Читать книгу "И оживут слова, часть IV - Наталья Способина"

— Мне Дева уже позже показывала.

Алвар обернулся и смерил Миролюба взглядом:

— Ты не говорил о том.

Миролюб пожал плечами.

— Рассказывай, — потребовал Альгидрас.

— Судить по картинкам трудно, — произнес Миролюб. — Но, как я сумел понять, это была первая проба Будимира получить новое тело.

Я прижала ладонь ко рту и в ужасе посмотрела на левую руку Миролюба. От одной только мысли о том, что подобное проделают с моим сыном, меня окатило холодным потом.

— Мне поранили руку. Слегка, — ровным голосом начал рассказывать Миролюб. — Будимир взял меня за раненую руку, а Харим, верно, должен был его убить: он топор над ним заносил. Но почему-то не убил. То ли у самого душа дрогнула, то ли Будимир что ему сказал. Судя по лицу, он кричал на Харима. Дева показывает лишь картинки и… чувства. Там страха много было. Очень много. Верно, не только моего. Я-то уже бездыханный почти был.

Алвар впился взглядом в лицо княжича. Альгидрас вполголоса перевел слова Миролюба на кварский.

— Святынь там не было? — спросил Алвар.

— Я не помню, — ответил Миролюб.

— Получается, новое тело должно быть ранено, а Гаттар убит? Так что ли? — прошептала я.

— А если его самого не убить, а ранить? — уточнил Грит, утерев пот намоткой, оставшейся на руке после спуска.

— Я, кажется, поняла, — прошептала я, и мужчины повернулись ко мне. Грит при этом нетерпеливо толкнул стоявшего к нему ближе всех Миролюба в плечо, чтобы тот перевел. Миролюб перевел мою фразу и вопросительно приподнял брови, глядя на меня.

— Аэтер лечит. Если ранить носителя силы, как тебя в обряде, аэтер устремится лечить того, кто ранен. Я с детства не переношу вида крови, понимаете? Если кровь утекает — это ведь жизнь утекает. Когда Алвар пытался причинить вред Гараю, я ведь невольно помешала. Аэтер — она против смерти. За жизнь. Вы говорили, что если убить одного из основателей, то его сила перейдет в потомка, так?

— Тогда должна была перейти в меня, — Миролюб нервно усмехнулся. — Но Будимир не глупец. Зачем ему отдавать мне силу?

— Так он и не собирался! — воскликнул Альгидрас. — Он хотел перенести свой разум.

— Но почему он решил, что это получится? — не поняла я.

Миролюб замялся.

— Не думайте, что я глупец, — наконец неловко произнес он.

— Говори, — поторопил Алвар.

В этот момент Вран шумно выдохнул и сел на поваленное бревно. Вслед за ним по кивку Алвара, чтобы передохнуть, расселись кто куда остальные савойцы, а потом и Грит. Я едва удержалась от того, чтобы не попросить мужчин продолжить путь. Все во мне рвалось быстрее увидеть сына, но разумом я понимала, что мы должны разобраться, как работает обряд. Я чувствовала, что, не сделай мы этого, случится непоправимое. Поэтому после колебаний я тоже присела на землю. Альгидрас остался стоять надо мной. Алвар прислонился к ближайшему к нему стволу, а Миролюб так и остался возвышаться над всеми нами.

— Дева показывала… всякое. Она много поколений здесь. И порой показывала разное обо всяких людях. Я думаю, Будимиру она тоже показывала картинки.

— Скорее всего, — кивнул Альгидрас.

— От ее картинок порой такое остается в душе… как будто томление. Будто знаешь, что что-то возможно, а как — не понимаешь.

— Понятнее скажи, — попросил Альгидрас.

— Я, кажется, поняла. Это как я увидела в Гарае свечение аэтер. Я просто знала, что если ее потянуть, то все получится. Даже не думала, что так легко получится.

— Похоже на это, — кивнул Миролюб.

— Думаешь, она показала Будимиру, как утянуть разум в новое тело? — глядя на меня, уточнил Алвар.

Я кивнула, и Алвар потер подбородок.

— Но зачем ей это? — спросил он у Миролюба.

— Цена свободы, — пожал плечами тот.

— Свобода для нее — переселиться в новое живое тело и избавиться от камня, сдерживающего ее, — подал голос Альгидрас.

— Ну, вот и выгода, — произнесла я, старясь не думать о том, что предполагаемое тело — мое. — Но почему Гаттар выбрал тело ребенка? Это же нелогично. Ребенок слаб.

— Ну, положим, такое дитя посильнее любого из смертных будет. А когда надо мной обряд проводили, он заручился поддержкой Харима. Тот бы его не бросил.

— А самое главное, чем старше ребенок, тем он сильнее. Проснувшаяся сила не даст погубить тело. Стихия будет защищать, даже если настанет момент, когда дитя будет без памяти, — устало проговорил Алвар.

— Спасибо тебе, — искренне сказала я. — Если бы не ты, в Димке огонь мог еще не проснуться. И только благодаря тебе он уже умеет с ним управляться. Хоть чуть-чуть…

Алвар несколько секунд смотрел на меня, а потом наконец улыбнулся по-настоящему и невпопад произнес:

— Не тревожься, краса. Твой сын будет жить. Я точно это знаю.

Я не стала уточнять, откуда Алвар об этом знает, просто благодарно кивнула.

— Сейчас главное уяснить, что можно сделать, чтобы у Гаттара снова все пошло не так, — подал голос Грит. — Мы не знаем, как надо. Зато поняли, как не надо. Если Миролюб прав, убивать нельзя, иначе и сила, и, может статься, разум, перейдут в мальчика. Если ранить, сила стихии начнет его лечить и не уйдет из тела, так?

Альгидрас закончил переводить слова Грита, и я поняла, что все смотрят на меня.

— Она может начать уходить, если ее поведет аэтер, — возразил Алвар.

— Не смотрите на меня так, — попросила я. — Я так и не поняла, как этим управлять.

Наступила тишина. В этой странной густой тишине, где не слышалось ни шума волн, ни привычных звуков леса, доспехи на вставших с земли савойцах скрипнули и звякнули особенно громко. Вран протянул руку Гриту, помогая тому встать.

— Может, спрятать Гриту здесь? — спросила я.

— Этой дорогой придут люди старейшины, когда мир оживет, — покачал головой Грит. — Пока я жив, я не позволю ей умереть.

С этим заявлением никто не стал спорить.

Выступили мы дальше тоже без каких-либо речей и напутствий. Грит лишь пояснил, что придется пройти по мелководью, а Алвар отдал приказ своим людям идти последними. Вероятно, потому что толку впереди от них все равно бы не было.

Вран отступил с тропинки, пропуская нас с Альгидрасом вперед. Его лицо было абсолютно безмятежным, исчезла скорбная морщина, залегшая на лбу после смерти Алиша, не было привычной улыбки. Таким же отстраненно-спокойным я уже видела его однажды, когда он много лет назад прилаживал стрелу в арбалет на лесной дороге между Каменицей и Свирью.

Ступив в воду, покрытую замершими мелкими волнами, я постаралась выкинуть все мысли из головы. Я могла бы вновь повторить, что убью любого, кто причинит вред моему сыну, но теперь понимала, что это лишь слова. Я никого не смогу убить. Никогда. Сейчас моя задача — не стать защитой для наших врагов, не позволить им выжить в битве против нас. Как это сделать, я не знала.