Читать книгу "Орден Последней Надежды. Книга 2. Святой воин - Андрей Родионов"

Интересно, а какие призы на сей раз ожидают победителей? Золотые цепи, кошельки с деньгами, золоченые бляхи, предки орденов и медалей двадцать первого века, это наверняка. Возможно, будет вручаться дорогое оружие или боевой жеребец, но главный приз, о котором мечтает всякий рыцарь, — это право на баннер, собственное знамя. Баннер — предел мечтаний для любого из шевалье, редчайший успех, исключительный приз.

Победителя вызовут на турнирное поле с копьем, у наконечника которого вьется по ветру длинный треугольный вымпел с цветами его герба. Под торжественный перезвон труб главный герольдмейстер турнира торжественно обрежет острый конец вымпела, превращая его из треугольника в четырехугольник — баннер. Отныне рыцарь имеет право набирать личный отряд и вести его в бой под знаменем с собственными цветами, а над рыцарским замком будет вертеться флюгер в виде четырехугольного знамени. И все соседи, а также странствующие рыцари и менестрели будут знать, что этой твердыней владеет настоящий шевалье! Это великая честь, далеко не на каждом рыцарском турнире победителя жалуют баннером!

Я останавливаюсь возле помощника герольда, тот подробно объясняет, где найти Деву Жанну. Благодарно кивнув, я посылаю жеребца в лабиринт палаток. Вокруг звон труб и барабанов, какой-то умелец играет на испанской гитаре, столпившиеся вокруг люди смеются и поют, кто-то задорно пляшет. Звенят кузнечные молоты, откуда-то тянет вкуснейшим запахом жареного мяса с луком. Обогнув длинную коновязь, я сразу замечаю полотнище с гербом Жанны — оно лениво колышется на теплом весеннем ветру на верхушке высоченного шеста всего через два ряда палаток.

Жеребец медленно переступает, ежеминутно принюхиваясь, не приберег ли я для него любимое лакомство, морковку. Ну конечно же приберег. Постепенно я проникаюсь ощущением царящего вокруг праздника, тем более что сейчас я увижу Ее. Но с чем же тогда связано предчувствие грядущих неприятностей, что плохого может произойти на обычном рыцарском турнире? Разумеется, ничего.

И все же слабый голос интуиции невнятно шепчет, что грядут крупные неприятности, которые связаны с Жанной, ей грозит неведомая опасность. А потому мне остается лишь озираться во все стороны сразу. Я машинально проверяю метательные ножи, укрепленные на предплечьях. Нет, не заржавели, ведь я строго соблюдаю главное правило работы с холодным оружием: тщательно вытирать кровь и вовремя его точить. В следующее мгновение я кидаю поводья вскочившему с корточек конюху, застывший у входа в шатер дюжий воин в кольчуге крепче сжимает копье, меряет меня угрюмым взглядом. Отстранив его небрежным жестом, я застегиваю камзол и громко спрашиваю дозволения войти. Когда волшебный голос разрешает, я вступаю внутрь, и все страхи и опасения вмиг исчезают. Удивительным свойством обладают ее глаза, зеленые, как молодая трава, — в них мигом проваливаешься, как в полынью, с головой. По молчаливому уговору мы не вспоминаем о случившейся размолвке. В обращенном на меня взгляде я ловлю порой легкое смущение, но упрямства там вдесятеро больше. Перстня, подаренного ей бароном, девушка с пальца не снимает. Ну и пусть, должны же и у Жанны быть хоть какие-нибудь недостатки.

После обеда я долго брожу между разбитыми палатками, внимательно приглядываюсь и прислушиваюсь, приветствую знакомцев, запоминаю незнакомые лица и гербы. Ведь жизнь сложная штука, никогда не знаешь, что именно может пригодиться буквально в следующую минуту.

Так как нынешний рыцарский турнир на самом деле является смотром собранного войска, в программу помимо одиночных, парных и групповых поединков для шевалье входят состязания оруженосцев и даже лучших из простых латников.

