Читать книгу "Эффект негативности. Как способность замечать плохое трансформирует нашу реальность - Джон Терни"

Способность мозга разбираться в хорошем была так слаба, что ей мешало частичное повреждение миндалевидного тела. Только власть плохого оказалась достаточно сильной, чтобы выжить.

Негативный уклон мозга был полезен предкам Феликса Баумгартнера – охотникам и собирателям, – но самому Феликсу он никак не помогал. Его сердце начинало колотиться при виде озера смертников или от запаха резины в шлеме. Все это запускало реакцию «бей или беги» в автономной нервной системе, которая контролирует базовые функции организма: ритм сердцебиения, пищеварение, потоотделение, сексуальные реакции и мочеиспускание. Система в основном действует неосознанно, позволяя уму сосредоточиться на чем-то более новом и грандиозном – написании стихотворения, фильме или размышлениях, что делать со своей жизнью. Но даже так автономная система будет помогать, например, сужать или расширять ваши зрачки в зависимости от количества света. Она управляет уровнями энергии в теле, которые ученые называют возбуждением (не путайте с сексуальным, хотя связь определенно есть). Когда Феликс был возбужден, его надпочечные железы выпускали гормоны стресса в кровь. Сердце билось быстрее, а дыхание становилось прерывистым и частым. Потоотделение усиливалось. Система пищеварения замедлялась, высвобождая энергию для мышц, но вызывая напряжение внутри и повышая панику. Автономную нервную систему можно возбудить как плохими, так и хорошими вещами, но исследователи обнаружили, что плохое как обычно притягательнее.

В ответ на него дыхание становится особенно прерывистым, а зрачки расширяются – еще один признак возбуждения. Когда людей просят угадать, какая из двух игровых карт ценнее, неправильная догадка вызывает расширение зрачков быстрее, чем правильная. Когда на кону деньги, люди больше возбуждаются из-за потенциальных потерь, и этот уклон очевиден, даже если страх неосознанный. В одном эксперименте, когда участникам предлагали выбрать высокую или низкую ставку, их префронтальная кора, вероятно, понимала, что шансы одинаковые, поэтому они делили ставки поровну. Но сердца бились быстрее, а зрачки расширялись от высоких ставок и, соответственно, больших рисков.

Чтобы совершить прыжок из стратосферы, Феликсу нужно было справиться с инстинктивными страхами, взять под контроль миндалевидное тело и обойти реакцию «бей или беги».

Он думал, что справится сам, но ему понадобилась помощь человека, который понимал, как работает разум.

Гуру позитивного мышления

Через три месяца после слезного звонка из аэропорта Феликс снова встретился лицом к лицу с костюмом и скепсисом команды. Его тренеры были ветеранами американских военно-воздушных сил и программ НАСА. Они сразу замечали людей с подобным типом страха. Кандидаты, желающие стать пилотами или астронавтами, проходят такой тест одним из первых. Иногда кандидат надевает герметичный костюм и шлем, а проверяющий выходит из комнаты, не объяснив, что происходит и когда он вернется. Систему охлаждения в костюме отключают, и в нем становится все теплее. Развивается клаустрофобия. Проверяющие наблюдают через скрытые камеры и оставляют кандидата в таком состоянии по крайней мере на час, или пока тот не начнет паниковать.

В другом тесте кандидата помещают в маленькую темную коробку. Свернувшись клубочком, он лежит там целые сутки. Один из тренеров Феликса, опытный специалист Джо Киттингер, мирно проспал свою проверку в коробке в 1950-х, но повидал много коллег из военно-воздушных сил, проваливших ее.

– Это или беспокоит вас, или нет, – объяснил он.

Киттингер ни разу не видел, чтобы кто-то преодолел страх, как и Арт Томпсон, директор проекта. Когда Феликс спросил его, как воздушные силы и НАСА тренируют пилотов и астронавтов с клаустрофобией, Томпсон ответил:

– У них простой выбор: избавиться от тебя и пригласить следующего. Вот что главное: ты или способен, или нет.

Томпсон с командой обсудили свои переживания в тот день, когда Феликс вернулся в Ланкастер. Сам Феликс ждал снаружи, пока остальные оценивали риски, связанные с продолжением проекта. В конце собрания команда сообщила, что не верит в Феликса. Все сомневались, что он готов отправиться в стратосферу. Вряд ли он вообще когда-то созреет для этого. Мысль подтвердилась на встрече Феликса с командой. Он сидел в одиночестве, а остальные расположились в другом конце комнаты. Феликс чувствовал смущение и ярость. Двадцать пять лет прыжков с парашютом и с высотных объектов он справлялся с задачей, а теперь в него никто не верил.

Стоило один раз проявить слабость, и команда сбежала на другой берег реки.

Ему не стало лучше и после беседы с Майклом Жерве, клиническим психологом, которого пригласили для работы с Феликсом. Специальностью Жерве было «критическое окружение». Он работал с боксерами-тяжеловесами, летчиками-истребителями, профессиональными игроками в футбол и хоккей. На первой встрече Жерве указал Феликсу на стул, попросил представить, что там сидит его сын (у Феликса сына не было) и объяснить ему ситуацию.

Феликс чувствовал себя нелепо, ведя разговор с пустым стулом, но говорить все-таки начал. Целью упражнения было рассмотреть проблему со стороны. Следовало отступить от нынешнего кризиса и объяснить общую картину человеку, которому не все равно (даже если он вымышленный). Жерве хотел увидеть, какое место занимает эта миссия в жизни Феликса. Насколько она ему важна? Стоит ли таких жертв? Работая с атлетами и летчиками, Жерве обнаружил, что они побеждали страхи и шли на риск, потому что не могли вынести страдания от отказа это сделать. Им проще было сломать кости или умереть, чем жить с воспоминаниями об утерянной возможности. Когда беседа с воображаемым сыном закончилась, Жерве убедился, что сила воли у Феликса есть, и пообещал помочь ему побороть страх.

Жерве нужно было воспользоваться набором осознанных и неосознанных стратегий, называемых минимизацией. Этот термин ввел в 1990-х психолог Шелли Тейлор из Калифорнийского университета Лос-Анджелеса. На тот момент Тейлор уже сделала себе имя благодаря исследованиям женщин с тяжелыми формами рака груди, которые создавали «позитивные иллюзии», нереалистично хорошие мысли, которые помогали им справиться с болезнью. Некоторые иллюзии создавали ощущение контроля над событием, например что можно помешать раку вернуться. (Одна женщина убедила себя, что отгоняет болезнь, съедая много пюре из спаржи, хотя или, может, потому что терпеть не могла его вкус.) Другая ментальная стратегия – сравнить себя с теми, кому пришлось еще хуже. Например, женщины, которым удалили грудь, обычно сравнивали себя с теми, кому удалили обе груди, а не с теми, кому удалили опухоль. Позже Тейлор создала теорию – плохие события, в отличие от хороших, вызывают два четких и в некотором смысле противоположных ответа: мобилизация и минимизация.

Мобилизация поднимает ваш дух – «Проснись и разберись с этим!» – через осознанные попытки думать и анализировать тщательнее. Тейлор отметила, что пол влияет на разницу в мобилизации. У мужчин обычно классический ответ – «бей или беги». Они злятся и замыкаются в себе. Женщины больше внимания уделяют детям или другим дорогим людям. Такой подход Тейлор назвала «заботься и дружи».