Читать книгу "Орден Святого Бестселлера, или Выйти в тираж - Генри Лайон Олди"

– Снегирь, паскуда! – донеслось до меня. – Его работа!

– Какой круг?!

– Похоже, третий! Я думал, он с Гобоем договор подмахнул…

– Дрянь текст, – равнодушно заметила Березка, ловя мой восхищенный взгляд и поворачиваясь спиной для лучшего обзора. – Проходняк. Снегирь, ты в тираж вышел?

Ответить я не успел. От костров к нам бежали солдаты, размахивая оружием, сри минангкаб гнусаво блажил: «Взять этих! Которые!..», а ближайший вояка, тот самый велеречивый придурок, с перепугу ткнул в Березку копьем. Фыркнув, Лидка увернулась с прытью, несообразной для дамочки средних лет, образ жизни сидячий, любимый вид спорта – ориентирование по запаху. Второй раз ударить вояке помешали: Петров, отодвинув копье, пнул Лидкиного обидчика в «роковое место».

После чего набрал полную грудь воздуха.

– Мочи ментов! – огласил ложбину рык майора Сидорова, столь памятный младым уркам Куряжской колонии, славнейшей меж пенитенциарными учреждениями страны. Правда, в Куряже майор-воспитатель вряд ли призывал к таким противоправным действиям.

– Мочи!

– Душу выну!

– Сри минангкаб! Их много!..

– Сыны Тугрии! Плечом к…

– Их очень много!

– Мочи!

Чмокало. Чавкало. Булькало. Человек тридцать критиков, литераторов, фэнов, редакторов, художников-иллюстраторов и прочих воинственно настроенных полиграфистов сцепились с передовым дозором тугриков. Голые черти, неуменье искупавшие задором, а страх – убежденностью, что во сне ничего плохого случиться не может, они кидались на копья, сбивая врага с ног, колотя головой о камни, упоенно вгрызаясь в шеи и конечности. Танком пер майор Петров, животом прикрывая осатаневшую Березку, Неклюев являл миру чудеса жизнеспособности, забывший о поносе Шекель-Рубель вселял страх. Юркий Эльф вертелся в гуще событий, ужасный в пламенеющих очках, и даже я, поддавшись общему азарту, сунул кому-то в челюсть. Кажется, Петрову, но он не заметил. Дважды, сталкиваясь в суматохе с Лидкой, я слышал, как она язвительно бросала: «Творила!» Думаю, в данном контексте это было именем существительным и именовало совершенно конкретное существо. Но я не обижался, тем более что в хриплом голосе Березки крылся даже слабый намек на уважение. Битва кипела забытым на огне чайником, друзья-коллеги, погибшие от копий, вспыхивали бенгальскими огнями, расплескивая туман, искры катились по траве, трепетали в воздухе, «сыны Тугрии» пятились, взывая к Лобастой Форели, а вокруг чмокало, булькало, чавкало…

– Мужики! Лидку… эти гады Березку… Мочи!

– Мочи-и-и-и-и!!!

Ко мне прорвался Бут-Бутан. Лицо Куриного Льва пылало вдохновеньем пророка:

– Бей! Бей их! Макай! – Слегка перепутав боевой клич, малыш захлебывался восторгом. – Я знаю! Знаю, кто ты! Ты – Лучший-из-Людей! Его дух! Я… мы будем такими, как ты! Тобой! Целым! Мы… Аю, гордись, – он упал на тебя!..

Красный от смущения и куража, я смотрел вослед бегущим тугрикам.

Чуя приход «пшика».

XII. Открытие, плавно переходящее в бар и бред

Прочь интеллектуальные эксперименты, прочь нытье и копание в душах! Они серьезные ребята, не уважающие дилетантизм. Они пришли с кованым железом в руках, черными поясами, университетскими дипломами и уверенностью в том, что прекрасно знают историю. Хорошим тоном считается с презрением относиться к собственной продукции и посмеиваться над массовым читателем.

