Читать книгу "Лекарство против иллюзий - Татьяна Коган"

— Марина, привет. Я знаю, что ты занята, и буду краток, — затараторил паренек. — Мы сегодня вечером в нашей берлоге зависаем, репетируем и заодно мой день рождения празднуем. Понимаю, что у тебя там забот полно, но все равно хотел пригласить…

Неожиданно для самой себя Летова выпалила:

— Скинь мне адрес на Вотсап. Думаю, у меня получится заскочить.

Вечером они с Тимуром предварительно договаривались поужинать в ресторане, и он наверняка потащит ее в какое‑то пафосное место, чего ей не хотелось. Пожалуй, будет лучше, если он приедет позже и сразу к ней домой. К чему им пищевые прелюдии?

Студия — если так можно было назвать пыльное подвальное помещение с ползущими по потолку трубами — располагалась на цокольном этаже промышленного здания. Условия не ахти, но это помещение было единственным, что ребята могли себе на данный момент позволить. Снимать профессиональную репетиционную базу они бы не потянули. А здесь, по крайней мере, просторно, никто не мешает и над душой не стоит с секундомером.

В углу располагалась старая ударная установка, чуть левее — усилитель и комбики для баса и гитары. У стены обнаружились два пластмассовых стула, на один из них Марина и уселась после того, как поздоровалась с ребятами и поздравила именинника.

Тот, сияющий и румяный, как вымытое яблоко, вернулся к микрофону и изобразил, будто обращается к переполненному зрительному залу:

— Следующую песню мы посвящаем нашему ангелу‑хранителю. — Вадим послал гостье воздушный поцелуй.

Марина улыбнулась, чтобы скрыть неловкость. Она была не права, давая парням надежду, слишком преждевременную, как оказалось. Следовало бы остудить их пыл, да только ведь она сама их накрутила, заставила поверить в скорый успех. Летова вздохнула, приготовившись слушать. Она слышала все их песни, но на репетиции присутствовала впервые.

Тим — худой, хипповатого вида парень — взмахнул палочками. Энергичный удар по тарелкам, трехсекундная барабанная дробь — и вступила бас‑гитара. Густой низкий звук растекся по замкнутому пространству и забурлил, набирая мощность. А потом внезапно затих, уступив гитаре. На минорной ноте зазвучал голос Вадима:

Дождь медленно и планомерно сводит тебя с ума.

Ты прячешься под крышами домов, сараев и гаражей,

Но вода проникает сквозь шифер и капает с потолка.

Становятся ржавыми лезвия у твоих ножей…

Ты разбиваешь вазы, швыряешь розы на мокрый пол.

Розы пускают корни; ты, рыдая, уходишь прочь.

На улице беснуются листья, скандируют «гол» –

Это ветер играет в футбол, забивает луну в ночь…

Надрывное струнное соло оборвало слова, заставив Марину вздрогнуть. Это была новая песня, еще сырая, но мелодия пронимала до мурашек. Проигрыш оборвался, из динамиков вновь полились тихие звуки гитары.

Ты напрасно зовешь прохожих — здесь нет людей.

Они смыты, как пыль с кожи в сезон дождей.

И по всей земле, куда ни едешь и ни идешь,

Вокруг тебя на многие километры — дождь…

Бас‑гитара откликнулась отдаленным громовым раскатом. Пыльный подвал превратился в эпицентр назревающего бурана. Летовой померещилось, как тяжелые белые тучи заклубились под потолком, подгоняемые арктическим ветром, а стены и пол покрылись инеем — ступи на него, и захрустит под ногами снежная крошка.

Марина повела плечами, прогоняя наваждение.

— Это очень неплохо!

Она выдержала паузу и повторила спокойнее:

— Это очень неплохо, парни.

Она хотела сказать, что ей понравилось, но это было бы ошибкой. Они писали странную музыку, которую не получалось втиснуть в рамки «нравится — не нравится». Некоторые мелодии балансировали на грани дискомфорта, но все равно цепляли, подкупали своей непримиримостью, незрелой страстью. В очередной раз Летова засомневалась, что публика примет их творчество, но тут же отогнала непрошенные мысли.

— Да вот, сочинили вчера, — объяснил Вадим, снимая гитару и ставя ее к стене. — Еще отшлифовать надо, конечно.

Марина окинула взглядом его наряд — растянутая футболка, затертые джинсы — и подумала, что отшлифовать придется еще кое‑что. С имиджем у парней разброд и шатание.

Бас‑гитарист, полноватый молчаливый парень со странной фамилией Лиеску, в своей неизменной клетчатой рубахе напоминал фермера. Ударник Тим выглядел так, словно переместился прямиком из Америки начала семидесятых: длинные волосы, засаленный кожаный ободок на голове, футболка с пацификом…

— Угощайся, — Вадим указал на картонную коробку, на которой стояли торт и одноразовые тарелки. — Вместо чая у нас минералка.

Марина решила, что на целый час забудет о беспокойстве и просто насладится общением с приятными ей людьми.

Когда она засобиралась, Вадим вызвался ее проводить.

— Уже темно, не пристало даме одной шататься по району.

— Еще не темно, и я на машине.

— Вот до машины и провожу.

После спертого подвального воздуха вечерняя свежесть на мгновение опьянила. Они, не сговариваясь, остановились, подставив лица теплому ветру. Вадим даже глаза прикрыл и, не открывая их, произнес:

— Что‑то не так, да?

Марина быстро взглянула на него. Его лицо выглядело расслабленным.

— В каком смысле?

— Проблемы с нашим альбомом? — Вадим распахнул ресницы и поймал ее взгляд. Марине показалось, что его голубые, проницательные глаза читают ее как открытую книгу.

— Извини, что спрашиваю. Ты непривычно напряженная, как будто узнала неприятные новости, но не хочешь никого расстраивать, — добавил он.

Летова кивнула:

— Возникли кое‑какие проблемы.

— Я так и понял.

Они помолчали, наблюдая, как темнеет сиреневая полоса горизонта и загораются уличные фонари. Пахло скошенной травой и горячим асфальтом; где‑то вдалеке тарахтел, затихая, отбойный молоток.

— Не переживай. — Вадим шутливо толкнул ее плечом. — Ты ведь никому ничего не должна. И нам в том числе. К одной и той же цели ведет множество дорог. За нас не волнуйся. Прорвемся так или иначе.

Его мальчишеское лицо осветила улыбка, и Марина мысленно поклялась, что не опустит руки, пока не испробует все варианты. И не потому, что обещала или должна. Не потому, что мечтала вытеснить неудачу с «Waterfall» новым проектом. Ей самой хотелось — о как же ей хотелось! — помочь этой талантливой троице добиться заслуженного успеха. Она сама не заметила, как, нарушая все профессиональные правила, стала относиться к ним с дружеской, почти материнской заботой.

— Ты со мной так разговариваешь, дружок, будто это не я на тринадцать лет тебя старше, — с издевкой сказала Летова.