Читать книгу "Метро 2033. Крым 3. Пепел империй - Никита Аверин"

Телеграф тоже покинул автомобиль и спросил у Влада:

– Чего не заводится?

– Ничего не заводится, – буркнул казак.

– Ну так пойдем посмотрим. Открывай драндулет.

Драндулет открыли. Воловик прикрывал Верховцева и Кайсанбека Алановича, занятых беседой, Бандеролька с Марикой и Игорем караулили склонившихся над двигателем знатоков, Шифр все еще возился с распечатками, в воздухе стоял многоголосый птичий грай, а Костя… Бандеролька встрепенулась:

– А где малой?!

Все одновременно встрепенулись, и выяснилось сразу несколько занимательных фактов: двигатель не заводился, потому что «искры не было», и получить ее не удавалось. «Волга» тоже отказывалась заводиться; у Игоря и Шифра разболелась голова; Воловик чувствовал себя пьяным, хотя сроду не пил, и потому верить в этом ему было нельзя; куда подевался Костя, никто не знал.

Бандеролька, несмотря на злость – могли бы за пацаненком и последить! – чувствовала себя разбитой, больной. Не то, чтобы болела голова, или, там, шатало, как пьяную. Просто сложно ориентироваться, жесты получались чересчур размашистыми или скованными, шаги – разной длины, и язык тяжело ворочался во рту. Это не было похоже на воздействие мощного мутанта-телепата, скорее, на последствие нокаута или контузии.

– Не нравится мне это, – промямлил Кайсанбек Аланович.

Его смешно перекосило, и держался он на шершавой дороге неуверенно, будто на льду.

– Надо уходить…

И тут все прекратилось. Птицы перестали сталкиваться и начали вести себя самым обычным образом – как перепуганные, но адекватные птицы. Будто волна схлынула. Стена тростника – высокая, метра в два – затрещала, и из зарослей высунулась довольная, нахальная, но немного испуганная предстоящей взбучкой рожица Костика.

– Видали?! – спросил юный листоноша.

– Видали, – Бандеролька отпустила автомат, и он повис на ремне. – А сейчас ты у нас увидишь небо в алмазах! Где был, паршивец?!

– Смотрел, что творится. Вот профессор говорил: психопат-мутант, а это вовсе даже не психопат и не мутант, а здоровая железная каменюка!

– Жалкая ты, Костя, ничтожная личность! – простонал Кайсанбек Аланович. – И с подобным… электоратом мне, коллега Верховцев, приходится работать! Ну какая «железная каменюка»?

– Железная, – Костя шмыгнул носом и стер длинную зеленую соплю рукавом. – Глыбень такая, что тот танк. И вокруг нее всех колба-асит!

– Константин! – Телеграф взялся за ремень. – Ну-ка давай-ка по-русски, тебя вот ученые люди слушают – и ни хера не понимают! Извините. Вырвалось.

– Так я рассказываю. Но лучше покажу. А потом каменюку выключили.

Верховцев и Кайсанбек Аланович переглянулись.

– Надо идти и смотреть, – вздохнула Бандеролька. – Воловик, Шифр, Марика, Игорь! Остаетесь здесь. Охраняйте машину. Веди уж, Иван Сусанин.

Костя буркнул «и вовсе я не Иван, и сами вы с усами!», а потом пошуршал в тростники.

* * *

Продираться через заросли тростника – сочного, жесткого, толстого – то еще удовольствие. Без Зиняка с мачете делать это было трудно, так что отряд проявлял потрясающее единодушие – костерил Костю. Растения стояли близко, частоколом, и под ногами то и дело оказывались лужи и целые протоки со стоячей черной водой, над которой столбиками вилась мошкара. Птицы, видно, не оправившиеся после коллективного помешательства, безмолвствовали.

Дорогу Костя находил по собственным следам, остальным пришлось довериться мальчишке – на расстоянии вытянутой руки ничего, кроме шуршащей стены, видно не было. Костя пыхтел, сопел и комментировал:

– Да тут недалеко, тут идти всего ничего, ща увидите, увидите – офигеете. Натуральная железная каменюка.

Они вышли на край озера, покрытого зеленым ковром ряски, в разрывах которого виднелась черная торфяная вода. Пахло перегноем, сыростью и чем-то непонятным, резким, вроде озона. Посреди озера выпирала та самая «натуральная железная каменюка». По-другому зеленоватую, округлую, будто оплавленную глыбу охарактеризовать не получалось. У Бандерольки волосы встали дыбом – не от ужаса, а сами собой.

– Надо же, – удивился Кайсанбек Аланович, – какое сильное статическое электричество. Коллега, что бы это могло быть?

– Понятия не имею, – Верховцев поправил повязку, – я ни разу не забредал в заросли, да и машина раньше не глохла. Похоже на метеорит.

– Но не метеорит! Разве вы не знаете, что камни, падающие с неба…

– Погодите-ка, уважаемые, – Телеграф раздвинул ученых и по колено влез в воду. – Никакая это не каменюка. Это же прибор. Просто немного, кхм, пострадавший. Разве вы не видите?

Все-таки многое зависит от установок. И Бандеролька, и остальные собирались увидеть в тростниках странный валун, и только после слов Телеграфа стало понятно: это и правда прибор. Капсула, сброшенная или вывезенная сюда в давние времена. Капсула формой напоминала яйцо, снесенное металлической птицей, и была покрыта толстым слоем прелых листьев, ила, грязи и помета. Поэтому, наверное, никто сразу и не сообразил, что перед ними.

– Та-ак, – протянул Кайсанбек Аланович, – так-так-так… увы, с нами нет достойнейшего Уткина. Этот безумный изобретатель сообразил бы, что к чему, я же не силен… а вы, коллега?

– Увы, – Верховцев развел руками, – техника предков.

– Да что вы тут, – Телеграф плюнул на ладони и энергично их потер, – рефлексируете! Разберемся! Значит, для начала надо это оттуда вынуть, а потом уже – думать, как оно включается. Оно ж не постоянно работает, а периодически. Будем надеяться, времени хватит. А и не хватит – не помрем: тошно, но не смертельно.

– А как вытаскивать? – подпрыгнул Костя. – Выкатить?

– Эх, малой… Думаешь, нам сил хватит? Трос надо и машиной тянуть. Пригоним «Ниву», прицепим веревку и вытащим на ровное место.

Сказать оказалось значительно проще, чем сделать. Через сорок минут все – и листоноши, и севастопольцы, и команда Верховцева – извозились в грязи и промокли. В черной воде, как оказалось, водились пиявки – жирные, лоснящиеся, и очень шустрые – стоило нечаянно опустить в озерцо незащищенную конечность, и несколько кровососущих тварей вцеплялись в нее. Оказалось, что Марика боится их до истерики и обморока. Ее и, на всякий случай, Бандерольку, изгнали на берег.

Кроме того, дно было илистое, засасывало, и приходилось к капсуле подплывать, что тоже представлялось не самым простым: водяные растения цеплялись за руки и за ноги.

И тем не менее, удалось кое-как обмотать капсулу веревками и прикрепить тросом к «Ниве». Телеграф вскочил за руль и газанул. Трос натянулся. Веревки затрещали. Ил жадно хлюпнул, комары взвились в воздух зудящей тучей, захрустел тростник, завоняло болотом, взвыл двигатель, из-под колес брызнула грязь… и капсула поддалась.

– Круглое – тащить, квадратное – катать, – прокомментировал ее неторопливое продвижение Воловик. – А главный вопрос: вот на хрена козе баян? Может, она радиоактивная!