Помнится, в детстве я читал, что рыцарей в полном вооружении сажали на боевых коней чуть ли не подъемным краном, а сами они могли лишь шевелить бровями и ругаться под нос. И вот теперь я недоверчиво вскидываю брови, глядя на одно из отборочных испытаний для рыцарей, желающих выступить в поединках. Длинная лестница, метра четыре, надежно прислонена к высокому столбу, а изнутри, быстро подтягиваясь на одних руках, по ней взбирается рыцарь в доспехах. Его ноги болтаются в воздухе, в такт ловким движениям покачивается висящий на поясе меч в украшенных серебряной чеканкой ножнах. Добравшись до верхней перекладины, воин тут же начинает спускаться, не пропуская ни одной ступеньки. Оказавшись на земле, шевалье с облегчением снимает шлем. Я с открытым ртом разглядываю морщинистое лицо и слипшиеся от пота седые волосы, лишь глаза у рыцаря молодые, синие, как весеннее небо.

— Ну и как? — горделиво подбоченясь, интересуется ветеран.

— Вы, как обычно, всех удивили, господин барон, — почтительно отвечает герольд.

Столпившиеся вокруг лестницы рыцари и оруженосцы одобрительно гомонят, а к лестнице уже идет следующий дворянин, на ходу разминая руки.

— То-то, есть еще вино в жилах, не все превратилось в уксус, — подбоченясь, заявляет шевалье и тут же, уставясь на пыхтящего от напряжения молодого плечистого здоровяка, под чьим весом лестница слегка даже прогибается, звонко кричит: — Веселей, Шарль. Шибче перебирай руками, сынок!

Стоит хотя бы раз увидеть подобный трюк, как сразу понимаешь, что все рассказы о том, что сила рыцарей была лишь в толстой броне, — изрядные враки. Рыцарь представляет собой идеальную машину смерти, какую только можно создать из человека в условиях средневековья. На поле боя он выступает в роли танка, простая пехота ему не соперник. И если бы танки были разумными, они тоже считали бы себя высшей расой.

Я долго брожу между рыцарями, недоверчиво покачивая головой. Тут состязаются в подъеме огромных камней, далее метают боевые молоты на дальность и на точность. На турнирном поле под оживленный смех и подбадривающие крики товарищей мускулистые гиганты наперегонки таскают на плечах тяжеленных брабантских жеребцов, причем так сразу и не поймешь, кто из них крупнее, лошадь или всадник. С недостроенных трибун доносится частый стук, там словно засели тысячи дятлов, до смерти оголодавших. Плотники то и дело бросают пилы и топоры, азартно тычут в сторону соревнующихся шевалье, всякий раз пара медных монет переходит из рук в руки. Ох, чувствую, придется им трудиться всю ночь, чтобы поспеть к утру.

Съехавшимся на турнир дворянам не хочется без толку киснуть в душных палатках, а потому те из них, кто лично не участвуют в состязаниях, не теряя драгоценного времени попусту, бьются об заклад с соседями, тыча пальцем в того или иного участника. Кого-то больше интересуют поединки на мечах, кого-то — на палицах. Вокруг дальней площадки скопились любители боя на топорах.

Наконец, наглядевшись вдоволь, я возвращаюсь, удачно подгадав к ужину. Итак, завтра — торжественное открытие турнира, затем парные конные поединки на копьях. На второй день состоится общий конный турнир, отряд на отряд, и еще много всякого интересного, на третий намечено окончание турнира и награждение победителей. Сразу после этого его королевское величество дофин Франции Карл VII должен объявить о начале великого освободительного похода.

Пока совсем не стемнело, я спешу выполнить поручение Жанны. Именно ей как будущему полководцу дофин Карл доверил судить состязание лучников, которое состоится во второй день турнира. Хотя лук и не наше оружие, но и у французов найдутся достойные мастера, способные на поле боя на равных соперничать с британцами. Вот с этими-то умельцами и захотела познакомиться Дева. Она заявила, что собирается освободить Францию, значит, должна ясно представлять, с кем именно будет биться плечом к плечу и на что же, собственно, способны французские воины.