Читать книгу "Стремление к счастью. С комментариями и объяснениями - Людвиг Андреас Фейербах"

 Орган – здесь в значении музыкальный инструмент и вообще инструмент, имеется в виду, что через чувство передается вдохновение, то есть воля Божия, которую Фейербах понимает как просто стремление к бесконечности самого человека. Можно вспомнить для примера строку Тютчева в стихотворении памяти Пушкина: «Ты был богов орган живой», и в значении музыкального инструмента, и в значении органа как инструмента вообще, как органы человеческого тела.

Божественное познается только посредством божественного. Бог познается только посредством его самого. Божественная сущность, постигаемая чувством, есть не что иное, как очарованная и восхищенная собой сущность чувства, восторженное, блаженное в себе чувство.

Там, где чувство становится орудием бесконечного, субъективной сущностью религии, объект последней теряет свою объективную ценность. С тех пор, как чувство сделалось главной основой религии, люди стали равнодушны к внутреннему содержанию христианства. Если чувство и приписывает объекту некоторую ценность, то это делается только ради самого чувства. Объект чувства ставится безразличным, потому что чувство становится субъективной сущностью религии, становится в то же время и объективной сущностью, хотя это и не признается непосредственно. Непосредственно, говорю я, потому что косвенное признание этого факта заключается в том, что чувство, как таковое, объявляется религиозным, чем уничтожается всякое различие между специфически религиозными и нерелигиозными чувствами – естественное следствие взгляда на чувство как только на орган божественный. Ты считаешь чувство органом бесконечной, божественной сущности и что оно признается абсолютным, божественным? Если чувство возвышенно и религиозно, т. е. священно, божественно само по себе, то разве оно не заключает своего бога в себе самом?

 Представление о религии как о «чувстве» утвердилось далеко не сразу, потому что в классической философии «чувство» понималось скорее как инструмент познания, как сосредоточенность («прийти в чувство»), в этом смысле могло вызвать религиозное отношение, когда Бог «привел в чувство» пророка или любого верующего, но не было содержанием религиозного опыта. Новое понимание чувства обязано Просвещению и сентиментализму. Оно стало пониматься прежде всего как практика благородных социальных отношений, облагораживающих их участников: любовь, дружба, приятельство, творческое общение. Отсюда такие выражения, которые были бы непонятны предыдущим эпохам, как «воспитание чувств» (навыков социализации, благородного общения с людьми), «оскорбление чувств» (предательство любви или дружбы), «высокие чувства» (сама любовь как событие жизни двух людей), «и жить торопится, и чувствовать спешит» (спешит со всеми познакомиться, пообщаться, быть вовлеченным в светскую жизнь, влюбляться). Понимание религии как «чувства», «религиозного чувства», иными словами, дружбы и любви с Богом, поддерживалось немецкой романтической теологией.

Орган – опять же в значении «инструмент».

Тем не менее, если ты хочешь определить объект чувства и в то же время правильно истолковать свое чувство, не прибегая к помощи рассудка, ты должен провести грань между своими личными чувствами и общей сущностью чувства, отделить эту сущность от посторонних, оскверняющих влияний, которые не чужды всякому индивидуальному чувству. Таким образом ты увидишь, что сущностью бесконечного является природа чувства. Следовательно, Бога можно определить только так: Бог есть чистое, неограниченное, свободное чувство. Всякий иной Бог навязан твоему чувству извне.

 Фейербах считает, что собственная природа чувства есть не просто ощущение бесконечного, но и сама его сущность. Иначе говоря, бесконечное только и порождает возможность человека сознавать себя, к чему-то стремиться, а значит, и осуществлять действие самосознания, и поэтому любить и дружить в качестве свободного человека, готового до конца, до бесконечности, отстаивать свою благородную свободу.

Чувство атеистично в смысле ортодоксальной веры, которая связывает религию с внешним объектом; чувство отрицает объективного Бога, оно есть Бог само для себя. Отрицание чувства равносильно, с точки зрения чувства, отрицанию Бога. Ты слишком робок и ограничен, чтобы открыто признаться в том, что втайне утверждается твоим чувством. Связанный внешними условностями, проникнутый обыденным эмпиризмом, не способный постигнуть величие чувства, ты боишься атеизма и поэтому допускаешь раздвоение чувства, измышляешь отдельное от чувства объективное существо и неизбежно возвращаешься к прежним вопросам и сомнениям: существует ли Бог или нет?

 Эмпиризм – опора на опыт. Фейербах оспаривает эмпиризм как злоупотребление чувством, постановку чувства на службу частному опыту. Он утверждает: само опытное познание стало возможно благодаря вот этому чувству, стремящемуся к беспредельному. Эмпиризм может уживаться со старой упрощенной религиозностью, если Бог понимается как вещь среди других вещей, просто недоступная опыту. Но позиция Фейербаха состоит в том, что свойства Бога, такие как бесконечность, не позволяют поставить его среди вещей, но только выводить из свойств самосознания, Бог оказывается реализацией человеческого чувства бесконечного. Эта позиция оспорена лишь психологией, психоанализом и теологией ХХ века, в которых указывается, что такое чувство не может быть данностью, не может быть частью «естественной установки» (говоря терминами феноменологической философии), но всегда экстатично, подразумевает как особое состояние восприятия, так и особое отношение к бытию. Такая чувственность, согласно Гуссерлю и Хайдеггеру, отличается от «фактичности» и от других режимов существования.

Вопросы и сомнения немыслимы там, где сущностью религии признается чувство. Искреннее чувство – это отдельная, не зависящая от тебя сила, действующая в тебе, над тобой, чувство объективное само по себе, это – твоя личная сущность, к которой ты относишься как к посторонней сущности, короче это твой Бог. Зачем же ты создаешь помимо этой сущности еще другую, объективную сущность, вне твоего чувства?

Впрочем, я взял чувство только в виде примера. Те же доводы можно привести по отношению ко всякой другой силе, способности, реальности и деятельности, – дело, разумеется, не в названии, одним словом, ко всякому существенному органу того или другого объекта. Все, что имеет значение сущности в смысле субъективном, имеет значение сущности и в смысле объективном. Человек никогда не может освободиться от своей истинной сущности. Он может представить себе при помощи фантазии существо другого, высшего рода, но не может абстрагировать себя от своего рода, от своей сущности.