Читать книгу "Молот ведьмы - Каролина Фарр"

— Да, — я улыбнулась ему в зеркало, — остальное не имеет никакого значения, Игорь.

— Взять хотя бы всю эту вражду между нами и жителями деревни. Они простые люди, рыбаки, тяжелым трудом зарабатывают на жизнь, как крестьяне у нас дома. Они такими были, и хотя могут не признаться в этом, и сейчас остались такими. Суеверны и не очень умны. Мы кажемся им странными. Они никогда таких не видели. Они испугались, что мы можем причинить им вред. И мы относились к ним так же. Они нам казались чужеземцами. Мой отец говорил, я слышал, что он всегда их опасался. Вот мы и построили высокие стены и спрятались за ними, а они остались в своей деревне со своими лодками. Запирают на ночь двери и держатся от нас как можно дальше. Мы так и не сблизились. Если в они и наши отцы с самого начала сели вместе за стол, выпили и поговорили, узнали друг друга, то стены вокруг «Молота ведьмы» были бы не нужны да и дом не носил бы такого названия.

— Шерил сказала мне, что дом назвали так после того, как жители деревни бросали камни в графиню. Отец рассказывал вам об этом?

Игорь рассмеялся:

— Рассказывал ли он? Он пугал меня до смерти своими рассказами, когда я был ребенком.

— И что же он говорил?

— Ну, все началось, как только они прибыли сюда, мадемуазель. Дом еще строился. Графиня любила кататься по окрестностям в коляске, Саша рядом, а мой отец правил лошадьми. Она так привыкла в России. Там, когда графиня проезжала, все снимали шапки и кланялись. А здесь люди просто стояли, смотрели на нее и говорили о ней. Они никогда не видели так богато одетой дамы и таких драгоценностей. Не было еще стены вокруг поместья, поэтому графиня часто заезжала на их землю, ведь границы не существовало. В тот год случилась засуха и большой падеж скота. А следующим летом грянул тиф. Но ведь засуха уничтожила и наш скот тоже, а от тифа умерло много наших людей, как и в деревне. Но они решили, что эти беды вызвала графиня, когда тут ездила. Говорили, у нее дурной глаз, а Саша — ученик дьявола.

— И поэтому забросали ее камнями?

— Да. К счастью, стена была достроена, иначе они могли нас убить, а так уже не могли добраться. Но в первый же раз, когда графиня Лара снова поехала через деревню, ее закидали камнями. Вполне могли убить и ее, и Сашу, и моего отца, но лошади понесли. Говорят, графиня больше никогда не покидала стен поместья. И отдала распоряжение, что если кто-нибудь без ее приказа покинет поместье, то будет высечен... С тех пор мы жили по другую сторону стены.

— Все так и оставалось, пока мистер Кастеллано не вернулся?

— За исключением тех, кого отсылали прочь за провинность... или тех, кто уходил на военную службу. И конечно, мадам...

— Мадам Тереза, жена мистера Кастеллано?

— Да, бедная леди.

Я нахмурилась:

— Думала, вы все ее ненавидели.

— Необязательно человек должен правиться, чтобы его пожалеть, мадемуазель.

— Это верно. Но почему вы жалели ее, Игорь?

— Я часто возил ее в Ширклифф. И она всегда по дороге плакала. В последний раз было хуже всего. Никогда я еще не видел ее в таком отчаянии. Никогда! Она рыдала всю дорогу. Я был рад, что с нами ехал Саша и успокаивал ее.

— Саша? Саша ехал с вами, когда вы возили мадам в Ширклифф?

— Только в тот раз. Но он всегда предупреждал месье по телефону, когда она собиралась ехать. Чтобы не было неприятностей. Но в тот раз, когда он сказал месье, в каком она отчаянии, он приказал ему ехать с ней и попытаться успокоить.

Задумавшись, я мысленно перелистывала рукопись, запертую в моем столе.

— Вы давали свидетельские показания при расследовании, Игорь?

— Нет. И что я мог сказать, кроме того, что она была расстроена и плакала всю дорогу? Месье отослал нас обратно после... Мадам потеряла голову и набросилась на его секретаря — мадемуазель Марсден. Месье не хотел, чтобы в его жизнь в Ширклиффе вмешивались, а мадам конечно же не стоило туда приезжать...

— Саша давал показания?

— Нет. Он мог сказать им то же, что и я. Месье и Саша обговорили все наедине, потом Саша вышел и приказал отвезти его домой.

— Значит, месье не послал вас искать мадам?

— Она была в своей спальне, когда мы уезжали. Саша ее успокоил. Мадемуазель Марсден не сильно пострадала. Месье послал за доктором. Но не было причин для скандала и тревоги. Месье сам ухаживал за мадемуазель Марсден. И никому ничего не сказали.

— Если месье не хотел скандала, почему же он не отослал мадам с вами в поместье?

В это время мы подъехали к железным решетчатым воротам, которые для нас медленно открыл старый Игорь. Сын весело ему помахал, а старик притронулся к шапке, ответив на приветствие по-русски.

Когда мы въехали в поместье, взгляд Игоря нашел мои глаза в зеркале заднего вида.

— Мне кажется, месье тогда плохо соображал. Сильно расстроился из-за случившегося. Мадам ударила мадемуазель каминными щипцами. Даже на кухне мы с Сашей слышали, как мадам кричала, обвиняя месье и эту женщину. Потом Сашу позвали туда. Позднее я узнал от него подробности. Все это было неприятно для месье и для мадемуазель Шерил. Они оба были сильно расстроены.

«Роллс» остановился около широкой лестницы парадного входа.

— А вы никогда не думали, что миссис Кастеллано осталась бы жива, если бы вы сразу отвезли ее в поместье, Игорь?

— Часто думал, мадемуазель. Много, много раз. Но разве можно сказать наверняка, что это изменило бы ее судьбу? Она продолжала бы ездить в Ширклифф, полная ревности и ненависти. В следующий раз могла бы действительно кого-нибудь убить. Она была очень несчастной.

Он вышел и открыл для меня дверцу. Выходя из машины, я увидела появившегося в дверях Питера, который спешил мне навстречу.

— Привет, Саманта! — весело крикнул он. — Встретились со своим другом? Шерил ждет в гостиной, приготовила вам выпить. Пойдемте, моя дорогая, и вы все нам расскажете.

Я услышала, как сзади закрылась дверца «роллс-ройса», мягко заурчал мотор, Игорь повел машину в гараж. Питер взял меня за руку. Обычно его слова и прикосновения были для меня лестными, но сегодня я думала о Терезе Росси, его жене...

Я была рада, когда позже мне удалось ускользнуть к себе в комнату-башню и запереться там, отгородившись от остального дома, рада, несмотря на присутствие графини Лары, разделявшей теперь со мной мое затворничество. Отперев ящик стола, я достала рукопись и вложила чистый лист в машинку. Закурив сигарету, подошла к окну.

Мне было жаль Терезу Росси, жену великого актера и любовника.

Горячая ненависть, наверное, порождается большой любовью. Тереза действительно любила Питера, и трагедия заключалась в том, что он никогда ее не любил. В сущности, я приходила к выводу, что на самом деле он никогда никого не любил, и начинала сомневаться, способен ли он вообще на такое чувство. Миром Питера Кастеллано был театр, а в жизни, похоже, он лишь повторял те сцепы, которые писали для него другие. Увы, это означало, что у него нет души. Ничего внутри — лишь пустая красивая оболочка. Однако я не знала, смогу ли изобразить его именно таким...