Читать книгу "Роман Нелюбовича - Олег Велесов"

— У тебя всё в порядке?

— Да. Говори, давай.

Она ещё помолчала, я услышал звуки, похожие на всхлипывание. Но она никогда не плакала; злилась — да, но не плакала.

— Вадим хочет к тебе приехать, — голос спокойный, уверенный и немного недовольный, но это не удивительно: Вадим всегда был маменькиным сыночком, а тут, можно сказать, проявление характера, поэтому понятно, почему недовольный. — Не знаю, откуда на него такая блажь нашла, но я не против.

— Я тем более не против, пусть приезжает.

— Хорошо, я передам ему. Пока.

— Пока.

Я задумался: ко мне хочет приехать сын. Странно. За десять последних лет мы виделись с ним раз пять, может шесть. Ещё звонил ему на дни рожденья, поздравлял — и вдруг хочет приехать. Странно. Даже как-то… даже как-то боязно. Что я скажу ему при встрече?

— Что случалось? — спросил Лёха.

— Да ничего… так, сын приезжает.

— Сын? Большой?

— Двадцать два года.

— Большой. Женат?

— Какое, даже в армии не был.

— Не был? — хмыкнул Галыш. — Армия нужна, без неё мужик никак, тем более нынче всего год служить. Это мы по два года отхватили — это да. А год, так, бахвальство. Батя мой вообще трёшку служил в пехоте. А на море и того больше.

— Не в годах дело, — махнул рукой Лёха. — Какая разница сколько. Главное, был. Понюхал, попробовал, мужиком стал. Мой, вон, охлёсток, не хочет идти. Ему рано ещё, конечно, но тоже вот скоро. Но я с ним ещё поговорю, объясню как полагается!

— Тоже мне объясняльщик, — улыбнулась Люська.

— Григорич, твою мать! — воскликнул Галыш.

— Ты чего, Сань?

— Да редактора зовут — Григорич. Я же помню, из головы просто выскочило.

Лёха рассмеялся:

— Ну, теперь можно ещё по соточке.

Свечерело. Лёха принёс керосиновую лампу, повесил над столом. Мягкий свет фитиля осветил беседку, бросил по сторонам корявые тени. Люська повела глазами по теням, вздохнула глубоко и вдруг запела:

Белым снегом, белым снегом Ночь метельная ту стёжку замела, По которой, по которой Я с тобой, родимый, рядышком прошла…

Галыш подхватил. Дуэт получился красивый, я даже вскинул брови от удивления. Ласкающий, томный голос Люськи и неожиданно сильный тенор Саньки Галыша заставили прислушаться и вытянули из глаза слезинку. Я посмотрел на Лёху, тот улыбался и тоже слушал, слегка покачиваясь в такт мотива. Для него этот дуэт не стал откровением, только Серёня дремал, прислонившись головой к столбику беседки.

Я налил себе водки, выпил. Слова ложились на душу лёгким белым полотном, снежным, как сама песня, и потому прохладным. А душа как раз требовала прохлады и требовала полёта, и мне захотелось подхватить этот чистый русский напев, дать ему волю, дать возможность наравне с Люськиным голосом поплыть вдоль по темнеющей улице Светлой, порадовать народ красотою исполнения… Слава богу, удержался, не испортил песнь своим фальшивым хрипом.

Я страдала, ожидала, Я ждала тебя, звала тебя в тоске. Только стёжка пропадала, След знакомый затерялся вдалеке.

Пришёл Аркашка, трезвый. Остановился возле беседки, дождался, когда песня кончится, кашлянул в кулак. Лёха махнул ему рукой, приглашая за стол.

— Давай к нам, Аркань. Выпьешь?

— Да не, — замялся тот, — завтра с утра до Проскурина надо съездить, заказ люди дали. Мне бы вон с Романом перемолвиться.

