сходил с ума. Для Лорны мать приготовила гуся, фаршированного свежими яйцами, бутылку вишневого ликера и фунтов восемь домашнего масла. Кроме всего прочего, в посылке я обнаружил длиннющее письмо, полное мудрых советов, как мне надо жить дальше и что (по мнению матери) я должен делать. Эти рекомендации, возможно, и имели какую-то ценность, но я их сразу же пропустил и стал читать о том, что же происходило на нашей ферме во время моего отсутствия.

Оказывается, какой-то тип предложил нашей Бетти руку и сердце, узнав, что она хранит в чулке целых пять фунтов. Салли Сноу бросилась на шею пастору Боудену (хотя по возрасту он ей в дедушки годился) по той исключительно серьезной причине, что в воскресной проповеди, после рассказа о повешении очередного вора, он очень трогательно поведал о христианской любви. Дуны вели себя относительно тихо, поскольку прихожане на время сбора урожая договорились по очереди приносить им дань к воротам, и поэтому теперь по вечерам работники спокойно расходились по домам. Таким образом, все остались довольны, а соседи только удивлялись, как это мы не додумались до этого раньше. Правда, умница Лиззи нашла другую причину временного затишья со стороны Дунов и предсказывала, что долго это все равно не протянется. Дело в том, что известный всем полковник Кирк самым жестоким образом повесил по крайней мере шестерых Дунов, оказавшихся в стане мятежников. Кирк негодовал не только из-за того, что дворяне позволили себе опуститься до подобного безобразия, но и потому, что католики могли примкнуть к каким-то полуграмотным пахарям и восстать против Его Величества короля и святейшего из святейших Папы Римского. Эта казнь сильно испортила репутацию Дунов и теперь даже те, кто их хоть чуточку уважал за происхождение, стали смотреть на всех их представителей как на самых настоящих выродков.

Из того же самого письма (которое было приколото к бараньей ноге, чтобы не затерялось в соломе) я узнал, что Том Фаггус выздоравливает, но теперь клянется,