Читать книгу "Герой для Системы - Александр Шапочкин"

– М-да, – глубокомысленно выдал я. – Неужели лока с запретом на общение с системой? Ну, вроде тех, в которых живут рейдовые боссы. Хотя не похоже. Разве что здесь обитает какой-нибудь мегалось-трансформер. А если попробовать так?

Я попытался вызвать окно с характеристиками и вновь обломался, хотя почему-то уверился, что нахожусь в приватном виртпространстве. Весьма возможно, какой-нибудь богач и заказал себе антураж в виде средневековья, да ещё с родными осинками. Ну а чего? За хорошие деньги сделать пару-тройку шкурок в виде обычного тела человека, плюс доспехи, повторяющие классы в основной игре, совсем несложно. Механика-то сохранится. Вопрос в другом, как я-то сюда попал? Может, всё же по пьяни полез опять в вирт и подписался на тестирование новой локации, чтобы подзаработать?

Я ещё раз внимательно осмотрелся. Ну что сказать… если это действительно новый тип локаций, то я снимаю шляпу перед программистами, художниками и дизайнерами уровней!

Ведь почему ранее подавляющее количество игр было либо про космос, либо про постапокалипсис, либо про индустриальные города и промышленные зоны? А столь популярное в народе фэнтези с ушастыми эльфийками и бородатыми гномами ограничивалось игровыми мирами с какими-то странными наркоманскими сюжетами с пустынями, каньонами, а если вспомнить «Мензаберранзан», то и огромными подземельями, поселениями дроу и бесконечными тоннелями. Ну и, конечно же, приснопамятный «Conan: Escape the Exiles» с его песочницей, в которой выживали несколько племён в руинах бесконечного разрушенного города. И ни одной нормальной игры, например, про земное средневековье, не говоря уже о полноценных сказочных мирах. Да потому что природа!

Сделать достоверными пещеры, пустыню или город относительно просто и незатратно. Зафигачить в него одно дерево на квадратный километр для красоты и парочку клумб – тоже. А вот сгенерировать лес так, чтобы он на их фоне не казался убогой подделкой…

Говоря же об окружающем пейзаже, настолько высокая детализация природы в виртуале – это однозначно шедевр. Я мог рассмотреть каждую травинку, каждый листочек в кроне и букашечку на земле. При этом ни одного повторяющегося – «паттернового» – элемента не заметил. Всё словно бы жило своей жизнью, тряслось под порывами ветра, шелестело, цвело, рождалось и умирало. На моих глазах пару листочков сорвало с дерева и унесло. Причём один упал не так уж далеко, а другой закрутило, и он улетел куда-то между стволов берёзок.

Шикарно! Даже боюсь представить, сколько может стоить разработка подобной никому не нужной полянки. Или же… инженер почти экстра-класса зашевелился и забурчал внутри, нашёптывая, что современное оборудование такую детализацию тупо не потянет. Одна обработка этого участка леса сожрёт все серверные мощности, недаром «Tiger: Mark of the Beast» сделали сессионкой да ещё в урбанистическом антураже. А ведь она считалась на данный момент самой реалистичной из всех VR-проектов.

Когда инженер сомневается, он что делает? Правильно! Если нет возможности считать показания – идёт и щупает, эмпирическим путём пытаясь понять, что же всё-таки тут не так. И вариант здесь только один, хотя многие путают игру со сном и думают, что одной из гарантированных проверок является попытка ущипнуть самого себя. На самом деле это не так. Боль как таковая чувствуется при передаче конкретных электрических импульсов в мозг человека и может быть легко воспроизведена в виртуале применимо к телу игрового персонажа. Пример тому – покалывание перед последующим онемением повреждённого в бою участка тела. А тот факт, что не используется реалистичная передача ощущений, например, от резаной раны, – есть банальное ограничение в соответствии с международной конвенцией о садизме в VR-играх. Вон америкосы в Гуантанамо вовсю используют виртуальные пытки, да и наши из СНБР, если судить по воплям оппозиционных монархистов и коммунистов, также не гнушаются подобными нарушениями прав человека.

Так что колоть и резать себя в некой частной локации с неизвестными настройками бесполезно. Зато всегда есть чисто технический способ проверить реальность окружающего пространства. Что-нибудь повредить или сломать.

На удивление просто поднявшись на ноги после долгого лежания, а затем сидения, и чувствуя странную лёгкость во всём теле, что только укрепило уверенность в виртуальности, я шагнул к ближайшей берёзе. Выбрал наиболее ровный участок ствола и вынул танто из ножен… Только чтобы в обалдении уставиться на сияющий ярким светом клинок.

Это была не плазменная оболочка из игры и совершенно точно не реальный резак подобного типа! Уж на последние я за свою жизнь насмотрелся! Светился именно металл. Свет не резал глаза и выглядел так, будто лезвие раскалили градусов до тысячи или чуть больше, а затем поменяли спектр излучения в голубой. При этом никакого жара от него я не ощущал.

Вот тебе раз! После такого очень сложно было заставить себя проверять теорию о виртуальной реальности, потому что такое чудо могло быть с лёгкостью сделано именно в игре, но не в реале. Однако стоило мне взять себя в руки и поднести недомеч к стволу, как свечение погасло, будто его и не было. Передо мной снова был всё тот же американский танто Spaydi agressor MK-9 длиной чуть больше двух с половиной ладоней, которым я пользовался в игре. Только, в отличие от игрового, этот даже с виду был тупым как игрушка, словно бы его вообще не точили ни разу в жизни.

Удивлённо почесав затылок, я убрал клинок в ножны. Не знаю, что это было… но к таким экспериментам я оказался не готов. Подумал взять кусаригаму, но руки словно сами выдернули из подсумка кунай. Растиражированный современным искусством сельхозинструмент лёг в руку как влитой, поблёскивая заточенным, как бритва, лезвием. Шершавая стальная рукоять не давила на ладонь, намекая, что его можно не только метать. Ну, так оно даже лучше!

Остриё легко взрезало бересту и древесину, ещё несколько точных движений – и спустя пару секунд я мог наблюдать годовые кольца дерева на срезе. Если они чем и отличалось от настоящих, то я этого не заметил. Более того, на повреждённом участке начали появляться небольшие капельки сока, а попытка отодрать немного коры увенчалась полным успехом, оставив зажатым в пальцах кусочек ровно такой формы и размера, каковой обрыв виднелся на бересте.

Ни одна компания не пошла бы на расходы по устройству настолько сложного строения статичных, по сути, предметов внешнего антуража. Значит, я сто процентов нахожусь в реале.

От осознания того, какой ерундой я занимался последний десяток минут, меня пробило на хохот. Да с такой силой, что аж слёзы брызнули из глаз. Натуральная тихая истерика. Приплыли! Я стоял полусогнувшись, ухватившись руками за живот, и дико ржал над собой и сложившейся ситуацией.

Именно сейчас я понял, над чем смеются «пострадавшие» во всех этих шоу-розыгрышах. Раньше я считал их все скопом средством для отупления населения, но оказавшись на месте одной из жертв, понял, что идиотизм ситуации и есть лучший юмор. Кто бы ни сделал это со мной, Катя или кто другой помог, сейчас я готов был всё простить и встретить режиссёра аплодисментами. И когда позади вдруг послышалось некоторое шевеление, я, улыбаясь во все тридцать два, повернулся, хлопая в ладоши.