Читать книгу "Начало России - Валерий Шамбаров"

Вятский воевода Константин Юрьев отказывался выступать против великого князя – нет, его насильно заставили участвовать в походе. Незаметно подплыли на лодках к Осиновцу, встали неподалеку и ждали ночи. Но Юрьев остался верным присяге. Сослался, что у него заболел сын, хочет «сока соснового». Отпросился в лес, скрылся и предупредил горожан. Ему дали коней, отправили в Москву. Разбойники сунулись к крепости и нашли ее готовой к обороне. Осиновчане крикнули им, куда поскакал их воевода. Вятчане забеспокоились, как бы их не накрыли государевы ратники, и уплыли восвояси.

Но Иван Васильевич пока не стал трогать Вятку. Ведь Али-хану как раз и хотелось, чтобы русские распылили силы. Великий князь готовил сокрушающий удар по Казани. Мухаммед-Эмин уже осознал: без поддержки Москвы ему на престоле не усидеть, подписал соглашение, «назвал великого князя отцом». То есть, признал над собой верховную власть Ивана III. А мать Мухаммед-Эмина, Hyp-Султан, была еще не старой, красивой женщиной. Но она оказалась еще и дипломатом. Поехала в Крым, провела там переговоры и… стала одной из жен Менгли-Гирея. В перспективе вырисовывался прочный альянс Руси и двух ханств, Казанского и Крымского.

Весной 1487 г. собрались две армии, судовая и конная. Командовать ими было поручено Даниле Холмскому, Семену Ряполовскому, Александру Оболенскому, Семену Романову. Али-хан тоже поднял все силы, вознамерился не подпускать русских к своей столице. Вывел к устью Свияги тучи татар, мордвы, черемисы. Количество и впрямь впечатляло. Но битва была короткой. Умелое и спаянное войско великого князя смело ханское ополчение. Толпы разбегались кто куда. Али с остатками своих полчищ укрылся в Казани. 17 мая к городу подошли государевы воеводы.

Советники хана знали толк в военном деле. Понимали – нельзя позволять русским приблизиться к стенам. Отряды казанцев каждый день выплескивались на вылазки, дрались ожесточенно, отгоняли наших ратников, мешали осадным работам. А в окрестных лесах оставили корпус конницы князя Аль-Гази, он налетал на тылы великокняжеских войск. Но и русские начальники были мастерами в своей области. Против Аль-Гази отрядили конницу, потрепали его и прогнали за Каму. Вокруг города насыпали валы, ставили плетни и частокол. Вылазки пресекли, взяли Казань в плотное кольцо. Построили батареи, ударили орудия. Ядра крушили деревянные стены, падали на дома.

Горожане поняли, что они обречены. Все громче раздавались голоса: не лучше ли Мухаммед-Эмин, чем гибель и разграбление? Через три недели осады казанская знать вынудила Али-хана сдаться, он «неволей» вышел из крепости. На престол возвели Мухаммед-Эмина. К нему приставили русского наместника, боярин Дмитрия Шеина. Можно ли было добиться большего, окончательно покорить ханство? Еще нет. Даже внуку Ивана III Ивану Грозному придется долго и нелегко воевать, чтобы удержать и освоить здешние края. Пока для этого не хватило бы сил и ресурсов.

Иван Васильевич верно оценивал свои возможности и удовлетворился результатом: ханство стало его вассалом и союзником. Али-хана и пленную казанскую знать доставили в Москву. Судьба поверженных врагов была различной. Али и его жен сослали в Вологду, его мать и братьев на Белоозеро. Одну из жен брата выпросил для себя Мухаммед-Эмин, поскольку женщина «люба ему бысть вельми». Нескольких вельмож Иван Васильевич признал главными виновниками клятвопреступлений и резни, приговорил к смерти, других советников хана разослал по разным городам. А большинство пленных помиловал. Их привели к клятве «хотеть великому князю добра» и отпустили по домам.