Новые времена – новые игры.

Из статьи в «Литературном клозете», № 6, стр. 12

У дверей конференц-зала меня поджидал Петров, грандиозней Колизея и душевней утопления комдива Чапаева. Екнуло сердце: похоже, будь его воля и найдись в пансионате карцер…

– Ты чего творишь, пернатый? Охренел?!

– А чего я творю?

– Горбатого лепишь?! Ладно, пошли в зал. После открытия забиваем стрелку здесь, у входа. И не вздумай слинять! Понял?!

Вот это «понял» меня достало.

– Слушай, у тебя бодун, да?! Злой как собака, на людей бросаешься…

– Добро б на людей. А то на всяких страусов…

Последняя реплика прозвучала чуть более миролюбиво. Ничего, пока открытие, туда-сюда – перебесится.

Начало традиционно затягивалось. По рядам гуляли бутылки пива и фляги с коньяком; стайка «молодых писателей», сверкая лысинами, лениво бродила по залу; время от времени недорезанным поросенком визжал микрофон, сопротивляясь насилию звукооператора. Наконец на сцене объявился оргкомитет во главе с Робертом Саркисовым: все в костюмах, при галстуках, один лишь Робби – в цветастой гавайке навыпуск и джинсах. Молодцом! Прямо сердце радуется.

– Мы приветствуем собравшихся на нашем конвенте… – завел он нудятину, глядя в мятую бумажку, – …рады, что… надеемся на… задать всем присутствующим один вопрос…

Роберт оторвал взгляд от бумажки, обозрел зал от партера до галерки, дождался гробовой тишины и раздельно поинтересовался:

– За каким чертом вы сюда приехали? Водку пьянствовать? Безобразия хулиганить?

– И сексом трахаться! – орут с балкона.

– Правильным путем идете, товарищи! – резюмирует Саркисов, исполнясь величия. – Все это, а также семинары, доклады, диспуты, премии и презентации новых изданий будет иметь место на нашем конвенте!

Зал взрывается овациями.

Нет, честное слово, хорошо! А то задолбал вечный официоз.

Потом «люди в черном» долго озвучивали призыв «Возьмемся за руки, друзья!»; зал вяло соглашался, меньше всего собираясь пропадать по одиночке. Помянули благодетелей-спонсоров, назойливо вымогая мзду аплодисментов после каждой фамилии. Воздали честь старикам. Зачитали приветствия. Под занавес, «не отходя от кассы», вручили парочку премий: «Василию Кепскому, автору сериала „Кладбище домашних мертвецов“, за создание светлого образа сил Зла в современной литературе» и… Шекель-Рубелю! «За многолетнюю и последовательную борьбу с начинающими литераторами».

На этой мажорной ноте открытие иссякло.

Петров уже маячил у выхода, поджидая меня. Словно боялся, что подамся в бега, устрашенный его пузом. Рядом с майором обнаружились Березка и Неклюев. Оп-па! Все мэтры в гости будут к нам. Только Эльфа не хватает, для комплекта.

– Летим на юг! – с угрозой буркает Петров, устремляясь к бару.

По дороге, не в силах удержаться, кошусь на сосредоточенную Березку. Нет, во сне она смотрелась куда симпатичнее! Лидка перехватывает мой взгляд, двусмысленно усмехается, но не произносит ни слова.

– Разговор будет серьезный. – Оккупировав угловой столик, Петров с грацией бегемота пододвигает даме стул. – Значит, по пятьдесят коньяка и кофе. Тебе, Лидочка, мартини. Сухой. Я помню.

Березка благодарно кивает. Она, между прочим, постарше меня будет. Года на три-четыре. А на вид никогда не скажешь. Форму держит прекрасно. И все ее вслух называют Лидочкой. Знакомые, разумеется. Для остальных она – Лидия Михайловна, звезда первой величины, автор бестселлеров с запредельными тиражами, кумир молодежи… Или кумирица? Ох, некому Березку заломати…