Читать книгу "Суриков - Татьяна Ясникова"

Василия Сурикова окрыляет его первый успех. По свежему снежку своего холста — снежка, словно посланного из Сибири предками в поддержку, — он выходит, как говорится, на столбовую дорогу искусства. А ведь это главное — угодить предкам, как учат древние сибирские верования. В восторге студент еще и оттого, что его вдохновенный труд приносит деньги и теперь он сможет помогать родным! 11 декабря 1870 года, думая о предстоящих рождественских праздниках с их расходами, он взволнованно пишет домой:

«Посылаю вам, дорогие мои, немного деньжонок. Я заработал их целую сотнягу. Я послал бы их поболее, да нужно будет еще сделать кое-что. Карточки еще не готовы. Драгоценная мама, пишите обо всем, в чем нуждаетесь. Я вот, Бог даст, буду работать, так вас не оставлю без помощи. Хорошо ли Саша учится? Твоих коньков получил. Молодцом нарисовал. Нельзя ли, мама, каким-нибудь образом прислать карточку Анюты Бабушкиной? Или Вы уж больше не знакомы с ними? Ответьте, пожалуйста. Я здоров. В Академии дела идут хорошо. Я уже теперь в натурном классе. Великий князь Владимир Александрович часто бывает у нас в классе и смотрит наши работы. Теперь в Питере морозы, но не такие, как у нас, градусов в 20, не более. С Мишей Потылиным видимся довольно часто, поклон Вам посылает. А, Саша, скажи, в котором ты теперь классе? Скажи поклон твоим товарищам Грише и Кегле. Здоров ли отец Федос и домашние его? Не отдана ли Сашенька замуж? Если будете писать, то скажите ей мой глубокий сердечный поклон. Каково я, мама, пишу просто, беда да и только! Да, нельзя ли и ее карточку достать? Я теперь собираю карточки всех, всех своих знакомых…»

Так завершался 1870 год. Суриков собирает «карточки всех», а может быть, пытается скрыть, что его интересуют фотографии милых для него особ — Анюты Бабушкиной и Сашеньки, судя по тексту, дочери священника, отца Федоса. «Деньжонки», которые он заработал, очевидно, были академическим призом за удачный рисунок или композицию. Спустя несколько месяцев, 13 марта 1871 года, он сообщает родным среди прочего и о том, что его картина с видом на Сенатскую площадь прибудет в Красноярск. Тут же и знакомый рефрен: живем довольно весело, дела идут успешно:

«Пишу я вам с новой квартиры. Я переехал уже два месяца назад. Живу с товарищем. Занимаем большую комнату в три окна, выходящих на Средний проспект на Васильевском острове. Платим 14 рублей. Живем довольно весело. В Академии мои дела идут успешно. Петр Иванович приезжал с сыном в Петербург. Теперь он уже за границей. Картину он мою видел, и остался доволен ею. Она в мае месяце будет привезена в Красноярск к Петру Ивановичу. Он ее у меня купил за 100 рублей. Вот когда получу деньги за картину, то пришлю и Вам, милая мама. Управляющий еще не успел мне выдать всех денег, я сам отложил получить их после Пасхи, а теперь взял немного, чтобы сшить себе кое-что к празднику. Теперь посылаю Вам только свою карточку. Вы писали, мама, что хотите мне купить белья, то не делайте этого. Здесь можно в полцены купить всякое белье».

И далее строки, какие мог написать в те времена всякий студент, воспитанный в семье.

«Напиши, Саша, в котором ты теперь классе и хорошо ли учишься? Хотелось бы мне видеть тебя, какой ты теперь сделался. Уже вот пошлю денег, так ты снимись. Здоровы ли вы, мама и Саша? Напишите мне обо всем. Я чрезвычайно виню себя, что долго не писал вам. Я думаю, что вы всего придумали обо мне. Я, слава Богу, здоров. Кланяйтесь крестной, Тане, детям, о. Федосию. Мне чрезвычайно досадно, что Анна Дмитриевна не успела написать письма. Я вам, думаю, надоел своими просьбами о карточке ее? Ну, да еще напишу вам, чтобы сказать ей, если удастся, насчет карточки и письма. Не забудьте моей просьбы, милая мамочка. Целую Вас тысячу раз с Сашей и желаю быть здоровыми. Берегите себя, милая мама. Мне хочется увидеть Вас такою же здоровою, как я и оставил Вас. До свидания, целую Вас.

