Читать книгу "Последнее лето - Константин Симонов"

– При первых вакансиях направим заместителем командира стрелкового полка или начальником штаба, – сказал Бойко. – Впредь до этого будете при оперативном отделе.

Затворяя за собой дверь, Синцов еще успел услышать, как Бойко приказывает соединить себя по телефону с оперативным отделом.

«Наверно, обо мне скажет», – подумал Синцов.

Но, как выяснилось, Бойко сказал о нем еще раньше. Через пять минут заместитель начальника оперативного отдела Прокудин встретил Синцова вопросом:

– Был у нового командующего?

– Был. Послал сюда.

– Он еще с утра, до отъезда в войска, нашему Перевозчикову, когда тот попросил, обещал тебя вернуть. Правда, сказал, что временно… – Прокудин вопросительно посмотрел на Синцова.

Но Синцов не стал объяснять, почему временно. Такие вещи заранее не объясняют. Временно или не временно, а пока работать тут.

Он подошел к карте, на которую Прокудин только что нанес последнюю обстановку.

Продвижение почти по всему фронту армии было значительное, не меньше вчерашнего. Но из-за разграничительной линии с соседом через тылы Кирпичникова шла синяя стрела – пунктиром.

– А это что? – спросил Синцов.

– Остатки той группировки, что ночью шума наделала. За ночь и утро сосед с помощью фронтовых резервов у себя в тылах бил ее, но не добил. И толкнул на нас. Было свыше трех тысяч, теперь считаем – полторы-две… Будешь обедать?

– Пока неохота.

– А я, после вчерашнего, ночью, чтобы заснуть, стакан водки хлопнул… – сказал Прокудин. – Значит, не будешь обедать?

– А чего ты беспокоишься? – спросил Синцов.

Совместные поездки с Прокудиным давно поставили их на товарищескую ногу.

– Да тут приказано послать Саватеева посмотреть обстановку, – кивнул Прокудин на синюю стрелу, – а он где-то в дороге, еще не вернулся. Потому и спрашиваю, – думал, перекусишь и поедешь. Если, конечно, в себя пришел… Вообще-то не собирались тебя сегодня трогать, думали завтра с утра в работу включить…

– Почему завтра? Раз надо, поеду сейчас, – сказал Синцов, подумав про себя, что здесь, в оперативном, надолго не задержится. Пока бои – вакансии почти всякий день, а Бойко слов на ветер не бросает. После всего, что обрушилось на голову, хотя бы одно это желание – пойти в строй – должно все же исполниться…

27

И пятого июля, когда до передовой докатилось известие о гибели командарма, и еще несколько суток после этого полк Ильина продолжал воевать в лесах, восточное Минска. Столица Белоруссии была уже освобождена, а здесь, в лесах, все еще домолачивали остатки так и не прорвавшихся на запад немецких армий.

В оперативных сводках писали про успешные бои и каждое утро сообщали фамилии взятых в плен немецких генералов. Но как бы хорошо ни выходило в общем и целом – а полк есть полк, – трудились днем и ночью, и каждый день теряли людей, и не только наступали, а и контратаки отбивали. И один раз насмерть стояли, но не дали немцам прорваться на участке полка. Несколько противотанковых орудий было раздавлено прямо на позициях, и заместитель командира полка Василий Алексеевич Чугунов погиб под танком на командном пункте батальона. Все висело на волоске и у нас и у немцев. Но наш волосок оказался крепче.

Пленных за эти дни лесных боев сдали в тыл под расписку больше, чем личного состава в полку. А личного состава осталось негусто, особенно в ротах. Первые дни наступления шли во втором эшелоне за чужой спиной, по готовому, а последние пятнадцать суток все время сами – грудью.

Настроение у Ильина было хорошее, но усталость большая, и есть от чего. Если б посадить его за стол и заставить, пока не забыл, записать подряд все, что делал, не хватило бы самой толстой общей тетради.

Трудолюбивый Ильин мог работать без остановки и считал это в порядке вещей: нетрудолюбивому человеку на должности командира полка делать нечего! Но и такую испытанную на войне, безотказную машину, как он, иногда, казалось, вот-вот заест. Один раз во время разговора по телефону с комбатом у него вывалилась из рук трубка. Не то заснул посреди разговора, не то впал в беспамятство. Через два часа отлежался, поднялся и так и не мог вспомнить, как все вышло.

Немцы – противник такой, его и при последнем издыхании шапками не закидаешь!

В наступлении, по сути, не ночевали, каждую ночь – вперед и вперед. Начать вспоминать – не вспомнишь, когда спали. Спали, конечно. Один раз на рассвете прямо во ржи заснули; другой раз – среди дня, как говорится, в паузе. День был жаркий и место открытое, ржаное поле – в Белоруссии вообще много ржи. Ильин лег в старый окоп, оставшийся еще с сорок первого года. Ординарец приволок почерневшей соломы из прошлогоднего стога и на дно подложил и сверху поперек окопа прикрыл, чтоб не пекло. И, как на грех, только Ильин замаскировался и заснул, приказав через час разбудить, явился майор из штаба корпуса уточнять положение полка. Вместо часа – пять минут сна, и вид не сказать, чтоб умный, когда вылез из-под этой соломы.

А вообще, что такое пауза в полку во время наступления? Один бой кончился, а другой вот-вот начнется. Из этой паузы на сон много не выкроишь. И ночью тоже; ночью – время проверки: что подвезли и чего нет? Утром поздно за это хвататься.

Командир полка, как хозяйка, – всегда в заботах. У кого боеприпасов нет, сразу завопят. А как с харчами, не столь очевидно. Бывает, в горячке и смолчат, что не дополучили. Ильин взял за правило: харчился там, где оказывался. Один раз при этом чуть не остался и без обеда и без головы. Подвезли в роту кухню на лошадке, пошел посмотреть, что в котле, а немцы накрыли из шестиствольного. Бросило взрывной волной на землю; поднимаясь, не мог понять, что случилось: вроде не убит, а весь в кишках каких-то. Поднявшись, нашел в себе силы пошутить, крикнуть командиру роты:

– Лейтенант, погляди, живой я или мертвый!

– Живой, товарищ подполковник.

В лошадь прямое попадание, и все это – на Ильина. Пришлось переодеться в солдатское обмундирование, пока стирали. Но ни одной царапины не получил, хотя про себя подумал: «Лучше бы уж царапину», – боялся показаться смешным.

Потери в полку и убитыми и ранеными, считая все вместе, сорок – пятьдесят человек в сутки. Но когда день за днем пятнадцать суток подряд, это уже чувствительно. А наступать надо! Значит, еще одна забота: выгребать людей из тылов в роты. Впереди без тех, кто способен оружие носить, не обойдешься. И это всем должно быть понятно. А кому не понятно, приходилось объяснять!

Даже из похоронной команды несколько человек забрали. Заместитель по хозчасти, майор Батюня, старичок сорока восьми лет, возражал; сам же Ильин от него требовал, чтоб ни одного убитого в полку без погребения, а теперь из похоронной команды людей забирает!

Но пришлось огорчить Батюню, этого начальника всех убитых, как звал его Ильин за то, что у него под началом похоронная команда, забрать все же несколько человек. Похоронная команда – величина непостоянная. Сейчас, слава богу, такое время, что можно и сократить.