Читать книгу "Двое строптивых - Евгений Викторович Старшов"

латинство, откровенно смеялась над ним за его пустобрехство и роскошество, которое он никак не мог скрыть, а серые низы увидели в нем предателя православия и тоже не слушались. Конечно, были и верноподданные, существовавшие по принципу "нам что ни поп — то батька", но их с каждым годом становилось все меньше, а архиепископ Убильдини потирал руки. Чем меньше сторонников было у Митрофана, тем крепче была власть самого архиепископа.

Итак, на совещании магистр д’Обюссон изложил "столпам" предложение ликийского паши, переданное посредством хитрого купца. Затем посетовал на нежелание турок совершить "обмен головами", а заодно представил свои соображения по поводу того, что все это затеяно неспроста. С этими соображениями все, конечно, согласились и после краткого обмена мнениями одобрили позицию магистра продолжить переговоры для выкупа пленных и заключить месячное перемирие.

Далее обсуждался вопрос о хлебе, и здесь, как и предвидел д’Обюссон, возникли некоторые возражения, которые магистр Пьер сам не так давно поставил для себя — о том, следует ли давать туркам повод думать, что на Родосе не хватает хлеба, и закупать его у нехристей.

Д’Обюссон ответил высокому собранию, как и себе самому, что тайна эта — наверняка уже давно не тайна, а хлеб и у врага купить можно, если без подвоха. Великий командор, ведавший орденскими запасами и в том числе зерном, согласился лишь, что положение близко к критическому и надобно как-то из него выходить, но одобрить идею магистра о закупке зерна у турок не решился.

Великий госпитальер осторожно высказал мысль о том, благоразумно ли давать врагу золото и серебро, которого и так мало. К тому же враг наверняка закупит себе на эти деньги оружие, которое обратит против ордена.

— А вы думаете, что без наших денег у османов не на что будет вооружиться? — горестно воскликнул магистр. — Если следовать этой логике, то нам и братьев наших выкупать не следует — деньги же туркам пойдут! Мы закупаем зерно у тунисского властителя, не задумываясь о том, на что он будет тратить эти деньги — а ведь наверняка на войну с христианами, а когда-то, может быть, и с нами. Ничего, платим. Поэтому полагаю, что эти возражения или опасения надуманы. Если бы капитул был созван, как и предполагалось, 1 мая, я немедленно поставил бы этот вопрос на общее обсуждение и решение. Раз нет — надо думать нам, и немедленно. Считаю, что хлеб у турок надо купить, и патент купцу Хакиму выдать. Если есть серьезные основания отвергнуть мое предложение — извольте, я внимательно слушаю.

— А возможно ли обойтись тунисским зерном? — поинтересовался английский "столп" Джон Кэндол.

— Если бы было возможно, мы бы и обошлись. Брат Филельфус, я прошу тебя огласить бумаги по закупкам тунисского зерна: сколько заказано, сколько за это заплачено и сколько в итоге мы получили. А также скажи, что мы имеем в перспективе.

Секретарь откашлялся и несколько монотонно принялся сыпать цифрами. Картина выходила удручающей, дебет с кредитом не сходился благодаря штормам и пиратам. Плюс еще вскрывшаяся недобросовестность поставщиков: то барка вернется обратно к хозяевам, то в мешках для весу камни обнаружатся. В перспективе маячило обещание тунисцев по подписании мирного договора продавать беспошлинно 30 000 мюидов[12] пшеницы.

— И прибавьте к этому, что теперешний союзник всегда может обратиться во врага, и если возлагать свои надежды лишь на мавританский хлеб, то выходит, что мы им словно ключи от нашей крепости торжественно вручаем, — подытожил д’Обюссон доклад секретаря. — Брат адмирал, ты подтверждаешь разбой пиратов, учиненный над судами с хлебом?

— К сожалению, ничего другого не остается. Я вывел галеры, но было слишком поздно, естественно, мы никого не поймали.

— А итальянский вариант рассматривали? — спросил великий командор.

— Не без того. Сицилия — плодородный остров, однако здесь две беды, и обе сложно преодолеть, точнее, не от нас это зависит. Во-первых, Италия так же, как и мы, чает султанова вторжения, потому хлеб прибережет. Ну а во-вторых, те же магрибские пираты. Так что выйдет не лучше — разве что камней не наложат.

— Но полагаю, — взял слово хитроумный Убальди-ни, — этот вариант все равно следует разработать — на случай объединения против нас Мехмеда и Туниса. Возможно ведь такое?

— Вполне, — согласился великий командор, — равно как и то, что турки могут завоевать и Тунис, и Египет.

В зале зависла тяжелая тишина; наверное, не один орденский чин почуял, словно бы удавка затянулась на его шее…

— Вы оба правы, — изрек д’Обюссон. — Италию мы прощупаем. И Египет тоже, хорошо, брат командор напомнил. У нас с мамлюками все равно назревает договор, так что… Великий канцлер, это твоя забота! — напомнил магистр "столпу" Испании — начальнику Гийома де Ка-урсэна, на что тот согласно кивнул головой.

— А я предлагаю не только Сицилию, но и Неаполь, — высказался адмирал. — Помнится, там тоже зерном неплохо приторговывали.

— Еще бы денег ко всему этому… — мрачно напомнил "столп" Англии.

— Я где-то слышал одну древнюю истину, — промолвил великий магистр. — Кто не кормит свою армию, будет кормить чужую. Это нам надо учитывать.

— Братья, — снова взял слово адмирал, — а если нам организовать конвои из Туниса и иных стран — того же Египта или Италии? Морские конвои! Несколько боевых галер вполне хватило бы — они от ветра не зависят, да еще грузовые корабли довооружить хотя бы не пушками, так поворотными легкими фальконетами в дополнение к имеемым, вот и все, собственно. Я даже подозреваю, что, когда к нам из Туниса выходят барки с зерном, сами магрибинцы сообщают своим корсарам, когда и где их лучше перехватить. Цифры брата Филельфуса заставляют склониться к такому выводу, и недаром они постоянно противятся тому, чтоб хлеб возили именно мы, на наших кораблях. Идея-то не нова, но не дают воплотить! Надо это прописать в договоре.

Все одобрительно зашумели. Великий адмирал при всей своей невозможности характера не был бы великим адмиралом, если б не был храбр и умен, а также если бы время от времени не выдвигал смелых и полезных идей.

— Дело, — сказал великий маршал, доселе хранивший молчание.

Как известно, в силу особенностей своей должности он заведовал в том числе снабжением и амуницией флота, в чем его обязанности пересекались с адмиральскими. Впрочем, английский столп тоже находился в зависимости от великого маршала. Эта иерархия среди как бы равных сложилась давно, и ни пересмотру, ни критике не подлежала.

Краткое слово столь ответственного мужа подвигло всех ко всеобщему согласию, что вызвало одобрение магистра Пьера, процитировавшего слова псалма:

— Как хорошо и как приятно