В это же время обозначились перемены и у западных соседей России. Приняв в подданство Молдавию, Казимир автоматически ввязался в ее разборки с турками. Но король по своему обыкновению осторожничал, а польские паны рвения к службе не проявляли. Господарь Стефан не получил достаточной помощи и был разбит. Увидел, что с эдаким покровителем каши не сваришь, отмежевался от Польши и покорился султану, согласился платить дань. Казимир оказался лицом к лицу с османами и обиженными на него валахами. В таких условиях королю никак не приходилось помышлять о войне с русскими. Тем не менее, линию он гнул прежнюю, не упускал случая навредить исподтишка.

Сбежавшему Михаилу Тверскому литовцы подсобили набрать банду из всякого сброда, он вторгся на московскую территорию, бесчинствовал. Иван Васильевич направил воеводу Ивана Патрикеева, и тот без труда выгнал эмигранта обратно в Литву. Михаил не угомонился, хотел продолжать подобные «подвиги». Но его воинству требовалось платить, а ведь тверскую казну князь увезти не сумел. У Казимира с деньгами тоже было туго. Источник финансирования нашелся лишь один – мать Михаила Настасья. Иван III обошелся с ней уважительно, поселил с почетом в Кремле. Но сын прислал к ней тайного гонца, а вдовствующая княгиня сохранила фамильные драгоценности. Не отказала, решила переслать их в Литву. Хотя из этого ничего не вышло. За Настасьей по понятным причинам присматривали, служанки сообщили о ее замыслах. Драгоценности отобрали, а саму ее сослали в Переславль-Залесский.

Однако на западных рубежах никогда не бывало спокойно. Вдоль границ лежали удельные княжества, а в Литве они обладали значительной самостоятельностью. Князья и паны ссорились, совершали наезды друг на друга. Налетали и на сопредельные земли: пограбить чужую деревеньку, угнать крестьян. Казимир такие выходки негласно поощрял, не зря же селил эмигрантов поближе к границам. А литовские дипломаты разводили руками: король тут ни при чем, князья шалят сами по себе.

Но обстановка менялась. Новгородские, тверские, можайские, верейские земли превращались в государевы. Лихих соседей встречали не отдельные отряды городов и князьков, а войска наместников великого князя. А у самих литовских князей копились претензии к королю. Пустил Ахмата в «верховские» княжества, позволил Менгли-Гирею разгромить подданных под Киевом, сдал туркам Молдавию. Князья разделились. Одни по-прежнему предпочитали литовские свободы, другие оценивали иначе – пожалуй, под рукой Ивана Васильевича живется понадежнее.

Начали сноситься с государевыми воеводами, засылать в Москву бояр. Что ж, Иван III был не против поиграть с королем в такие же игры, в которые король играл с ним. Обнадеживал князей, обещал взять под свое крыло. Его слово, в отличие от слов Казимира, неуклонно исполнялось. Московские дьяки и подьячие покопались в архивах, отыскали подтверждения – да, были времена, когда «верховские» княжества зависели от великого князя Владимирского и Московского. Значит, по средневековым понятиям, все было законно.

Иван Васильевич не объявлял войну Литве – но ведь и Казимир действовал чужими руками, без объявления войны. Впрочем, государь и не воевал. На первых порах он ограничился только моральной поддержкой своих сторонников. Но и этого оказалось достаточно. В 1487 г. князья Иван Воротынский и Одоевские напали на своих давних врагов, князей Мезецких, погромили их владения. Это выглядело усобицей, вполне обычной для Литвы. Но Воротынский и Одоевские оживленно пересылались с Москвой, а Мезецкие считались опорой Казимира.

К Ивану Васильевичу прибыло литовское посольство. Жаловалось на Воротынского со товарищи, обвиняло великого князя, что он спровоцировал драку. Кроме того, в прежние времена король получал определенную часть дани с Великих Лук, Ржева и Торопца. После того, как Новгород и Тверь соединились с державой Ивана III, выплаты прекратились. Дипломаты выражали возмущение по данному поводу. Но в ответ им вывалили кучу протестов насчет нападений с литовской стороны, ограбления русских купцов. А относительно дани отрезали безоговорочно: «И король бы в наши волости, в Луки Великие и во Ржеву и в иные места в новгородские в нашу вотчину не вступался!»