Читать книгу "О, Мари! - Роберт Енгибарян"

Проходя мимо сидящего в одиночестве Коробко, я вдруг услышал брошенные мне вслед слова: «Торжествуешь, гад? Я тебе еще покажу!» Удивленно обернулся. Валентин, по своему обыкновению, сосредоточенно смотрел в одну точку перед собой. «Должно быть, показалось», – подумал я. Пошел дальше, ища глазами Ольгу. Хотелось поблагодарить ее за столь неожиданно высказанные слова похвалы в мой адрес.

Ольги нигде не было видно. Вернулся к Нугзару и Вагифу, мы продолжили прерванный ранее разговор. Через полчаса я опять обратил внимание, что Ольги в зале нет. Неужели она так рано ушла к себе в номер?

Все присутствующие оживленно разговаривали, смеялись, чокались, выпивали. Взяв бокал шампанского, я незаметно подошел к выходу, выскочил в коридор и помчался к номеру Ольги. Постучал в дверь, услышал: «Заходи, Давид». Женщина спокойно укладывала вещи в чемодан.

– Как ты узнала, что это я?

– А кто же еще придет ко мне в номер?

– Почему ты ушла так рано?

– Этот этап жизни мной уже пройден. Надо готовиться к завтрашнему дню, а он для меня – уравнение со многими неизвестными. Возвращайся в зал. А то кому-нибудь покажется подозрительным, что нас, театралов, там нет.

– Да что ты говоришь? Кто на это обратит внимание? Все заняты беседой и своими бокалами.

– Кстати, почему у тебя в руке бокал с шампанским?

– Для тебя принес.

– Ну давай…

Она выпила шампанское и села на диван. Я хотел устроиться рядом, но она указала мне на стул напротив.

– Давид, завтра я еду в Москву, в Генпрокуратуру. Возможно, удастся попасть к начальнику управления кадров. Хочу представить заявление о моем переводе в Москву или в Подмосковье. Если последует отказ, тут же представлю второе заявление об увольнении из прокуратуры.

– Ты так решительно настроена?

– Более чем. Хочу нормальной человеческой жизни с сыном и с матерью. Она еще не старая женщина, живет в Ступино. У нее там небольшой дом, сад. По выходным буду приезжать к ней с сыном. В общем, главное для меня – переехать в Москву. А там найду, чем заняться, чему себя посвятить.

– Тебе надо завести ребенка. Ты еще молодая. Сын рано или поздно вылетит из гнезда, останешься совсем одна. А малыш будет с тобой еще долго, и ты не будешь себя чувствовать одинокой. Не обижайся, что я так заинтересованно обсуждаю эти вопросы. Отношения двух бесполых существ беспредметны и неинтересны. А мы разумные люди и можем спокойно, без ханжества и театральной чувствительности, поговорить обо всех возможных вариантах отношений мужчины и женщины.

– Я пока не решила – стоит ли мне рожать второго ребенка. Хотя этот вариант приходил мне в голову.

– Мне очень не хочется думать, что мы расстанемся навсегда. Когда я встречаюсь с хорошим, симпатичным человеком, то стараюсь его не терять, каким-то образом сохранить его в моей жизни. Знаешь, когда моя девушка была со мной, такие мысли у меня не возникали – я просто ни с одной молодой женщиной не оставался наедине, даже на полчаса. Но судьба распорядилась иначе, и я обнаружил, что вокруг много интересных и своеобразных женщин. В каждой из них – целый новый мир. Иветта – ты ее не знаешь; Фаина, с которой я тебя познакомил. Соедини я свою жизнь с любой из них, она сложилась бы абсолютно по-другому. Но моя любовь к женщине, которая является матерью моего ребенка, совсем иная. Это даже трудно объяснить… Она всегда со мной.

– Давид, каждый человек по-своему переживает бурную стадию любви. Дай Бог, чтобы это чувство еще долго оставалось в тебе. Но со временем оно меркнет, и постепенно разум берет верх над чувствами. Я тоже хочу, чтобы ты оставался у меня в поле зрения, но понимаю, что у каждого из нас своя дорога в жизни и пересечение ничего нам не даст, особенно мне – кроме разве что переживаний и еще большего осложнения моих проблем…

В таких отвлеченных рассуждениях о жизненных перспективах время пролетело незаметно. На следующий день, в субботу, Ольга собиралась уезжать, а мне нужно было дождаться вестей от Самохвалова. На всякий случай мы обменялись телефонами и адресами, Ольга сообщила мне адрес и телефон матери, через которую я мог бы найти ее. Был почти третий час ночи, когда я вернулся в свой номер. Завтра первым делом позвоню Араму и поинтересуюсь насчет моего нового назначения. Интересно, как прошла встреча Иветты с Мари в Париже? Надо узнать!

* * *

Я проспал, должно быть, не больше двух часов, когда сильный стук в дверь и раздавшийся в тот же момент телефонный звонок разбудили меня. Посмотрел на часы: без двадцати пять. Кто может искать меня в такое время? Может, с отцом что-то случилось? После того как мать сообщила мне об обострении у него диабета, глухая тревога не покидала меня. В одних трусах, босиком я открыл дверь и, к своему удивлению, увидел подполковника Самохвалова в сопровождении двух военных, за их спинами в коридоре стоял Дударев.

– Оружие?

– Какое оружие? У меня его нет. Вы что, именно сейчас решили это выяснить?

По знаку Самохвалова военные вошли в комнату и начали обшаривать мои вещи.

– Может, объясните, что случилось? Сон, что ли, плохой приснился? Или перебрали вчера?

– Молчать! Молчать! – закричал петушиным голосом тщедушный, всегда тихий Самохвалов. Ему вторил пришедший с ним капитан.

– Ты чего орешь, капитан? – возмутился я. – Заткни глотку и дай сюда мои брюки!

– Без грубостей, – встал между мной и коренастым капитаном Самохвалов. – Дайте ему одеться.

– Константин Петрович, а вы что стоите? После трех бутылок водки обнаружили, что я турецкий шпион? Или царское золото храню у себя в номере?

– Старший лейтенант Ариян, вы подозреваетесь в тяжком преступлении, ваш вопрос находится в ведении военной прокуратуры! Давид, – обратился он ко мне уже менее формально, – будьте разумны и выполняйте приказы. Я надеюсь, что вскоре картина случившегося прояснится. Параллельно работаем и мы.

Мне не разрешили подойти к вещам. Военные осматривали все и лишь потом передавали мне. Я неторопливо оделся, мысленно разбирая всевозможные причины случившегося.

– Константин Петрович, что-то случилось с Ольгой Викторовной?

– Странные вы люди, театралы. Все с ней нормально! Думай и анализируй свои действия.

Все мои вещи собрали в мешки, опечатали, оставив мне только электробритву, зубную щетку, свитер и пару нижнего белья. Я машинально подписался под протоколом обыска и описью моих вещей, и мы вышли.

Да эти идиоты как будто ведут меня в следственный изолятор? Что произошло? Я испытывал не столько тревогу, сколько любопытство – какой новый сюрприз приготовила мне судьба? А ведь всего несколько часов назад я уже представлял себя в капитанской форме, со снисходительной улыбкой беседующего с друзьями. Сейчас в Париже и Ереване глубокая ночь… Интересно, проснулись ли в холодном поту Мари и моя мама? Посмотрю, который час, чтобы потом проверить. Ровно пять тридцать утра. Под удивленными взглядами дежурных и швейцара меня вывели из гостиницы.