Читать книгу "Собор Святой Марии - Ильдефонсо Фальконес"

— Вас спрашивают в альондиге, — сообщил ему запыхавшийся слуга на третий день.

«Николау согласился?» — спросил сам себя Гилльем, поспешно направляясь в альондигу.

Николау Эймерик подписал приговор в присутствии Гилльема, который стоял перед ним. Потом инквизитор скрепил его печатью и молча вручил ему.

Гилльем взял документ и сам стал читать его.

— В конце, в конце, — поторопил его Николау.

Он заставил нотариуса работать всю ночь и не собирался ждать, пока этот неверный прочитает его.

Гилльем посмотрел на инквизитора поверх документа и спокойно продолжил читать его умозаключения. По-видимому, Хауме де Беллера и Женйс Пуйг забрали свой донос. Как это удалось Николау? Свидетельство Маргариды Пуйг было поставлено Николау под сомнение, поскольку трибуналу стало известно, что ее семья разорилась в результате коммерческих операций с Арнау. Что касается свидетельства Элионор… Оказывается, она не подтвердила ту отдачу и покорность, которые всякая женщина должна являть своему мужу!

Кроме того, Элионор утверждала, что обвиняемый при всех обнимал какую-то еврейку, с которой, как она предполагала, у него были плотские отношения; в качестве свидетелей она приводила самого Николау и епископа Беренгера д’Эрилля. Гилльем снова посмотрел на Николау поверх приговора, инквизитор выдержал его взгляд. «Подтвердить, что обвиняемый обнимал какую-то еврейку в момент, указанный доньей Элионор, не удалось», — говорилось в документе. Ни он, ни Беренгер д’Эрилль, который тоже подписал приговор, — Гилльем перешел на последнюю страницу, чтобы убедиться в наличии подписи и печати епископа, — не могли согласиться с этим показанием. «Дым, огонь, сутолока, страсти, любое из этих обстоятельств, — продолжал объяснять Николау, — может вызвать у женщины, слабоумной по природе своей, такое видение. Поскольку обвинение, выдвинутое доньей Элионор в отношении Арнау и его связи с еврейкой, явно лживо, то остальной части доноса не может быть доверия».

Гилльем улыбнулся.

Единственные деяния, которые действительно могут считаться наказуемыми, были в доносах священников церкви Святой Марии у Моря. «Святотатственные слова признаны виновным, и он раскаялся в этом перед трибуналом, что является конечной целью всякого инквизиционного процесса». За это Арнау Эстаньол приговорен к штрафу в виде конфискации всего его имущества, а также к покаянию: в течение года он должен каждое воскресенье являться в церковь Святой Марии, одетый в соответствующие покаянные одежды.

Гилльем закончил читать документ и пристально посмотрел на подписи и печати инквизитора и епископа.

Он добился своего!

Свернув документ, мавр порылся в карманах в поисках платежного письма, подписанного Авраамом Леви, чтобы отдать его Николау. Гилльем молча наблюдал, как инквизитор читал письмо, означавшее не только разорение Арнау, но также его свободу и жизнь. В любом случае он никогда бы не смог объяснить происхождение этих денег, а также то, почему это платежное письмо было спрятано столько лет.

58

Арнау проспал весь остаток дня. Когда стало вечереть, Мар разожгла маленький костер из листвы и дров, которые рыбаки собрали и принесли к хижине. Море было спокойное. Женщина подняла взгляд к звездному небу. Потом она посмотрела на обрывистую скалу, которая окружала бухту; луна отсвечивалась на ее вершинах, создавая причудливые тени.

Она молча вдыхала свежий воздух и наслаждалась покоем. Мир не существовал для нее. Не было ни Барселоны, ни инквизиции, ни даже Элионор и Жоана: только она… и Арнау.

В полночь Мар услышала шорох внутри хижины. Она поднялась, чтобы пойти туда, но в это время Арнау вышел на лунный свет. Оба замерли в нескольких шагах друг от друга. Мар стояла между Арнау и костром.

Мягкие линии силуэта, подсвеченные ярким пламенем, лицо, спрятанное в тени… «Может, я уже на небе?» — подумал Арнау. По мере того как его глаза привыкали к полутьме, облик той, которая являлась ему во сне, становился все более отчетливым. Сначала это были глаза, большие, блестящие, — сколько ночей она проплакала? — потом ее нос, скулы, подбородок и эти губы… Женщина распахнула ему объятия, и отблески костра осветили ее тело, облаченное в невесомые одежды. Она звала его.

Арнау пошел на ее зов. Что происходит? Где он?

Действительно ли это Мар? Он получил ответ в ее объятиях, в улыбке, которую она дарила ему, в горячем поцелуе, запечатленном на его губах.

Потом Мар с силой обняла Арнау, и мир вернулся к действительности. «Обними меня», — услышал он ее голос. Арнау прижал к себе женщину и услышал, как она заплакала. Он почувствовал, как вздымалась ее грудь, и ласково провел рукой по густым волосам. Нежно покачивая ее в своих руках, Арнау думал о превратностях судьбы. Сколько лет должно было пройти, чтобы наступил этот момент? Сколько ошибок он должен был совершить?

Арнау отстранил голову Мар от своего плеча и заставил женщину посмотреть ему в глаза.

— Я сожалею, — с грустью произнес он, — сожалею, что отдал тебя…

— Молчи, — перебила она. — Прошлого не существует. Не за что просить прощения. Начнем жить с сегодняшнего дня. Смотри, — сказала Мар, беря его за руку, — море. Оно ничего не знает о нашем прошлом.

Оно здесь и никогда не потребует от нас объяснений. Звезды, луна, они тоже здесь и продолжают светить, радуя нас. Какое для них имеет значение то, что произошло давным-давно? Они с нами и поэтому счастливы.

Ты видишь, как они сверкают на небе? Стали бы они это делать, если бы наше прошлое волновало их? Разве не началась бы буря, если бы Бог захотел наказать нас? Мы одни, ты и я, без прошлого, без воспоминаний, без вины, без чего бы то ни было, что могло встать на пути нашей… любви.

Арнау посмотрел на небо, потом на Мар, на маленькие волны, которые потихоньку накатывались на берег бухты, даже не разбиваясь. Он посмотрел на скалу, которая защищала их и, казалось, качалась в тишине.

Он повернулся к морю. Ему нужно было поведать ей нечто такое, что вызывало боль, то, о чем он поклялся перед Святой Девой после смерти его первой жены и от чего не мог отказаться. И он стал рассказывать, глядя любимой в глаза, шепотом.

Когда он закончил, Мар вздохнула.

— Я знаю только одно: никогда в жизни я не оставлю тебя, Арнау. Я хочу быть с тобой, возле тебя. Всегда. На тех условиях, которые ты сам предложишь.

На рассвете пятого дня прибыла фелюга, с которой сошел только Гилльем. Все трое встретились на берегу.

Мар отошла от мужчин, чтобы дать им обняться.

— Боже! — вздохнул Арнау.

— Какой Бог? — спросил Гилльем, чувствуя комок в горле. Он отстранился от Арнау и улыбнулся, сверкая своими белоснежными зубами.

— Тот, который над всеми, — сказал Арнау, и на его губах тоже заиграла улыбка.

— Иди сюда, девочка моя, — позвал Гилльем, протягивая руку Мар.