Читать книгу "Кольцо Пяти Драконов - Гейл Линдс"

— Вы мне не верите?

— Не верю, регент. Ты уложил в свою постель кундалианку. Ты позволяешь ей поклоняться их Богине, делать какие-то зелья и припарки, шептаться с тобой, когда спускается тьма и официальные государственные дела заканчиваются. — Лицо Нита Сахора было непроницаемо. — Вдобавок ты тайно сговариваешься со свор-командиром Реккком Хачиларом предупреждать кундалианское Сопротивление о наших охотничьих вылазках. — Он скрестил массивные руки на равно массивной груди. — Ты отрицаешь все это, регент?

— Кто обвиняет меня? Прим-агент Стогггул?

— Отвечай на вопрос, регент!

Нит Сахор не повысил голос, не шевельнул ни единым мускулом. Однако Элевсин подскочил, получив укус перевозбужденных электронов, поступивший через окумммон на нервы руки.

— Я ничего не отрицаю, — сказал он спокойно. Еще одно испытание... наверное. — Все это правда.

— И в этих вопросах ты видишь волю гэргонов?

— Вы никогда не запрещали мне связь с Джийан. Или дружбу с Реккком Хачиларом и Хадиннном СаТррэном.

— И снова предлагаю тебе ответить на мой вопрос. Элевсин напомнил себе не смотреть на окумммон. Он чувствовал, как напряглись мускулы, и ему хотелось расслабиться.

— Мне приятно быть с ней. Ей тоже приятно, и, таким образом, мне приятно вдвойне.

— А свор-командир?

— Все Товарищество знает?

— Тебя бы здесь не было; ты не был бы регентом, если бы это было так.

Элевсин перевел дыхание.

— Реккк Хачилар, Хадиннн СаТррэн и я — единомышленники в том, что касается кундалиан.

— Значит, утверждая, что во всем служишь нашим желаниям и нуждам, ты лжешь.

— Только если вы так считаете, Нит Сахор.

Наступило молчание. Искусственный ветер завывал в пещерах, искусственные движения искусственных хищников эхом отдавались от искусственных каменных стен. Нит Сахор поднял руки, и подземный мир Корпиона-2 исчез.

— Не считаю, регент. Вот почему ты Призван ко мне. Они были в Храме Мнемоники. За изящным тройным сводчатым окном сгущались сумерки, доносились знакомые запахи Кундалы. Судя по всему, раньше здесь было святилище, ибо на каждой секции стены красовалось изображение одного из Пяти Священных Драконов кундалианской культуры. Знаменательно, что Нит Сахор не закрыл их в'орннскими скульптурами. Также знаменательно, что гэргоны сохранили всю старую кундалианскую мебель. О в'орннах напоминала лишь белая овальная клетка, в которой сидел прекрасный многоцветный тэй. Когда регент пошевелился, птица перестала чистить клювом перья и уставилась на него золотым глазом.

— Хорошо вернуться на Кундалу, — сказал Элевсин.

— Любопытно, — сказал Нит Сахор. — Я думал о том же. — Гэргон поднял руку, окутанную странной металлической сеткой, о которой ходило много страшных слухов. Элевсин старался не смотреть на него. — Вольно, регент. Ты мой гость.

Элевсин не знал, чему удивляться больше: наличию кундалианской мебели или словам Нита Сахора.

— Простите мою растерянность. Я еще никогда не бывал гостем гэргонов.

— Возможно, просто потому, что мы никогда прежде не говорили с тобой.

Элевсин поднял голову.

— Это шутка?

— Разве гэргоны шутят?

— Понятия не имею, — признался Элевсин. Элевсин смотрел на гэргона, и у него сложилось четкое ощущение, что это Призывание будет необычным. Прежде он просто докладывал о текущих делах, его засыпали резкими, трудными вопросами, отдавали приказы, подлежащие выполнению, и быстро отпускали. Шутить с гэргоном было для него определенно ново.

Словно для закрепления этого хода мыслей Нит Сахор произнес:

— Регент, я хочу, чтобы ты сказал мне о желании.

— Желании?

— Именно.

Элевсин изо всех сил старался уследить за странными поворотами этого Призывания.

— Едва ли я подхожу, чтобы говорить гэргону...

— О, вполне подходишь, регент. В высшей степени подходишь. — Нит Сахор дотронулся пальцем до широкого металлического браслета на правом запястье. — Но, возможно, ты подозреваешь меня в неискренности. — Он поднял окутанную кольчугой руку, предвосхищая ответ Элевсина. — Ты знал, регент, что гэргоны — ни мужчины, ни женщины?

— Ни... — Элевсину показалось, что его рот набит кремнием.

— Мы — и то, и другое.

— Я... я не знал, Нит Сахор.

— Разумеется, не знал. Эту тайну мы храним. По существу, желание... чуждо нам всем... по крайней мере почти всем. Иногда — очень редко — случаются неожиданные и необъяснимые генетические мутации. — Нит Сахор явно ожидал откровенности за откровенность. Он задумал простой обмен — любой баскир должен был клюнуть на это.

Элевсин отчаянно пытался понять, говорит ли гэргон правду, или просто хитрит, чтобы заставить регента потерять бдительность. У Нита Сахора много возможностей получить нужную информацию. И выбрал он, несомненно, самую поразительную. Зачем бы гэргону признаваться в столь интимных вещах? Почему гэргон с такой готовностью выдает секрет? Именно секреты создавали вокруг гэргонов ореол таинственности, давали власть над другими кастами — Великими и Малыми одинаково. Неужели Нит Сахор настолько доверяет ему? Как узнать?

— Видимо, под желанием вы имели в виду мое отношение к Джийан.

— В известном смысле. Я имел в виду — к кундалианам. Острый разум Элевсина отметил, что гэргон не произнес слова “женщина”. Наконец-то зацепка. Он выбрал прекрасное кундалианское кресло из аммонового дерева и сел.

— Тебе удобно? — Нит Сахор сел в такое же кресло.

— Вполне.

— Мне тоже.

Ну вот, наконец, понял Элевсин. Причина этого Призывания. Почему-то гэргону нужен откровенный разговор о кундалианах.

— Иногда, — сказал он, — мне хочется вырваться из Аксис Тэра.

— Почему?

Элевсин пристально глянул во внушающее ужас загадочное лицо и сказал себе: “В Н'Луууру все это”.

— Слишком много в'орннов. Честно признаться, меня тянет в Дьенн Марр, хочется походить среди кундалиан, узнать их жизнь.

— Их тайны, — сказал Нит Сахор. — Мы, гэргоны, торгуем секретами.

— Разве не потому мы скитаемся по межзвездному пространству вместо того, чтобы найти новый дом, не потому преследуем другие расы — чтобы вы могли впитать их тайны в надежде, что в один прекрасный день вам откроется секрет жизни?

— Твоя горечь похожа на сетчатую рубашку на лооорм, регент. — Нит Сахор подался вперед, упер локти на коленях, переплел пальцы. — Жизнь и смерть — вечные близнецы. Мы связаны с ними. И ты знаешь это, не так ли?