Читать книгу "Хэлло, дорогая - Снежинская"

от друга. В некоторых из этих мест были только рейнджеры: за полицией в участок требовалось ехать в соседнее управление. Хэл знал, что в тех городишках все сведения об убийствах затирают, и знал, что никто даже не дёрнется, чтобы изловить какого-то ненормального ублюдка — потому что не связывали одно убийство с другим. Он никогда не убивал в одном городе несколько лет кряду. И хотя негласно полиция много лет понимала — что-то очень нехорошее творится в их штате на Хэллоуин, но, Боже…

Только вякни, что у тебя завёлся маньяк. И будь уверен, можешь смело закрывать участок. В какой-нибудь Кеннесо, Стейтсборо, Гриффин, Акуэрт хлынут любопытные журналисты, которые только взбесят своим вниманием психопата, или, того хуже, спугнут. Что тогда? Как его ловить? И скольких ещё он перебьёт в пылу бегства, а не как волк в овчарне — таская по овце с края стада?

Только в сериалах показывают, как агенты, мать их, ФБР и другие важные птицы с серьёзным видом приезжают в маленький городишко в Атланте, Джорджии или Арканзасе. На самом деле, полицейский участок начинают просто заваливать кипой бумаг и протоколов, которые не оформить и за сто лет службы. Тогда нужно бросить всё прочее и не ловить обычных преступников: тех, кто угоняет тачки, сбивает людей по пьяни, а потом уезжает с места аварии, или тех, кто толкает наркоту школьникам. Обычно в маленьких городах — маленькие проблемы. Кто-то прирезал свою подружку в переулке. Пьяные парни изнасиловали одноклассницу. Или домохозяйку довели до самоубийства. Чёрт возьми, в обычной жизни люди не любят остросюжетных драм. Хэл читал — это потому, что многие боятся выйти из зоны своего комфорта. Загнивают в болоте. Так говорил и его психолог. Он посещал терапевта два года, после смерти…

Тут он моргнул и прервал себя.

Не вспоминай об этом, Бога ради. Только не сегодня.

Он положил руки под затылок и уставился в потолок. Что же делать теперь? Он знал, что всё полетело к чертям в тот момент, как он без задней мысли согласился отвезти Констанс ключ. Сначала всё было о’кей. Он доехал до Смирны, зашёл в кафе. Не увидел ничего особенного: две малоприятные девушки, одна — светленькая — почему-то подходила под его представление о собственной племяннице. Чужое пресное лицо. Некоторое неявное сходство в масти. Хэл был спокоен. Он хотел вернуться домой тем же обедом и купить два мотка лески и бобину крепкой верёвки. Нужно ведь готовиться к празднику. Он наметил себе место, куда не возвращался четыре года: городок Кантон. Ближайший сосед Мыса Мэй. Там память о нём — убийце на Хэллоуин — немного стёрлась, и можно было как следует поохотиться.

А потом всё полетело к чертям, потому что он обернулся — и Констанс Мун оказалась совсем другой девушкой.

Он вспомнил, как в первый раз увидел её, и повернулся на бок, уткнувшись носом в подушку. Прикрыл глаза.

Лучше поспать. Лучше уснуть.

В маленькой тесной спальне он казался гигантом. Здесь умещались-то лишь кровать, комод для белья и встроенный стенной шкаф. Ну, были ещё тумбочка и лампа. Всё — тусклых цветов, безукоризненно чистое, но по-странному старомодное, как если бы хозяева родом из семидесятых оставили всё это Хэлу в наследство, а он сберёг.

Нужно отдохнуть и забыть обо всём. Он не может приехать к ней и устроить резню в её доме.

Хотя Хэл знал, что вполне способен сделать это. Почему нет?

Потом что-то начало внушать. Очень тихо.

Это последняя твоя близкая родственница. Она чертовски напоминает тебе ту молодую женщину, которую однажды довелось увидеть на семейном празднике. Вспомни. Те же тёмные волосы, тот же лисий хитрый взгляд. Невинное лицо, а за улыбкой прячется соблазнительница. И Конни похожа на неё. Ты не можешь вот так взять и сломать ей шею, потому что…

Он её хочет. Дьявольски хочет.

Хэл зажмурился. Нет-нет-нет. Он не поедет больше в Смирну. Только в Кантон, как и планировал. У него в подвале, к тому же, труп. Нужно действовать, собраться.

Взять себя в руки.

Сделать это было сложнее, чем всегда, потому что он уже выбрал, где и кого хочет убивать на Хэллоуин.

Те ублюдки — он бы пересчитал им шейные позвонки, всем до одного.

А как быть с Конни?

Хэл резко сел на кровати. В ступоре посмотрел в стену напротив, на ряд семейных фотографий в рамках.

Матушка говорила ему: семья превыше всего, но прятала сына ото всех.

Возможно, так было нужно. Он не понимал, почему, но это же мама — он верил ей больше, чем себе.

Нужно собраться.

Хэл устало потёр лоб, встал и подошёл к окну. Зашторил его. Посмотрел вниз, себе на грудь, на припухшие розовые царапины, оставленные ногтями той девки. Он сразу всё решил и сжал челюсти, стараясь ни о чём не думать и больше к вопросу не возвращаться.

Он будет убивать в Смирне, раз судьба сама предопределила его выбор. Что же до Констанс, он сделает, что должен сделать.

Подумай хорошенько об этом.

Хэл открыл шкаф, достал из него рубашку и встряхнул, с сомнением поглядев на неё.

Нельзя же её убить.

Кто сказал, что нельзя? Убийцы не трогают своих родственников, да? Что за бред. Если потребуется, он сделает это.

А если нет? Если она — даже думать об этом странно — будет не как они?

Он вернётся в Смирну завтра. Он обо всём подумает. И Констанс будет хорошим предлогом, чтобы снова появиться там.

2

Ей было двадцать четыре года. Она отработала смену в «Чикен Мификс». Днём к ним заезжал высокий блондин в замшевой куртке. Выглядел слишком хорошо и пару раз мельком взглянул на неё. Она была на кассе. Толком не помнила, что ему пробила — людей было слишком много в тот день, все ехали куда-то на близящийся уик-энд.

Когда он убрал за собой поднос — слишком редкий поступок для любого клиента этой забегаловки — то подошёл к Джой и, небрежно облокотившись о стойку, завёл с ней какой-то малозначительный разговор. Он не знал, как добраться в Атланту, и, кажется, немножко заплутал. Но чертовски устал и хотел бы доехать уже куда-нибудь — отдохнуть и набраться сил. Может, она знает здесь неподалёку неплохой мотель?

Джой знала и коротко пояснила, как туда добраться. Обычное дело — помочь не местному. Он очень долго благодарил её, оставил хорошие чаевые и в самом конце, покраснев, опустил глаза на стойку.

— А может, вы подскажете