Читать книгу "Собор Святой Марии - Ильдефонсо Фальконес"

Она подошла к ним и обняла обоих за талию.

— Я уже не твоя девочка.

— Ты всегда ею будешь, — поправился Гилльем.

— Конечно, — подтвердил Арнау.

Так, обнявшись, они пошли к хижине и присели у потухшего костра.

— Ты свободен, Арнау, — сообщил Гилльем и протянул ему приговор.

— Скажи мне, что в нем, — попросил Арнау, отказываясь брать документ. — Я никогда не читал бумаги, которыми занимался ты.

— В нем сказано, что у тебя отбирают имущество… — Гилльем внимательно посмотрел на Арнау, но не заметил никакой реакции, — и что тебя приговорили стоять в течение года по воскресеньям перед церковью Святой Марии в покаянной одежде. Что касается остального, то инквизиция дарует тебе свободу.

Арнау представил себя босым, одетым в покаянную тунику, с двумя крестами, нарисованными на ногах, перед входом в церковь.

— Я должен был предугадать, что ты добьешься этого, когда увидел тебя в зале заседания трибунала, но я был в таком состоянии…

— Арнау, — перебил его Гилльем, — ты слышал, что я сказал? Инквизиция отбирает все твое добро.

Арнау немного помолчал.

— Я был бы мертвым, Гилльем, — ответил он, — сам Эймерик пришел за мной. А с другой стороны, я бы отдал все, что у меня есть… было, — поправился он, беря Мар за руку, — за эти последние дни.

Гилльем перевел взгляд на Мар и увидел восторженную улыбку и блестящие глаза. Его девочка счастлива. Он улыбнулся ей в ответ.

— Я думал…

— Предатель! — шутливо упрекнула она и смешно надула губы.

Арнау взял ее за руку.

— Как я понимаю, решение короля не выступать против ополчения, должно быть, стоило много денег.

Гилльем кивнул.

— Спасибо, — сказал Арнау.

Оба мужчины посмотрели друг на друга и замолчали.

— Хорошо, — заговорил Арнау, нарушая молчание, — а как ты? Как ты жил все эти годы?

Когда солнце стояло в зените, все трое отправились на берег. Гилльем подал знак капитану, чтобы тот подошел к бухте. Арнау и мавр поднялись на фелюгу.

— Одну минутку, — попросила их Мар.

Женщина повернулась к бухте и посмотрела на хижину. Что теперь ее ждет? Наказание покаянием, Элионор.

Мар опустила глаза.

— О ней не беспокойся, — утешил ее Арнау, ласково поглаживая по голове. — Она не будет нам досаждать, узнав, что у меня нет денег. Особняк на улице Монткады является частью моего имущества, которое теперь принадлежит инквизиции. Баронессе остается только Монтбуй. Ей придется отправиться туда.

— Замок, — пробормотала Мар. — Он тоже достанется инквизиции?

— Нет. Замок и земли мы получили в качестве приданого от короля. Инквизиция не может отобрать это как мое имущество.

— Жаль крестьян, — с грустью произнесла Мар, вспоминая день, когда Арнау отменил дурные обычаи.

Никто не говорил о Матаро, о доме Фелипа де Понтса.

— Будем жить дальше… — начал было Арнау.

— О чем ты говоришь? — перебил его Гилльем. — У тебя будет столько денег, сколько потребуется. Если вы захотите, мы можем снова купить особняк на улице Монткады.

— Это — твои деньги, — возразил Арнау.

— Это — наши деньги. Смотрите, — сказал мавр, обращаясь к обоим, — у меня, кроме вас, никого нет. Что мне делать с деньгами, которые я раздобыл благодаря твоей щедрости, Арнау? Они ваши.

— Нет, нет, — повторил Арнау.

— Вы — моя семья. Моя девочка… и человек, который дал мне свободу и богатство. Или вы не хотите, чтобы мы были одной семьей?

Мар протянула руку Гилльему. Арнау забормотал:

— Нет… Я не это хотел сказать. Однако…

— Значит, деньги остаются у нас, — снова перебил его Гилльем, — или ты хочешь, чтобы я отдал их инквизиции?

Эти слова вызвали у Арнау улыбку.

— У меня есть великие проекты, — заговорщически сообщил Гилльем.

Мар продолжала смотреть в сторону бухты. По ее щеке покатилась слезинка. Она не стала вытирать ее, и слезинка скрылась в уголке рта. Они возвращались в Барселону, чтобы понести несправедливое наказание, чтобы вновь встретиться с инквизицией, с Жоаном, предавшим брата, и с женой, которую Арнау презирал и от которой не мог освободиться.

59

Гилльем снял дом в квартале Рибера. Он не был таким шикарным, как особняк на улице Монткады, но достаточно вместительным для всех троих. Гилльем, давая соответствующие указания, побеспокоился даже о комнате для Жоана. Люди на берегу приветливо встретили Арнау, когда он сходил с фелюги в порту Барселоны. Некоторые купцы, следившие за перевозкой своих товаров и находившиеся вблизи биржи, приветствовали его кивком головы.

— Теперь я небогатый, — сказал он Гилльему и пошел не останавливаясь, здороваясь с каждым, кто встречался им на пути.

Как быстро распространяются новости, — заметил мавр.

Сойдя на берег, Арнау заявил, что в первую очередь хотел бы пойти в церковь Святой Марии и поблагодарить Святую Деву за свое освобождение. Он вспомнил, как мечтал об этом, когда в сутолоке, царившей на площади, смотрел на маленькую каменную фигурку, которая раскачивалась над головами людей. Проходя мимо угла улиц Старых и Новых Менял, они вынуждены были остановиться. Дверь и окна его меняльной лавки были раскрыты настежь. Перед домом стояла кучка зевак, которые отошли в сторону, как только увидели Арнау и Гилльема. Они не стали входить внутрь. Все трое узнали мебель и домашнее имущество, которое солдаты инквизиции грузили на телегу, стоявшую у дверей: длинный стол, с трудом поместившийся на телеге, и поэтому его привязали веревками, красная шелковая скатерть, ножницы для уничтожения фальшивых монет, счеты, сейфы…

Появление человека в черном, занятого описью имущества, отвлекло внимание Арнау. Монах-доминиканец бросил перо и молча уставился на него. Люди тоже примолкли, пока Арнау пытался узнать эти глаза. Он вспомнил пронизывающий взгляд монаха, сидевшего во время допросов рядом с епископом.

— Стервятники, — процедил Арнау сквозь зубы.

Это было его имущество, его прошлое, его радость и огорчения. У него и в мыслях не было, что когда-нибудь он увидит ограбление собственного дома. Арнау никогда не придавал особого значения вещам, окружавшим его, но теперь осознал, что рядом с ними прошла вся жизнь.

Мар почувствовала, как от волнения рука Арнау стала влажной.

Кто-то, стоящий за спиной монаха, шикнул на него; солдаты сразу же побросали вещи и достали из ножен шпаги. Еще трое солдат вышли из дома, тоже с оружием в руках.

— Они не допустят еще одного унижения от народа Барселоны, — тихо сказал Гилльем, уводя за собой Арнау и Мар.