Читать книгу "Ленин в поезде - Кэтрин Мерридейл"

Оснований для такого вывода скорее не было, но не таков человек был Парвус, чтобы из-за каких-то мелочей отказаться от мечты всей своей жизни. В мае 1915 года он отыскал Ленина с женой в скромном цюрихском ресторанчике, и после обеда они пригласили его зайти в гости. Там Парвусу пришлось, втиснувшись в мелковатую для него мебель, выслушать отповедь: не может быть никаких договоренностей с социал-шовинистами, компромиссы невозможны, сам Парвус – ренегат и мошенник, немногим лучше, чем немецкий буржуазный мальчишка Каутский.

Такова, по крайней мере, одна из версий этой встречи44. В официальных документах советского времени, когда Ленин был бог, а Парвус – всеми забытый выскочка, упоминаний о ней вообще нет. В составленной в советский период летописи жизни (“биографической хронике”) Ленина под маем 1915 года отмечено, что Ленин взял в публичной библиотеке Берна книгу под названием “Влияние высокогорного климата и горных экскурсий на человека”, однако о встрече с Парвусом ни слова45. В ноябре 1915 года лидер большевиков атаковал в печати своего недавнего гостя, назвав основанную Парвусом социалистическую газету “Колокол” “клоакой немецкого шовинизма”, а о самом издателе написал, что тот “опустился теперь до… последней черты”46.

Но на самом деле Парвус стал теперь слишком важной фигурой, чтобы Ленин мог его игнорировать. Ни один из тогдашних революционеров не пошел бы на риск ссоры с Парвусом. Его газета имела очевидный успех – “Колокол”, как выяснилось, особенно любили школьные учителя, – но у Парвуса были гораздо более амбициозные планы. Особенно бурную деятельность он развил летом 1915 года, вернувшись в Копенгаген, где основал институт для исследования социальных последствий войны. В институте работало много русских эмигрантов, что вызывало у датской полиции серьезные подозрения, но никто не мог доказать, что сотрудники института занимались чем-либо иным, кроме статистики и научного творчества.

В августе 1915 года человек по имени Макс Циммер, знавший Парвуса еще по Константинополю, отправил в Берлин донесение о его достижениях. Недавний совместный ужин, очевидно, удался: Парвус внушил своему гостю, что прорыв близок. Циммер пришел к выводу, что Парвус “экономно” распоряжается предоставленным ему немецким бюджетом и с помощью своего научного учреждения настолько скрытно осуществляет тайные маневры, что “даже господа из вышестоящей организации не подозревают, что за всем этим стоит наше правительство”. Парвусу удалось убедить Циммера и в том, что ему вскоре удастся объединить разделившиеся фракции русского революционного движения47.

Тем временем появились и новые источники обогащения. С помощью немцев Парвус занялся импортом угля, что позволило ему приумножить состояние; попутно он занимался агитацией среди портовых рабочих Дании48. Кроме того, Парвус контролировал основанную летом 1915 года посредническую “Компанию экспорта и торговли” (Handels- og Eksportkompagmet). Компания с конторой в Копенгагене поставляла товары из Германии через Данию и Швецию в Россию; конторой управлял польский еврей-эмигрант Яков Фюрстенберг, известный также под именем Якуб Ганецкий.

Мало у кого из своих сотрудников и партнеров он вызывал приязнь. Главными достоинствами Ганецкого были неистощимая работоспособность и пухлая адресная книжка. Уже через пару месяцев он стал ближайшим помощником Парвуса и, несмотря на вялое, словно у саламандры, рукопожатие, во всем остальном теперь выглядел как заправский бизнесмен: кожаные туфли ручной работы, костюм, сшитый на заказ, белоснежные перчатки и цветок в петлице49.

Бизнес-модель “Компании” была чрезвычайно простой. Вся Европа отлично знала, что до войны большая часть российского импорта обеспечивалась Германией. Свечной воск, с которым пришлось возиться Хору, был сущей мелочью. Императрица Александра Феодоровна ездила на автомобиле марки “даймлер”, та же фирма поставляла арестантские фургоны для петербургских тюрем50. Магазины в русских городах были полны немецких товаров – от велосипедов и швейных машинок до электрических выключателей и консервов. Военное эмбарго стало для русского рынка тяжелым ударом. В 1915 году, когда Фюрстенберг открывал свою датскую фирму, Россия испытывала крайнюю нужду в ряде товаров, особенно важных в военное время: не хватало лекарств, перевязочных материалов, градусников, шприцев, противозачаточных средств.

Именно этот дефицит и призвана была покрыть контора Фюрстенберга. Выстроив вдоль Северного транспортного пути надежную цепочку посредников, Фюрстенберг был в состоянии удовлетворить любые пожелания заказчика (скажем, согласно спецификациям, на российский рынок поставлялись исключительно “презервативы с резервуаром”)51.

Российский Комитет по ограничению снабжения и торговли неприятеля был не в силах поставить под контроль нелегальную коммерцию Фюрстенберга. Используя контакты на черном рынке, фирма ввозила товары из Германии в нейтральную Данию (что было законно) и там паковала их заново, снабжая датскими этикетками (что было незаконно). В январе 1917 года полиции удалось уличить мошенников, проверив в датском порту Фредериксхавн подозрительную партию товара, предназначенного для отправки в Швецию. В трех ящиках сотрудники полиции обнаружили 1150 градусников, 114 шприцев и 40 килограммов медикаментов – всё это в конечном итоге направлялось в Россию. Товары были немецкого происхождения (хотя какие-либо сопроводительные бумаги отсутствовали), но большинство из них прошло через множество посредников, прежде чем оказаться на складе Фюрстенберга52.

Торговец был взят под стражу; его несколько дней допрашивали, но его ответы только больше запутывали дело. В итоге деятельность “Компании экспорта и торговли” была признана незаконной, Фюрстенберга оштрафовали и в январе 1917 года выслали из страны. Поселившись в Швеции, он немедленно возобновил свой доходный бизнес. У фирмы появился совладелец по имени Георг Скларц – немецкий агент, работавший с Парвусом53. Сам же Фюрстенберг, на первый взгляд, казался совершенно заурядным, пусть и весьма успешным дельцом черного рынка.

Будь датские полицейские немного более амбициозными, они бы изучили круг знакомств Фюрстенберга и тут же выяснили бы, что они с Парвусом живут рядом в модном районе Копенгагена Водрофсвей, так что следить за ними обоими было бы несложно. Среди деловых контактов Фюрстенберга был и еще один немецкий агент по кличке “К” – его предприятие занималось контрабандным импортом резины в Германию с помощью скандинавских фирм54. Австро-венгерский дипломат по фамилии Гребинг, живший тогда в Копенгагене, позднее рассказывал, что ему было известно об этих сделках:

Парвус и Фюрстенберг-Ганецкий могли вести и действительно вели, с помощью Германии, экспортную торговлю через Скандинавию с Россией. Этот экспорт германских товаров в Россию шел регулярно и в значительных количествах через фирму Парвуса – Ганецкого55.

Парвус получал немецкие поставки, Фюрстенберг направлял их дальше, контролируя процесс с помощью надежных людей в Петрограде. Деньги поступали на счет в одном из известных шведских банков. Связь с Берлином, передавал Гребинг ходившие тогда слухи, поддерживалась через специальный департамент МИДа с кодовым названием “Стокгольм”.