Читать книгу "К нам едет Пересвет - Захар Прилепин"

Емелину дано. Но, судя по всему, это не дарует человеку исключительно радостные ощущения.

2007

Есаул, есаул, ты же кинешь меня…

Помню, всего семь или восемь лет назад читал репортаж одного видного публициста о посещении самой обычной провинциальной библиотеки. Там публицист неприязненно перебирал книги совписов и вроде как печалился: «Ну кому теперь они нужны, все эти прохановы со своими романами… Ушли навсегда!» Но вот позавчера шел я мимо книжных лотков, а там новинки от Проханова лежат на самом красивом месте. А названия романов какие! «Выбор оружия», «Матрица войны», «Восточный бастион», «„Контрас“ на глиняных ногах». И обложки, в полном соответствии с названиями, украшены красивыми мужиками в боевой раскраске, которые в разные стороны целят из автоматов. Мало кто знает, что все эти книги впервые были изданы как раз в Советском Союзе и вроде как должны были уйти навсегда, а не располагаться призывно меж Акуниным и Пелевиным…

«Восточный бастион» — это самый, наверное, известный советский роман Проханова «Дерево в центре Кабула», впервые изданный в 1982 году. Спустя десять лет Проханов его переписал и назвал «Сон о Кабуле». Теперь роман об афганской войне вышел под третьим названием, которое Александру Андреевичу наверняка навязали издатели, а он не отказался. Ему все равно, и правильно, что все равно.

Новоявленная «Матрица войны» — это роман «В островах охотник» 1983 года издания, а «Выбор оружия» — «Африканист» 1984-го.

«„Контрас“ на глиняных ногах» — это книжка «И вот приходит ветер…» 1985 года — о событиях в Никарагуа. Несколько переработанная, конечно, но в целом все та же.

Проханов обыграл судьбу, вернулся в мир большой литературы — весь в белом, на белом коне (хотя еще лучше ему подходит слон в доспехах), сам себе и бастион, и матрица, и Господин Гексоген, и Последний Солдат Империи.

По сути, судьба его — воплощение нескольких вполне прозрачных законов бытия.

В начале 1980-х Александр Андреевич, обласканный советской властью, автор десятка отличных книг, орденоносец, был неожиданно выброшен из первого эшелона литераторов. Сам эшелон пустили под откос вместе со страной, а пути разобрали…

Забытый почти всеми, и в первую очередь читателями, Александр Андреевич партизанил, ходил по лесам в телогрейке, ел с ножа, спал у костра, разжигая его газетой «Завтра», несколько раз был ранен в сердце… Выжил чудом.

В телевизоре он появлялся раз в три года на десять секунд, и называли его при этом исключительно «фашистом». Литературные газеты и журналы игнорировали самое имя Проханова.

Книги его издавались редко и в полуподпольных издательствах. Купить их можно было только в редакции газеты «Завтра» или взять почитать у критика Владимира Бондаренко.

Но в конце концов, вознагражденный за верность избранному пути и стоицизм, Проханов вынес свой обгоревший тулуп, несколько рукописей и крест на плечах из дремучего леса и сразу попал под свет софитов, щелканье фотоаппаратов и перекрестный допрос журналистов.

Книги его стали выходить в «громких» издательствах. Те, кто в свое время властвовал в литературе, пока Проханов партизанил, как-то неожиданно исчезли, затмились, рассеялись. Ну что такое сегодня, скажем, Гладилин или Войнович по сравнению с самим — ого-го! — Прохановым?!

Самый модный российский критик Лев Данилкин написал толстую книгу о Проханове, она вышла в издательстве «Ад Маргинем». Разве заставишь Данилкина о Войновиче написать или о Гладилине?

Как все-таки меняется время. Кто бы мог представить такое еще позавчера…

Иногда кажется, что Проханов — тот самый человек, который мог спасти советскую власть. Политолог Станислав Белковский сказал как-то, что если бы на ее исходе была должность главного по PR, Проханову непременно стоило бы стать первым пиарщиком Брежнева.

Ох, он бы доказал нам, в какой мы стране живем! Какие космические проекты и какие ядерные щиты у нас, рассказал бы! Какие стройки мы строим, поведал! Какие войны мы воюем, изобразил! Какое будущее грядет, расписал бы…

Он бы со вкусом все это сделал и главное, с искренней верой. Именно веры тогда не хватало тотально.

Но не нужен был Брежневу пиарщик. Так все и обвалилось.

Затем Проханов пытался объединить злых и разрозненных партизан то вокруг ГКЧП, то вокруг Зюганова, то вокруг Глазьева, но все его протеже оказывались недостойны прохановской веры, прохановского пафоса и того духа, который неистовый Александр Андреевич пытался вдохнуть в них. Дух покидал их, они слабели и рассыпались, и лишь Проханов кормился от неведомых энергий и творил все больше и даже все лучше.

Самые свои мощные романы он написал, когда иные его сверстники и собратья по перу давно утратили дыхание и потеряли разбег. Скажем, великолепный «Дворец» создан в середине 1990-х, а величественная «Надпись» — в середине нулевых.

Не столь давний роман Проханова «Политолог», посвященный политикам и технологам от политики, стал в известном смысле итоговым. Стало ясно, сколь страшно разочарован Проханов в политических элитах, в оппозиции, в друзьях и врагах, во всем, что творится в России.

Но именно в это время заинтересованность в Проханове стал активно проявлять Кремль. По всей видимости, что-то есть такое в нынешней власти, что тянет ее на все опустошенное, остывающее, уставшее, а то и с гнильцой.

О связях Александра Андреевича и Владислава Суркова не говорил только ленивый, и главное, сам Проханов даже не пытается скрыть своих надежд и на некоторых нынешних обитателей Кремля.

«Есаул» — так называет Проханов человека, очень похожего на Суркова, в романе «Теплоход „Иосиф Бродский“». Есаул — жестокий, злой, беспощадный, но ему простительно: у него жизнь была плохая, и к тому же он Родину любит, что, по мнению Александра Андреевича, является индульгенцией от многих, если не от всех прегрешений.

Видимо, Проханов был всерьез очарован утонченным, улыбчивым, служившим, по легенде, в ГРУ, писавшим стихи и ныне наделенным огромной властью замом главы администрации президента.

Но ровно на этом месте, опять же согласно некоторым законам бытия, начало заканчиваться творчество. В «Теплоходе…» Проханову, неизбывно щедрому на метафоры, безудержному в штыковых атаках и ковровых бомбардировках, вдруг стал отказывать вкус. Вообще «Теплоход „Иосиф Бродский“» — самый дурной из всех им написанных и чуть ли не единственный столь откровенно дурной роман.

Видимо, плох он был уже в самом замысле своем: наделить хоть одного представителя нынешней власти тайной, истовой и болезненной любовью к России. Дикая, вулканическая прохановская мощь так и не смогла спасти текст и сделать из Есаула даже слабое подобие разведчика Белосельцева (альтер-эго Проханова, действующий в семи его романах, в том числе и в помянутых «Матрицах…», «Бастионах…» и «Контрасах»).

То, что сегодня происходит вокруг Проханова, лишь утверждает в убеждении, что Александр Андреевич не хочет возвращаться в лес и утомленно ищет, где успокоить душу. В то время как в душу ему лезут наглые бесы и пляшут там свои дурацкие танцы.