Читать книгу "Последние гиганты. Полная история Guns N' Roses - Мик Уолл"

Аксель уже отстранился от остальных музыкантов, не разделяя их интереса к злоупотреблению химическими веществами и став увереннее в своих суждениях о творчестве. Он прислушался к беспокойству Зутаута за будущее Guns N’ Roses и его меньше всего заботили так называемые «странности» его друзей. Майк Клинк встретился с Зутаутом в августе 1986 года, чтобы сообщить, что предварительные сессии звукозаписи проходят безрезультатно, потому что Слэш на них не приходит. Это лето стало затяжным прыжком в бездну зависимости. Слэш был настолько не в себе на фотосессии для компании «Geffen», что его пришлось буквально держать под руки. Однажды ночью он потерял сознание, и его пришлось откачивать. Есть рассказы о драках в ночных клубах и об угрозах Акселя уйти из группы. «В какой-то момент я перестал играть на гитаре, — признавался Слэш. — Я даже не разговаривал ни с кем из группы кроме Иззи, потому что мы вместе ширялись».

Зутаут начал беспокоиться, как бы его начальники не подумали, что инвестировать деньги в самую опасную группу в мире было, м-м-м… опасно. Создание и продвижение записи обошлось им более чем в полмиллиона долларов, а затраты на производство и маркетинг достигли рекордного бюджета в более чем триста тычяч долларов. Слишком много денег было поставлено на безнадежных наркош — и рисковал этими деньгами Том. Он сделал ребятам строгое предупреждение, если вообще можно хоть как-то запугать наркоманов, и сообщил, что, если так пойдет и дальше, он расторгнет с ними контракт еще до выхода альбома. Если корабль тонет, то Зутаут не собирается тонуть вместе с ним. Слэш и Иззи какое-то время лечились в реабилитационном центре, так что по крайней мере на несколько недель избавили других от своих эксцессов. А после того, как друзья разгромили квартиру у «Rumbo Recorders», бросив в окно булыжник, Майк Клинк подвел черту. «Я бы никогда не связался с такими ребятами, — признавался он. — На нашей первой встрече они плевали друг другу через голову. Они и впрямь жили своей бесшабашной уличной жизнью. Но я держал их в строгости, и у нас было правило: никаких наркотиков в студии».

Клинк заключил своего рода сделку с дьяволом: друзья будут писать материал, а он — закрывать глаза на их деструктивное поведение вне студии. Он был рад, когда музыканты работали всю ночь — как им нравилось — до тех пор, пока вообще работали. «Он держался от нас на расстоянии», — сказал Слэш. В конечном счете это оказалось мудрым решением — как только Клинк смог сообщить Зутауту, что песни записываются, представители лейбла стали успокаиваться.

Сделка с «Geffen» была окончательно узаконена, когда группа подписала полный 62-страничный контракт, связывающий их с лейблом. Алан Нивен тоже подписал свой контракт и по случаю устроил ребятам пьянку в «Barney’s Beanery», произведя на них впечатление умением держать бокал и рассказами о встречах с Sex Pistols во время работы в «Virgin». «У меня в офисе висел памятный серебряный диск за сингл «Something Else» [из альбома «The Great Rock’n’Roll Swindle»]. Так что Дафф решил, что я нормальный парень. Потом он узнал, что Sex Pistols впервые попали на американское радио, когда я принес запись «Pretty Vacant» диджею радиостанции «WMMS» в Кливленде».

Для Guns N’ Roses это было очень важно. Они получили остаток своего аванса от «Geffen» и перестали суетиться, чтобы, хотя и не совсем, свести концы с концами, но им стало гораздо легче жить, когда они превратились в актив корпорации. Для Акселя это было символичное событие, потому что он подписал контракты своим новым именем, которое в одностороннем порядке сменил с Уильяма Брюса Бэйли на У. Акселя Роуза. Так он порвал со своим прошлым, начал новую жизнь и наполнился решимости прожить ее по своим правилам.

Сессии записи альбома не начинались еще несколько недель. Группа продолжала выступать в Лос-Анджелесе, и на их концертах клубы «Troubadour», «Roxy» и «Whisky» были забиты под завязку, а поклонники спешили узнать, правдивы ли слухи о том, что Слэш умер, Иззи в клинике, а Аксель ушел из группы. Ответ на эти вопросы они увидели на сцене прямо перед собой. Концерты проходили в атмосфере мощности и в то же время разгильдяйства — сочетания, присущего Guns N’ Roses. Когда ребята выступили хедлайнерами на фестивале «Street Scene» в парке в центре города, атмосфера так накалилась благодаря увещеваниям Акселя, что работникам пожарной безопасности пришлось остановить концерт после нескольких песен, и все, включая Майка Клинка, стали думать, как бы им передать эту атмосферу в записях.