Ваш любящий сын В. Суриков.

Адрес: на Васильевский остров, на углу Песочного переулка и Среднего проспекта, дом № 16».

В 1871 году нервное и физическое напряжение, связанное со «штурмом» Академии и достижением необходимого уровня ученических работ, наконец оставляет Василия Сурикова. С лирическим настроением он вглядывается в предлагаемые реальностью сюжеты, пишет с них акварели. Например, такую как «Вечер в Петербурге». Очень живописную, снова с полной луной, рассеивающей сумрак горизонта с домами и деревьями, с фонарями, до которых можно дотронуться рукой, скользящими по снегу санями, людьми, мальчиком, смотрящим из-за дороги на луну. Летняя акварель «Под дождем в дилижансе на Черную речку» необычайно хороша своей виртуозной легкостью и, как говорится, правдой жизни, проявляемой в деталях. Возница поправляет сбрую на худых лошаденках, сам не в восторге от непогоды. Невзыскательная на вид публика жмется к дилижансу, прячась под разномастными зонтами. Дорожная слякоть передана в тонких росчерках водяного блеска. Довольно грустная петербургская непогодица. А чтобы было «довольно весело», студент обращается к полным юмора сюжетам. Акварель «Последняя нота (домашний дуэт)» изображает семейную пару за роялем, самозабвенно отдавшуюся пению. Супруги в таком экстазе выводят последнюю ноту, будто рассчитывают, что никто их не увидит за этим «странным» занятием и не расхохочется. «Барская прогулка (На Васильевском острове)» изображает престарелую сгорбленную барыню в черных чепце и накидке, в платье с волочащимся шлейфом, ведущую на поводке беленьких любимиц-болонок. За ней вышагивает с важным видом верзила-слуга в котелке, несущий на руках еще двух собачонок. Для нашего сибиряка подобные типажи Северной столицы были внове, и он подходил к ним с определенной веселостью, упоминаемой в письмах постоянно.

Суриков вполне мог бы стать художником-карикатуристом, если бы не серьезность задач, поставленных перед ним обстоятельствами. В 1872 году праздновалось 200-летие рождения Петра Великого. Предполагавшаяся в Москве выставка естествознания (поскольку Петр завещал России развивать науки) вылилась во Всероссийскую политехническую выставку. В некоторых павильонах ее были представлены произведения искусства. Цикл рисунков из жизни Петра для исторического павильона был заказан двум студентам — В. Сурикову и П. Ивачеву. Заказчиком явился красноярский купец первой гильдии М. К. Сидоров, лесопромышленник. Услышать о Сурикове он мог там, у себя дома. Сидоров был передовой деятель своего времени, выступавший с энергичными статьями против засилья иностранных предпринимателей на Русском Севере. И не только со статьями: по Северному морскому пути, из Енисейска в Петербург, он показательно провел корабль «Утренняя заря». В своей деятельности по развитию промышленности, торговли и морского флота М. К. Сидоров опирался на имя Петра I, однако всюду встречал противодействие немалой части правительственной бюрократии, потомственно пренебрегающей национальными интересами России. Заказывая картины студентам, Сидоров сам подробнейше разработал для них сюжеты; впоследствии с картин были сделаны литографии и размещены в его книге, «по сути политическом памфлете», как указывает В. С. Кеменов. Эти репродукции не подписаны, но с уверенностью можно сказать, что из них Василию Сурикову принадлежат две, рисунки которых сохранились с его подписью.

Первая — «Петр Великий перетаскивает суда из Онежского залива в Онежское озеро для завоевания крепости Нотебург у шведов». В то петровское время путь в 160 верст, проделанный за 12 дней, обошелся немалыми жертвами: погибло полторы тысячи гвардейцев, а сколько пало людей из числа пяти тысяч мобилизованных крестьян, никто и не считал. Неутомимый Петр не щадил никого. Ему был нужен реванш после поражения под Нарвой, и вскоре изумленные шведы увидели русские корабли и артиллерию у стен Нотебурга. В этом сюжете Суриков впервые проявил себя как мастер массовых сцен. Сложные ракурсы, его конек, придали картине чрезвычайную энергичность, а также ощущение крайнего напряжения сил. Петр здесь не противостоит народу, как это будет в «Утре стрелецкой казни», а является одним из действующих лиц события, что отвечало концепции Сидорова: монарх — вождь народа.