Читать книгу "Метро 2033. Крым 3. Пепел империй - Никита Аверин"

– Счетчик показывает, что не больше, чем все остальное, – заметил мечтательный Игорь, ненадолго спустившись на грешную землю. – А в хозяйстве все пригодится, особенно – оружие предков.

– Так мы не знаем, оружие это или нет, – парировал матрос.

Одному Косте происходящее доставляло удовольствие – он подбегал к веревкам, лез в воду, что-то поправлял, и глаза его хитро блестели.

Наконец, капсулу выволокли на берег, Телеграф заглушил мотор и отправился осматривать добычу. Все еще бледная Марика топталась в сторонке и оттуда попросила:

– Посмотрите, пиявок на ней не осталось? Фобия, ну что поделаешь…

– Сейчас посмотрим, – пообещал Телеграф, – сейчас все проверим. Ух ты ж моя маленькая, ух ты ж моя сладенькая, расскажи дяде, как ты работаешь. Ты моя железненькая, ты моя толстая…

– А это точно не бомба? – засомневалась Марика.

Бандерольке ее метания были понятны, но на помощь пришел Кайсанбек Аланович:

– Что вы, барышня, бомбы выглядят совершенно иначе. Постойте, уважаемый Телеграф, что вы делаете?!

Телеграф подбирался к капсуле с молотком и зубилом.

– Должна же она как-то открываться.

Первый раз в жизни Бандеролька видела ошарашенного и даже напуганного Кайсанбека Алановича. Отряд шарахнулся врассыпную и залег в тростниках, боязливо оттуда высовываясь. Телеграф, помогая себе крепким словом, забрался на капсулу, оседлал ее, счистил грязь и, примерившись, долбанул по зубилу. Раздался металлический лязг. Бандеролька втянула голову в плечи и зажмурилась, но ничего не произошло: взрыва не было, только Телеграф бубнил под нос «открывайся, железяка, не переть же тебя целиком».

– А зачем вы хотите ее расколупать? – крикнул Верховцев.

– Чтобы достать то, что в ней спрятано! Оружие предков! Супер-пушка! Или еще что. А если не разобрать, оно по нам долбануть может в любой момент. Кнопок-то на поверхности никаких.

– Бросили бы и дальше поехали, оно тут столько лет лежало – и дальше лежало бы, – пробурчала Бандеролька. – Все бы мальчикам игрушки…

Но Телеграфа было уже не остановить. Он вошел в исследовательский раж. Вскоре остальным надоело прятаться по кустам, и к обсуждению «как бы ее открыть» присоединились все мужчины отряда. Бандеролька и Марика оставались в стороне – наблюдали и переживали. Потом решили приготовить перекус из сушеной рыбы и крупы, развели костер, котелок поставили… Бандеролька смирилась с тем, что отсюда до следующего дня не уедет, придется комаров кормить.

– Агааааааа! – заорал Телеграф так, что Бандеролька чуть не упала. – Ага! Вот, вот он, шов, а вы, профессор, были неправы! Ну-с…

Лязгнуло. Бумкнуло. Бандеролька обернулась, почувствовав, что волосы на голове встали дыбом.

Капсула развалилась на две части, как огромный железный грецкий орех. Телеграф не удержался и свалился вниз, сопроводив падение нелестным высказыванием в адрес гравитации. Мужчины отпрыгнули. Скорлупки покачнулись и замерли. Телеграф, держась за поясницу, подковылял к ним и заглянул внутрь:

– Вот! Так я и знал! Большая магнитно-резонансная пушка!

* * *

Отмыться не было никакой возможности, грязь трескалась на коже и отваливалась кусками. Донельзя довольные листоноши упаковали оружие в багажник, завернув в ветхое покрывало. Агрегат, обозванный Телеграфом «магнитно-резонансной пушкой», пушку не напоминал нигде и никак. Была это коробка с таймером (установленным на двадцать минут через каждые 36 часов), рычажками включения и выключения да присобаченной сверху катушкой проволоки, намотанной непонятно на что.

– Магнит, – веско заметил Кайсанбек Аланович. – Значит, и правда, магнитные волны. Интересно, интересно. Однако полевые испытания проводить не будем.

Штуковина была здоровенная, метр на метр, и тяжелая. Зачем ее с собой тащить, Бандеролька так и не поняла. К счастью, путешествие больше не откладывали – наскоро пообедали и прежним порядком двинулись в путь.

Пейзаж все так же не радовал разнообразием: тростники, озерца, изредка – заброшенные, разрушенные домики. До самого заката – степного, огненно-красного, зловещего – ничего не происходило. А на закате они дотелепались до Мелитополя.

Городок был основательно разрушен – не в результате войны, а по причине геологических изменений, превративших Крым в остров. Естественно, прибрежную полосу и некоторые города на материке это затронуло. Тряхнуло так, что от панельных домов остались груды мусора, а рельсы на железной дороге выгнуло дугой. Отсюда ушли все, даже животные. Делать в Мелитополе было нечего. Путники с трудом отыскали место для ночевки – как раз в заброшенном здании вокзала, от которого остались только стены с выбитыми стеклами – крыша рухнула.

Пока готовили ужин и ели, молчали. Не потому, что начало путешествия вымотало – просто каждый думал о своем и прикидывал, сколько всего предстоит. Для листонош это была, в общем-то, первая вылазка так далеко на материк.

Бандеролька определила очередность дежурств и заползла в спальный мешок. Закрылась с головой. Раньше она любила походы – в первую очередь потому, что за спиной всегда оставался крепкий тыл, оставалась Цитадель Листонош.

Теперь же тыла не было, дома не было. Позади – как и впереди – неизвестность.

С этой мыслью Бандеролька уснула.

Посреди ночи ее разбудил странный звук: кто-то наигрывал на губной гармошке, тихо-тихо, на самом краю слышимости. Бандеролька встрепенулась, вылезла из спального мешка. Все было тихо, у теплящегося костра бдил казак Влад. Остальные спали. Звук точно доносился из города, в котором, вроде, не осталось живых.

Влад заметил движение:

– Что случилось?

– Ты слышишь губную гармошку?

– Нет.

– Значит, со сна показалось, – соврала Бандеролька.

Она была уверена как в том, что звук ей не приснился, так и в том, что он значим, и, возможно, предназначается только ей, раз уж другим не дано его слышать…

* * *

От Мелитополя до Запорожья – всего сто двадцать километров, меньше, чем от Острога до Мелитополя. Однако к этому отрезку пути готовились тщательно, гораздо тщательнее, чем к предыдущему: чем дальше на север, тем сильнее будет фонить, тем меньше известно о племенах и животных, об общественном строе и грозящих опасностях.

«Город молодости и смеха». Само название, конечно, внушало энтузиазм, но Бандеролька не могла отделаться от навязчивого видения: широкие улицы заполнены хохочущей молодежью. Стоило представить эту картинку – и становилось, мягко говоря, жутковато.

Выехали рано утром, сосредоточенные и готовые ко всему. По прикидкам, путь не должен был занять больше четырех часов, а что такое четыре часа в хорошей компании? – ерунда!

Но неприятности начались уже через час.

Шоссе тянулось через степь, и все просматривалось, как на ладони – засаду устроить негде. Свечками протыкали синее небо пирамидальные тополя, колосились какие-то злаковые, белели остатки построек. Автомобили шли бодро, солнце припекало, и Бандеролька натянула зеленую шляпку с подогнутыми полями, пропустив резинку под подбородком, чтобы ветром не сдувало.