Читать книгу "Особые поручения: Декоратор - Борис Акунин"

Закусив губу (относиться к уху как к предметувсе-таки не выходило), Эраст Петрович перевернул ухо пинцетом и сталрассматривать разрез. Ровный, сделан чрезвычайно острым инструментом. Ни единойкапельки запекшейся крови. Значит, к моменту отсечения уха рыжеволосая быламертва по меньшей мере несколько часов.

Что это за легкое почернение на срезе? Отчегобы? А от разморозки, вот отчего! Труп был в леднике, потому и разрез такойидеальный – в момент разрезания ткани еще не оттаяли.

Труп проститутки, помещенный в заморозку?Зачем? Что за церемонии – этаких сразу везут на Божедомку да закапывают. Еслипомещают в ледник, то либо в морг медицинского факультета на Трубецкой дляучебных занятий, либо в судебно-медицинский, на ту же Божедомку, с цельюполицейского расследования.

Теперь самое интересное: кто прислал ухо изачем?

Сначала – зачем.

Так же поступил в прошлом году лондонскийубийца. Он прислал мистеру Альберту Ласку, возглавлявшему комитет по поимкеДжека Потрошителя, половину почки проститутки Кэтрин Эддоус, изуродованное телокоторой было обнаружено 30 сентября.

По убеждению Эраста Петровича, эта выходкаимела два смысла. Первый, очевидный, – вызов, демонстрация уверенности всобственной безнаказанности. Мол, сколько ни пытайтесь, все равно не поймаете.Но было, пожалуй, и второе дно: свойственное маньякам подобного родамазохистское стремление быть пойманным и понести кару. Если вы, охранителиобщества, и вправду могущественные и вездесущие, если Правосудие – отец, а я –его провинившееся дитя, то вот вам ключик, найдите меня. Лондонская полицияключиком воспользоваться не сумела.

Возможна, конечно, и совсем другая версия.Жуткое послание отправлено не убийцей, а неким циничным шутником, нашедшим втрагической ситуации повод для жестокого веселья. В Лондоне полиция получилаеще и глумливое письмо, якобы написанное преступником. Под письмом стоялаподпись «Джек Потрошитель», откуда, собственно, и взялось прозвище. Английскиеследователи пришли к выводу, что это мистификация. Вероятно, из-за того, чтодолжны были как-то оправдать неудачу поисков отправителя.

Не стоит усложнять себе задачу, делать еедвойной. Сейчас неважно, убийца ли тот, кто прислал ухо. Сейчас необходимовыяснить, кто это сделал. Очень возможно, что человек, отрезавший ухо, иокажется Потрошителем. Московский фокус с бандеролью отличается от лондонскогоодним существенным обстоятельством: об убийствах в Ист-Энде знала всябританская столица и, в сущности, «пошутить» мог кто угодно. В данном же случаеподробности вчерашнего злодеяния известны весьма ограниченному кругу лиц.Сколько таких? Очень мало, даже если прибавить ближайших друзей иродственников.

Итак, каковы координаты отправителя«бандерори»?

Человек, не обучавшийся в гимназии, но все жеполучивший достаточное образование, чтобы написать слова «высокоблагородию» и«коллежскому» без ошибок. Это раз.

Судя по коробочке от Кузнецова и пудренице отКлюзере, человек небедный. Это два.

Человек, не просто осведомленный об убийствах,но и знающий о роли Фандорина в расследовании. Это три.

Человек, имеющий доступ к моргу, что еще болеесужает список подозреваемых. Это четыре.

Человек, владеющий хирургическими навыками.Это пять.

Чего уж больше?

– Маса, извозчика! Живо!

Захаров вышел из прозекторской в кожаномфартуке, черные перчатки перепачканы какой-то бурой слизью. Лицо опухшее,похмельное, в углу рта – потухшая трубка.

– А-а, губернаторово око, – вялосказал он вместо приветствия. – Что, еще кого-нибудь ломтями нарезали?

– Егор Виллемович, сколько т-труповпроституток у вас в леднике? – резко спросил Эраст Петрович.

Эксперт пожал плечами:

– Как велел господин Ижицын, теперь сюдатащут всех гулящих, кто окончательно отгулял. Кроме нашей с вами подружкиАндреичкиной за вчера и сегодня доставили еще семерых. А что, желаетепоразвлечься? – развязно осклабился Захаров. – Есть и прехорошенькие.Только на ваш вкус, пожалуй, нет. Вы ведь потрошёнок предпочитаете?

Патологоанатом отлично видел, что неприятенчиновнику, и, кажется, испытывал от этого удовольствие.

– П-показывайте.

Коллежский советник решительно выпятил впередчелюсть, готовясь к тягостному зрелищу.

В просторном помещении, где горели яркиеэлектрические лампы, Фандорин первым делом увидел деревянные стеллажи, сплошьуставленные стеклянными банками, в которых плавали какие-то бесформенныепредметы, а уж потом посмотрел на обитые цинком прямоугольные столы. На одном,подле окна, торчала черная загогулина микроскопа и там же лежало распластанноетело, над которым колдовал ассистент.

Эраст Петрович мельком взглянул, увидел, чтотруп мужской и с облегчением отвернулся.

– Проникающее огнестрельное теменнойчасти, Егор Виллемович, а более ничего-с, – прогнусавил захаровскийпомощник, с любопытством уставившись на Фандорина – личность в полицейских иоколополицейских кругах почти что легендарную.

– Это с Хитровки привезли, – пояснилЗахаров. – Из фартовых. А ваши цыпы все вон там, в леднике.

Он толкнул тяжелую железную дверь, оттудадохнуло холодом и жутким, тяжелым смрадом.

Щелкнул выключатель, под потолком зажегсястеклянный матовый шар.

– Вон наши героини, в сторонке, –показал доктор одеревеневшему Фандорину.

Первое впечатление было совсем не страшное:картина Энгра «Турецкая баня». Сплошной ком голых женских тел, плавные линии,ленивая неподвижность. Только пар не горячий, а морозный, и все одалискипочему-то лежат.

Потом в глаза полезли детали: длинные багровыеразрезы, синие пятна, слипшиеся волосы.

Эксперт похлопал одну, похожую на русалку, поголубой щеке:

– Недурна, а? Из дома терпимости.Чахотка. Тут вообще насильственная смерть только одна: вон той, грудастой,голову пробили камнем. Две – самоубийство. Три – переохлаждение, замерзлиспьяну. Гребут всех, кого ни попадя. Заставь дурака Богу молиться. Да мне что –мое дело маленькое. Прокукарекал, а там хоть не рассветай.

Эраст Петрович наклонился над одной,худенькой, с россыпью веснушек на плечах и груди. Откинул со страдальческиискаженного, остроносого лица длинные рыжие волосы. Вместо правого уха упокойницы была вишневого цвета дырка.