Читать книгу "Стремление к счастью. С комментариями и объяснениями - Людвиг Андреас Фейербах"

 Сила – в немецкой философии означает «деятельную способность», как в выражениях «сила воли», «сила убеждения», «сила присутствия», как мы говорим «в силу этого произошло то-то и то-то». Это слово поэтому может приобретать сколь угодно широкое значение. Его оттенки зависят от слов, стоящих рядом с ним.

Как мы видим, Фейербах считает родовой сущностью человека (то, что относит его к человечеству) именно способность соотносить себя с бесконечным и тем самым начинать мыслить, желать или действовать, в то время как соотнесение себя с конечным лишь плодит воображаемые сущности, которым приписывается объективное бытие, никак не соотносящееся с уже осуществившимся нашим субъективным бытием.

Поэтому он наделяет этих высших существ такими положительными качествами, которые вытекают из его собственной сущности, и в его определениях отражается он сам. Мы допускаем, что на других планетах нашей Солнечной системы есть мыслящие существа помимо человека, но предполагая это, мы не изменяем своего миросозерцания, а лишь обогащаем его, и притом не качественно, а количественно. Ибо, если другим планетам свойственны те же законы движения, что и нашей, то, следовательно, им свойственны и те же самые законы чувствования и мышления. Мы не допускаем, что другие планеты населены иными существами, чем мы; мы полагаем, что там живут существа, более или менее подобные нам.

 Фейербах исходит из универсальности ньютоновской физики, она тогда не ставилась под сомнение. При этом он не рассматривает вопрос о наличии на других планетах условий для жизни, но только о возможности тамошних существ пользоваться миром так же, как мы. Допустим, на Венере нет атмосферы, но ее жители могут пользоваться солнцем для обогрева и освещения, как мы, а значит, возможно, синтезируют кислород для своего дыхания. Это рассуждение исходит из предпосылки о единстве мира и о том, что любые существа в мире уже знают, как использовать его: в современных теориях возможных миров или теориях, проблематизирующих это «употребление мира», такое рассуждение невозможно.

Глава вторая

Общая сущность религии

Все сказанное выше по поводу чувственных объектов, об отношении человека к объекту применимо, в частности, и к отношению его к объекту религиозному.

По отношению к чувственным объектам сознание объекта отличается от самосознания, а по отношению к объекту религиозному сознание объекта и самосознание тожественны. Чувственный объект находится вне человека, религиозный в нем, внутри его. Поэтому религиозный объект теснее связан с человеком и не покидает его ни на минуту, подобно его самосознанию и совести. «Бог, – говорит Августин, – ближе и понятнее нам, чем чувственные, телесные предметы», и потому мы легче познаем его. Чувственный объект безразличен для нас сам по себе, он не зависит ни от настроения, ни от рассудка, тогда как религиозный объект есть объект избранный, существо исключительное, первое, высшее. Он, естественно, предполагает критическое суждение, разграничение между божественным и небожественным, между достойным и недостойным поклонения.

 Цитата из труда Аврелия Августина «О книге Бытия, буквально» в современной философии и психологии считается примером интроспекции, наблюдения над собственными психическими процессами без использования специальных методов или установок. Если исходить из бытовых или иных других познавательных установок, вещи могут казаться ценнее, но если от них отказаться, то переживания относительно вещей оказываются самым существенным для нашего существования. Отсюда в религиозной мысли следует метафизический вывод: коль скоро существование требует сущности (бытия), то Бог обладает бытием. Но если религиозная мысль разделяет наше существование и сущность Бога, а нашу сущность выводит из сотворения Им мира, то Фейербах полагает, что достаточно ценностной критики, «разграничения между божественным и небожественным», чтобы иметь непротиворечивое знание о себе и мире.

Из этого мы заключаем, что объект человека есть не что иное, как его же объективная сущность. Бог человека таков, каковы его мысли и настроения. Ценность Бога не превышает ценности человека. Сознание Бога есть самосознание человека, познание Бога – самопознание человека. О человеке можно судить по Богу и о Боге по человеку. Они тожественны. Божество человека заключается в его уме и сердце, а ум, душа и сердце человека обнаруживаются в его Боге. В Боге выражается сущность человека, его «я». Религия есть торжественное разоблачение тайных сокровищ человека, обнаружение его сокровенных помыслов, открытое признание его тайн любви.

 Тайные сокровища – отсылка к Нагорной проповеди (Мф. 6, 19) «Не собирайте себе сокровищ на земле» и притче о купце, нашедшем «многоценную жемчужину» (Мф. 13, 45), Царствие Небесное. Фейербах обращается к аудитории, воспитанной как на патетической поэзии и проповеди, так и на чтении Евангелия.

Тайны любви – поэтический оборот, означавший «тайную любовь», историю влюбленности, о которой не знают другие, но также и всю интимную сторону любви.

Если религия, сознание Бога и характеризуется как самосознание человека, то это еще не значит, что религиозный человек непосредственно сознает себя, что его сознание Бога влечет за собою сознание своей сущности. Напротив, отсутствие этого сознания является отличительным признаком религии. Во избежание недоразумения мы скажем: религия есть первое и к тому же косвенное самосознание человека.

 Косвенное – то есть выражающее, согласно Фейербаху, сущность человека в посторонних образах, образах, принятых в данной религии, своего рода «косвенной речи» самосознания.

Поэтому религия всегда предшествует философии не только в истории человечества, но и в истории личности. Прежде чем искать свою сущность в себе, человек ищет ее вне себя. Его собственная сущность служит для него объектом в качестве другой сущности. Религия – младенческая сущность человечества, но ребенок рассматривает свою сущность как нечто постороннее: для него человек является объектом в качестве другого человека. Поэтому развитие религий заключается в том, что все, казавшееся при более ранней религии объективным, последующей кажется субъективным, то, что раньше считалось божественным, ныне считается человеческим.