Пока они над этим экспериментировали, Алан Нивен сосредоточился на первых записях, которые Guns N’ Roses явят миру, — «независимом» релизе, обещанном Акселем со сцены «Troubadour» еще в июле. Понятие «независимого» релиза было пустышкой, выдуманной для того, чтобы описать записи Mötley Crüe «Too Fast for Love» или «Look What the Cat Dragged In» Poison — дешевые записи с грязным звуком, благодаря которым эти группы получили свои большие контракты. А у Guns N’ Roses уже был крупный контракт. И, что удивительно для группы, основным достоинством которой была неподдельность, на их 12-дюймовой пластинке «Live?!*@ Like a Suicide», которая вышла в декабре, присутствовал элемент искусственности, который, в частности, Аксель сразу же заметил и обличил. Это была вообще не концертная запись. Все четыре песни были записаны на ранних сессиях в студии «Pasha» в Голливуде, когда группа недолго сотрудничала с продюсером Спенсером Проффером, и студии «Take One» в Бербанке с продюсером Хансом-Питером Хюбером и Аланом Нивеном, которые выполняли монтаж и сведение. «Geffen» заявили, что не будут платить за запись живого концерта Guns N’ Roses, и на записи просто наложили шум толпы, который, по признанию Даффа, был записан на ежегодном фестивале «Texxas Jam» 4 июля в Хьюстоне. Нивен выбрал лейбл — конфронтационный «UZI Suicide», — будучи уверенным в том, что им больше никогда не придется с ним работать. «Geffen» сделали 10 тысяч копий и назначили дату выхода на 24 декабря, но на самом деле релиз вышел на девять дней раньше, чтобы поклонники могли получить его до Рождества.

«Я не был уверен, прокатит ли это, но никто ничего не сказал, — вспоминает Алан Нивен. — К тому же мои успешные независимые релизы стали одной из причин, почему «Geffen» обратились ко мне». Кроме того, они осознавали, что одно дело — подписать контракт с крупным лейблом, и совсем другое — сделать группу популярной. Алан знал, что успех не приходит просто так ко всем новым артистам. Музыкантам пришлось чуть ли не заставлять лейбл выпускать их пластинку, несмотря на то, что контракт был хороший. Это была не самоцель, а просто точка опоры. «Когда выходил альбом «Appetite», люди уже знали, кто такие Guns N’ Roses. Появились определенные ожидания. Я сказал: «Вот запись, которая сделает их известными. На ней не должно быть названия «Geffen». На коробках не должно быть названия «WEA» [дистрибьютора «Geffen»]. Они должны выглядеть так, как будто их выпустил [независимый лейбл]. Они никак не должны быть связаны с «WEA» или «Geffen».

Единственное, чего нельзя было спрятать за всей этой искусственностью, — это музыка. Запись «Live?!*@ Like a Suicide» длится менее 14 минут, на ней всего четыре песни, но звучит она так же, как выступления группы ребят с улицы, которые забивали битком голливудские клубы летом 1986 года. Запись начинается с наложенного вступления: «Эй, придурки! Отсосите у долбаных Guns N’ Roses!» — но на этом подделка заканчивается. Ребята не хотели выпускать на этом EP свой лучший материал, так что две оригинальные песни, «Reckless Life» и «Move to the City», относятся еще к временам группы Hollywood Rose и написаны в соавторстве с Крисом Уэбером. Их дополняют два кавера: жесткая версия песни «Nice Boys» группы Rose Tattoo («Хорошие мальчики, не играйте рок-н-ролл», — поется в припеве, а куплеты повествуют о девушках, которым грустно от того, что они зависают с грустными парнями) и дань уважения Aerosmith — их песня «Mama Kin», которая связала группу с историей более глубокой, чем у однодневных групп волосатых металлистов. Что действительно связывало ребят со Стрипом, так это фотографии на обложке — впереди изображен Аксель, чье лицо почти закрывает высокая пышная прическа, положивший голову на плечо Даффу, а сзади — нарочито неряшливый снимок, сделанный Барби фон Гриф, или «rocket queen», на котором ребята одеты в кожу и ковбойские сапоги, как предполагает этикет.