Читать книгу "Сердце зверя - Татьяна Корсакова"

– И как, научили? Что-то не вижу я рядом с тобой ни Степку, ни Демьяна.

Прямо перед Илькиным носом остановились сапоги – красивые, блескучие, а потом кто-то снова дернул его за шиворот, рывком поставил на ноги.

Дядька тоже оказался красивый, как его блескучие сапоги, но ни добра, ни жалости в нем не было. Это Илька понял сразу, как понял он и то, что попал в беду, что не отпустят его эти страшные люди ни к деду Назару, ни к мамке. Не понимал он только одного, за что же с ним приключилось такое несчастье. А дядька крепко сжал его подбородок, потянул вверх, изучая, разглядывая перепачканное в дорожной пыли Илькино лицо.

– Не соврала, – сказал и наконец отпустил Ильку, а пальцы вытер о штанину. – Моя кровь.

– Ваша, Сергей Демидович, тут и к бабке не ходи. Похож малец, – поддакнул Илькин обидчик, который, по всему видать, дядьку боялся. А дядька все разглядывал Ильку, теперь уже со стороны, а потом спросил:

– Как звать?

Была мыслишка не признаться, назваться чужим именем, но мамка учила говорить правду, а за вранье так и вовсе порола.

– Илька. – Он старался, чтобы голос не дрожал, но получилось плохо, дядька почуял его страх.

– Что еще за имя такое песье – Илька? Зваться будешь полным именем. Отныне ты Илья, Илья Сергеевич. А я Сергей Демидович. – Дядька снова подошел почти вплотную. – Понимаешь, что это значит?

Ничего он не понимал. Боялся до дрожи в коленках, но все равно не понимал.

– Деревенщина, – сказал дядька беззлобно. – Это значит, что я твой отец. Уяснил?

Папка? Сколько раз Илька мечтал, что в его жизни появится папка. Вот однажды постучится в дверь, скажет – здравствуй, сынок, вот я и пришел.

Пришел. Только не хотел Илька такого папку. Не хотел!

– Ладно, некогда мне тут с тобой… – Дядька, который просто не мог быть его отцом, смотрел не на Ильку, а мимо него. – Поехали!

И они поехали, поскакали сначала лугом, а потом дорогой. Илька до последнего надеялся, что все уладится, что его если не вернут обратно мамке, то уж точно бросят посреди дороги. Кому он нужен? Человеку, который назвался его отцом, до Ильки так и вовсе дела нет. Точно бросят, а потом он уж как-нибудь до деревни доберется, может, и целый день придется идти, так он сильный, даром что малой еще совсем.

Не оправдались надежды. Скакали долго, замученный и испуганный Илька успел даже придремать в седле, а когда открыл глаза, лошади уже шли неспешной рысью, и не по дороге, а по городу. В городе Ильке раньше бывать не доводилось, и, позабыв о страхе, он, как зачарованный, вертел головой по сторонам, разглядывая непривычно большие, кое-где даже двухэтажные дома, лавки с яркими вывесками и людей, похожих на селян, но все же неуловимо других.

Остановились у нарядного дома, такого большого, что у Ильки аж дух захватило. Что было написано на вывеске, он прочитать не успел, читал он еще не слишком хорошо и буквы путал. Его снова ссадили на землю, и мальчик едва не упал. Может, и упал бы, если бы назвавшийся его отцом не подхватил его уже привычно – за шкирку. От долгой езды ноги онемели, а в голове шумело. Хотелось есть и еще больше пить. А тем временем высокая дверь распахнулась, выпуская на улицу толстого дяденьку в засаленном переднике. Еще не успев выйти, дяденька уже начал кланяться.

– А мы вас уже заждались, Сергей Демидович! Мария Саввична отдыхать изволили, мигрень у них приключилась, а я вот на кухне-с… – Он все кланялся и кланялся, что с его преогромным животом было очень тяжело, а сам украдкой косился на Ильку. – Нумера уже готовы, все как вы и велели. Распорядиться, чтобы ужин подавали?

– Распорядись, и Марии Саввичне доложи, что мы вернулись, скажи, что я хочу ее видеть.

– Так ведь мигрень, Сергей Демидович… – Толстяк вдруг испуганно затрясся, и Ильке подумалось, что мигрень – это что-то ужасное, чего непременно следует бояться.

Но назвавшийся его отцом не испугался, а, наоборот – разозлился.

– Я сказал, пусть спустится! Твое дело маленькое, передай да ступай на кухню. И за лошадьми пусть присмотрят, овес чтобы отменный был, а не как прошлый раз.

Дяденька закивал и начал пятиться, а из дверей дома уже выскочили два пацана, немногим старше самого Ильки, схватили лошадей под уздцы, куда-то увели.

– Ну, пойдем, Илья. – Назвавшийся его отцом крепко сжал Илькину руку, повел, почти силой поволок в дом.

Внутри было богато. Красоты такой Илька отродясь не видел и испугался, что может ненароком здесь что-нибудь испортить или сломать. Оттого и замер на пороге, не решаясь войти в комнату. Его подтолкнули к стулу с диковинными резными ножками, велели:

– Садись. Ждать будем.

Он послушно сел, сцепил пальцы в замок, чтобы не сильно было заметно, что они дрожат.

Ждать пришлось недолго, а иначе Илька бы не выдержал, совсем раскис. В комнату стремительным шагом вошла высокая, худая женщина. Она была нарядная, словно бы сошедшая с одной из тех открыток, что собирала мамка, но очень уж некрасивая. Ладно бы просто некрасивая. Как говорила мамкина подруга тетя Лида, с лица воду не пить, лишь бы человек был хороший. Илька не понимал, зачем пить с лица воду, но одно понял сразу и безоговорочно: вошедшая женщина не была и не будет доброй. Она ненавидит весь мир, а его, Ильку, отчего-то особенно.

– Я же просила тебя, Сергей! – На Ильку она посмотрела так, что от дурного предчувствия у него засвербело в носу. – Я умоляла тебя, а ты привел в дом этого… выродка.

Слово было незнакомое, но такое же некрасивое, как мигрень. Илька поежился.

– Мари, не начинай, прошу тебя. – В отличие от Ильки, назвавшийся его отцом женщины нисколько не боялся. – Все уже давно говорено-обговорено. Если по-другому у нас не выходит, значит, будет так, как я решил. Он останется.

– Ты мне шанса не дал, чтобы было по-другому! – Женщина схватилась за голову и поморщилась так, словно съела что-то кислое. – Ты без меня все решил, Сергей!

– Хватит. – Назвавшийся его отцом говорил тихо, спокойно, но в спокойствии этом Ильке чудилась угроза.

Женщина ее тоже почуяла, посмотрела с мольбой.

– Неужели ты не понимаешь, как мне тяжело? Не понимаешь, что я чувствую, когда вижу вот этого?.. – Острым подбородком она указала на Ильку. – Я же только об одном могу думать, о том, что ты с ней был, что не я его мать.

– Теперь ты, Мари, его мать. Мне нужен наследник, и уж коль ты долг свой бабий выполнить не в силах, а свободы мне дать не желаешь, будет так, как я решил. Это мой сын, кровь моя.

– Выродок… – Женщина уже не говорила, а шипела по-змеиному. – Грязный ублюдок, которого ты собираешься привести в мой дом…

– Не твой – мой! Ничего на Стражевом Камне твоего нет, все мое. И ты либо слушайся меня, либо уходи. Держать не стану.

Они ругались, эти два взрослых незнакомых Ильке человека, а он из всего сказанного понял только одно, что некрасивая женщина со злым лицом отныне будет его мамкой.