Читать книгу "Институты и путь к современной экономике. Уроки средневековой торговли - Авнер Грейф"

Гэхтер и Фальк изучили три варианта этой игры. В однократном эксперименте стороны информируют о том, что им больше никогда не придется играть друг против друга. В эксперименте с повторяющейся игрой стороны знали, что сыграют 10 раз. Взаимность или значительная и позитивная связь ставка – усилие были обнаружены в обоих экспериментах. В соответствии с теоретико-игровым анализом взаимность и стимулы, создаваемые повторяющимися взаимодействиями, дополняли друг друга. Позитивная связь ставка – усилие была очень высокой, и уровень усилий в повторяющихся играх был выше. Почти половина индивидов, зарекомендовавших себя эгоистами в последнем периоде, предоставив эгоистический объем труда, в другие периоды эксперимента с повторяющимися играми имитировали реципрокаторов. Индивиды действуют так, «как если бы» они принадлежали к определенному типу, потому что хотят, чтобы другие считали их таковыми[412].

Экспериментальные свидетельства, таким образом, подтверждают утверждение: индивиды рациональны в том смысле, что обладают стабильными предпочтениями и мотивированы последствиями своих действий. Они ведут себя стратегически, пытаясь предвосхитить реакции других людей и используя обратную индукцию[413]. Данные экспериментов поддерживают мнение великого социолога Толкотта Парсонса, согласно которому «действие остается рациональным в том смысле, что оно включает в себя квазиинтенциональное стремление к удовлетворению разумных человеческих существ, которые устанавливают баланс между сложными и многогранными оценочными критериями» [DiMaggio, Powell, 1991a, p. 17].

Эти экспериментальные результаты хорошо вписываются в недавние эмпирические исследования по институциональной социологии. Сталкиваясь с новыми ситуациями, индивиды активно стремятся улучшить свою судьбу. Димаджио и Пауэлл, например, отмечают, что «те, кто внедряет организационные инновации на ранних этапах, обычно одержимы стремлением к повышению производительности» [DiMaggio, Powell, 1991b, p. 65; Димаджио, Пауэлл, 2010, с. 37]. В то же время они подчеркивают важность миметического поведения: индивиды имитируют поведение других в ситуациях, в которых институты порождают поведение. Эта реакция соответствует выдвинутому в главе VII утверждению о том, что индивиды с социальными наклонностями действуют рационально, сталкиваясь с новой ситуацией, но как только устанавливается институционализированное поведенческое равновесие, для каждого индивида лучше действовать миметически.

Индивиды склонны реагировать на социальные и моральные соображения. Но все же, как указывают экспериментальные и социологические свидетельства, каждый такой индивид имеет стабильные предпочтения, касающиеся исходов, и действует стратегически для их достижения.

Приложение В

Роль теории: институты частного порядка, основанные на репутации

В позитивном институциональном анализе обращение к теории неизбежно. Явно или неявно ученый, изучающий институты, прибегает к теории, руководствуясь ею при отборе вопросов и выявлении относящихся к делу факторов и причинных связей. Теоретические положения, касающиеся важности обмена, политических образований и обуздания принудительной власти, направляют исследование институциональных оснований агентских отношений, защиты прав собственности, обезличенного обмена и мобилизации ресурсов для коллективного действия. Само по себе исследование отталкивается от концепции институтов, центральное место в которой занимают межтранзакционные связи и связанные с ними институциональные элементы, самоподдерживаемость и природа институционального развития как исторического процесса. Теория игр указывает нам на то, что нужно искать, рассматривая и оценивая самоподдерживаемость институциональных элементов в данной среде.

Теория также вносит еще один важный вклад. Указывая на общие принципы, которые лежат в основе действий институтов, приводящих к конкретному исходу, теория показывает, что институты – и вызываемая ими история – не случайны. Контекст и конкретная ситуация важны, но институты, порождающие сходное поведение в одних и тех же центральных транзакциях, подвержены действию одних и тех же сил и вынуждены реагировать на одни и те же соображения независимо от особенностей места и времени. Институты, достигающие одних и тех же результатов, вынуждены решать одни и те же проблемы, которые вытекают из атрибутов, присущих рассматриваемой центральной транзакции, и из общего контекста. Как следствие, теория полезна для того, чтобы направлять наши поиски доказательств, которые помогают делать предположения и оценки того, существовал ли определенный институт в определенное время и в определенном месте.

В этом приложении выделяются силы, которые обусловливают общие атрибуты основанных на репутации экономических институтов частного порядка, ярко проявляющиеся в исторических примерах, анализируемых в данной книге. Оно подчеркивает общие следствия этих сил, касающиеся направления контекстуального анализа, нацеленного на выявление соответствующих институтов. Мы показываем различие между теоретико-игровым и институциональным анализом: теория игр рассматривает возможное равновесие в данной игре; институциональный анализ – рукотворные, нематериальные факторы, порождающие регулярности поведения, будучи экзогенными для каждого из индивидов, на чье поведение они влияют.

Рассмотрим ситуацию, когда присущие центральной транзакции характеристики могут быть представлены в версии однопериодного повторения «Дилеммы заключенных» или «Односторонней дилеммы заключенного» (обе игры описаны в Приложении А). В таких играх слабо доминирующая стратегия заключается в том, чтобы по крайней мере один игрок совершал действие, лучший ответ на которое со стороны другого игрока должен вызвать парето-худший исход. Эти действия обычно называют мошенничеством, а альтернативы, приводящие к лучшим исходам, – сотрудничеством или честной игрой. Такие ситуации существуют повсюду в экономической, политической и социальной сферах. В экономической сфере они являются неотъемлемой частью добровольного обмена товарами и услугами (см.: [Greif, 2000]) и принудительных обменов, таких как переманивание одной фирмой работников другой (см.: [Kambayashi, 2002]). Они являются неотъемлемой частью отношений между правительствами и экономическими агентами (см.: [Kydland, Prescott, 1977]), а также отношений между владельцами общих ресурсов (см.: [Ostrom, 1990]). Короче говоря, такие ситуации играют центральную роль в том, что мы моделируем как добровольный или принудительный обмен, агентские отношения, коллективное действие и проблема «безбилетника». Таким образом, теория, стоящая за этой простой игрой, может быть обобщена в целях изучения многочисленных ситуаций реального мира.

Можно ли побудить индивида в отсутствие экзогенного принуждения совершать действия, которые не отвечают его краткосрочным экономическим интересам? Как в теоретико-игровой формулировке индивиды мотивируются на совершение действий, лежащих вне равновесной траектории игры с одним (уникальным) периодом? Почему человек сотрудничает или ведет себя честно вопреки тому факту, что, если игра повторяется только раз, обман рационален?