Читать книгу "Поклонение волхвов - Сухбат Афлатуни"

До сих пор не выяснено, кто спланировал эту дерзкую операцию. Из Лиги наций, как всегда, раздавалось невнятное бормотание. От них уже давно ничего не зависит, даже на уровне несчастной Солнечной системы. Пока ни одна организация не взяла на себя ответственность. Обещают внести в повестку очередной сессии.

И на американцев непохоже. Да и зачем им? Да, они не признавали его, требовали каких-то особых доказательств. Не столько не верили, сколько не хотели дразнить большевиков. Но устраивать налет, который не достиг к тому же своей цели… Если у него вообще была цель. Он, конечно, имеет в виду здешних американцев. Те, с Большой земли, его не слишком интересовали.

Дальше дорога разбита, надо пересаживаться на катер. Катер уже подан и кудахчет у берега. Они так же молча погружаются, ему подают руку. Бурлит вода, они отплывают в сторону купола, в сектор Белой Звезды. Мимо плывут обгорелые доски, дует горький ветер.

В то несчастное утро он как раз приступил к завтраку. Завтракал поздно, ночью был очередной сеанс бессонницы. Завтрак был сервирован в его «бессонном», как он шутил, ночном кабинете. Это его и спасло.

Он как раз остукивал яйцо. Шел Великий пост, но он дозволял себе одно яйцо в день, ради здоровья. Яйцо было теплым, тюкалось идеально. На четвертом «тюке» стол поехал, вздрогнули стены. Закачалась люстра, где-то посыпалось стекло. Он застыл с ложечкой в руке.

Должен был сразу возникнуть голос министра двора, но не возник. Раздался еще один взрыв, и запахло пылью.

– Что случилось?

– Мы… сейчас выясняем… – выдохнула дворцовая связь и замолчала.

Он посмотрел на дверь. Где Сухомлинов? Где все? Прелестно!

Пощелкал кнопками. Экраны были мертвы. Подошел к окну. Через двор пробежал человек, которого он видел в первый раз. Раздался выстрел, человек схватился за бок, сделал пару карикатурных движений и рухнул в пруд.

Он опустил жалюзи, повернул ключ в двери. Шум снаружи не прекращался. Подошел к часам с арапчатами, нащупал потайной клапан. Оглянулся, посмотрел на портрет Николая Первого. Нажал на клапан, выдвинулся ящик.

Внутри лежали бумаги и коробочка красного бархата. Вытащил коробочку, сунул в карман шлафрока, остальное не тронул. Ящик уполз обратно внутрь.

Опустился перед Владимирской. Молитва выходила рассеянной, он отвлекался, моргал, морщился от резких звуков. Над головой качалась лампадка.

Звуки, шумы постепенно сплетались в мелодию.

Он поцеловал шероховатую поверхность иконы и коснулся лбом оклада.

Музыка шла волнами, постукивали ударные. Потом вступили валторны. Он сел в кресло и стал глядеть на растресканное яйцо.

Как ему доложат потом, гости прибыли на трех метеоритах. Одном крупнее, двух помельче. Антиметеоритная защита почему-то не сработала.

Зло, как известно, не субстанциально.

Зло не имеет своей материи. Оно способно только вселяться. Арендовать на время свободную материю, если та не связана в этот момент добром и светом.

Камни, куски льда и металла, летящие в космосе.

Ему покажут один из трех метеоритов, который удалось найти. Угодил на дно озера, благодаря чему гости лишились целой роты. Их расстреливали, едва они всплывали. Только некоторым удалось выбраться на берег, тут их разнесли в клочья из пулеметного гнезда возле «Дамского каприза».

Наследник цесаревич тем временем держал оборону сердца города – сектора Белой Звезды. Если бы только оказался поврежден купол…

Он прикрыл глаза и сжал бархатную коробочку.

Вовремя удалось перенастроить звуковой фон. Это он и услышал в своем кабинете, вдавленный в кресло. Звуки боя стали трансформироваться в музыку. Гости предприняли последнюю попытку прорваться во дворец, с десяток уже карабкались по решетке, цепляясь за чугунные цветы. Здесь их настигла звуковая волна, посланная со второй башни. Наибольший эффект, как ни странно, произвело соло альта. Пальцы неприятелей разжимались, и они падали вниз, где их докалывали подоспевшие семеновцы.

Началось отступление. Музыка уже неслась непрерывно, с семи башен из двенадцати. Гости бежали, волочили раненых, оставляя на дорожках длинные кровавые полосы. Кто-то пытался сдаться в плен. Пленных валили и тут же срезали им головы. Потом оправдывались, что таков был приказ. Чей? Никто не мог точно сказать. Пленные на допросах могли пролить свет, это было кому-то невыгодно.

Сколько он просидел тогда в кресле перед нетронутым завтраком, присыпанным пылью? Время остановилось, тихо поцокивали часы с арапчатами. Сквозь темноту смотрел Николай Первый, поблескивая пуговицами.

Потом включились экраны, коридор ожил, зашевелилась дверная ручка. Они выстроились у двери, поздравляли его с победой и чудесным спасением.

От его лучших полков не осталось и половины. Разрушена библиотека с картиной к трехсотпятидесятилетию династии. О картине он жалел меньше всего.

Над кем была одержана эта победа? В лазарете, куда отвезли на анализ головы, их попытались оживить и разговорить. Головы ненадолго ожили, но вместо сведений сквернословили и клянчили курева. Анализ тоже ничего не принес. Заурядная антиматерия, все пришлось в итоге отправить в нейтронную печку. Остатки отступавших, едва пересекли черту города, сами разлетелись в пыль.

Вечером на воздухе отпевали погибших. Лучшие из его гвардейцев лежали в ряд, со свечками. Ветер гасил их, раздувал дым из кадила и жидкие пряди на голове батюшки. Упокой души рабов твоих. Он тоже сказал короткое слово и поцеловал одного в восковой лоб. Наследника снова не было. Как доложили, прогуливался вокруг озера в тяжелом настроении.

* * *

Вот и сейчас его нет, когда они, проплыв по ленивой воде, приближаются к берегу. Снова где-то бродит, ловит саранчу, которую специально для него пришлось развести в Верхнем парке.

Сектор Белой Звезды отражается в воде с фотографической точностью. Храм с куполом, точная копия Храма Христа Спасителя. Не того, разумеется, который был построен Тоном, а через полвека превращен в груду обломков и заменен этой хлорированной лужей. Нет, самого первого, по проекту Витберга. Колоннады, портики, все это отражается, блестит, особенно купол. Масштаб, правда, в два раза меньше, чем замышлял Витберг, и не из камня, а из полупрозрачных сплавов. Но зато сияние, легкость, великолепие. Витберг, случись ему воскреснуть, остался бы доволен. Вокруг храма белеют двенадцать башен. Отражение маслянисто покачивается.

Почти у самого берега их ждал неприятный сюрприз – всплывшее тело одного из гостей. Солдатики на лодке пытаются поддеть багром. Все это и возвращает мыслями к недавним событиям, которые могут повториться в любой момент.

Обогнув лодку и сбавив скорость, катер начинает швартоваться. Забурчала пена, они сходят на доски, его придерживают под руку.

Входят во внешний двор храма. Здесь тихо и покойно, торчат пиками кипарисы, побулькивает фонтан. Он оглядывается, всё цело… Подходит к чаше, ладони опускает в воду, проводит по мягкому дну. Там, где струя вытекает, мрамор порыжел, точно от крови. Трогает лоб, капли бегут по векам, добираются до губ. Свита ждет, когда он закончит, тоже помочить ладони и лбы.