Со мной? Я удивился: с чего бы вдруг? Не то чтобы нам не о чем было поговорить — говорить всегда есть о чём — просто странно: ни с того ни с сего…

Я встал, подошёл к нему, протянул руку. Аркашка нервничал. Глаза его немного косили, как будто он набедокурил и от того чувствовал себя виноватым. Ну сущее ребячество, если уж кто и должен чувствовать себя виноватым, то явно не он.

— Здорово, Аркаш. Случилось чего?

Аркашка пожал мне руку, кивнул неуверенно.

— Да, в общем… Ты, помнится, говорил, пенсия маленькая и с деньгами у тебя… в общем не очень, ну там телевизор нельзя купить, — с каждым произнесённым словом его голова опускалась ниже и под конец фразы подбородок уверенно лёг на грудь. Тяжело ему давалось общение на трезвую голову.

— Может выпьешь? — предложил я.

— Нет-нет! — едва ли не испуганно произнёс Аркашка и даже отступил на шаг назад, зато воспрянул духом и изъясняться стал понятнее. — Нельзя. Завтра в Проскурино надо ехать, заказ есть. Вот я и подумал, может и ты со мной? Деньги не очень большие, но всё по-честному будет, не обижу.

— Я? Знаешь, Аркань, я бы не против, конечно, но я не строитель и не плотник. Я и топор-то в руки брал только чтобы сломать чего-то. Понимаешь?

Аркашка кивнул и тут же поспешно добавил:

— Да там делов-то ничего сложного. Я сам всё сделаю, тебе только подержать надо будет, да подать, ежели чего надо. Не сложно.

Ага, вон как: принеси, подай, сядь в тенёчек не мешай. Нормально. Много на такой работе не заработаешь, ибо подсобный рабочий самая неквалифицированная во всех отношениях профессия. Но почему бы нет? Тем более, сын приезжает, расходы увеличатся, да и телевизор тоже неплохо было бы приобрести наконец.

— Ладно. Когда ехать?

— Завтра. — Аркашка оживился. — Завтра утром. В полседьмого автобус с остановки от хозяйственного отходит. Ты приходи. Инструмент у меня есть, ты только одежонку плохонькую какую возьми с собой, чтоб переодеться. Не в чистом же работать.

Вот и договорились. Аркашка ушёл, я тоже стал собираться. Если завтра на работу, значит надо поспать и проспаться, одним словом, подготовиться. Лёха начал было возражать, дескать, хорошо сидим, какая работа? Но Люська его упокоила, а Галыш предложил выпить на посошок. Ну как же без этого! Выпить на посошок — это святое, иначе пути не будет. Мы выпили, попрощались. Напоследок Люська нагрузила меня провизией, наложила всяких вкусностей в корзину и сунула мне в руки. Я не противился, кто ж от такого отказывается, одна беда — холодильника нет, как бы не испортились продукты.

Вернувшись домой, я поставил корзину на пол, накрыл старой скатёркой и сел на диван. Муська потянулась ко мне, принюхалась. Я дыхнул, и она брезгливо отвернулась. Я развёл руками.

— Да, пьяненький. Извини, дорогая.

Включил будильник, лёг. В голове закружилось; закрыл глаза, вздохнул довольно. Хорошо посидели: банька, шашлыки, песни — славно. И душой отдохнул, и телом. Давно такого не было, если Лёха ещё раз пригласит, пойду непременно.

Глава 6

Подъём в шесть утра стал для меня небольшим шоком. Я уже отвык просыпаться так рано, а после вчерашнего праздника и вовсе вставать не хотелось. Однако будильник издавал грубый скрежет, негромкий, но настолько раздражающий, что встать пришлось. Я нажал отбой, скрежет исчез, и в голове зародилась трусливая мыслишка плюнуть на всё и опять лечь спать. Диван ещё хранил моё тепло, да и мыслишка, если задуматься, не такая уж трусливая… Нет, во-первых, обещал, во-вторых, деньги нужны. Пойду.