Читать книгу "Аспект-Император. Книга 2. Воин Доброй Удачи - Р. Скотт Бэккер"

Он рассмеялся в ответ на неслышную реплику.

– Представь, там, как бы на вершине дерева, стоит человек, просто стоит, а под ним беснуются тощие, огромная толпа, как будто целый город, даже больше, во все стороны. Представь, человек затягивает заклятие, пронимающее до костей, от чего вся земля внизу заливается светом – да, светом! – кипятя тощих в их же коже!

– Теперь представь цепочку таких людей, шествующих над руинами, сметая орды, что вопят вокруг.

Мальчик сделал причудливый переворот колесом, его тело описало грациозную дугу. Он довольно ухмыльнулся своей незаурядной ловкости.

– Отец рассказывал мне. Прямо так и сказал: «Все произойдет, как я описал, Кел».

Рыцарь шрайи пытался закричать.

– Да, это его слова. Я только чуть-чуть добавил.

Он замолчал, словно прислушиваясь к беззвучному ответу.

– Тайные слова, – он даже так сказал. – Слова, которых никто, никто не должен слышать.

Он прошелся, как канатоходец, пятка к носку, пятка к носку. Несмотря на небольшой рост, он словно навис над своей темной, будто лужа чернил, тенью.

– Нет. Он не велел мне никого убивать. Но к чему? Это были тайные слова…

Тут в первый раз мальчик обернулся посмотреть на рыцаря.

– Конечно, он ожидал бы от меня, что я убью того, кто подслушивал.

Мальчик подскочил к парализованному человеку, тщательно избегая натекающей лужи крови, оперся руками о свои колени и внимательно всмотрелся в него. Его густые волосы затмили сияние солнца.

Наконец он напрямую обратился к рыцарю:

– Ты все слышал, не так ли?

Он наклонился еще ниже над его лицом, пока чуть ли не коснулся его глаз.

Снова рыцарь шрайи пытался закричать, но смог только моргнуть.

Каким-то образом, почти невозможным, мальчик извлек серебряный стилет из-под левого глаза, как будто голова рыцаря служила ножнами. Он покачал им над лицом рыцаря, стряхивая капельки крови ему на щеку.

– Это должно было быть секретом.

И маленький мальчик ухмыльнулся, ангел с лицом демона.

Нари едва сдержала крик, когда увидела его темный силуэт в проеме двери – обе женщины сильно переживали его последнее отсутствие.

Имхаилас становился все более и более скрытным при его визитах.

Немногие женщины имели столько причин презирать мужчин, сколько их было у Эсменет, считать их тщеславными, грубыми, даже смехотворными, но она все равно сохраняла некоторое стремление, и не только к нему, Имхаиласу, который пожертвовал всем ради нее, но просто к ауре его силы. Вдвоем с Нари им казалось, что случись что-нибудь, и они останутся совершенно беспомощными. Две беженки. Но когда он приходил, принося с собой веяния извне, они начинали ощущать себя маленькой армией.

Грубоватая, как у гориллы, сила его мускулов обещала столь же много, сколь и пугала. Мужчины, логически резюмировала она, хорошее укрепляющее средство против мужчин.

Он покрасил свои волосы и бороду в черный цвет, что, вероятно, и послужило причиной вскрика Нари. И поменял одежду на другую, теперь на нем была кольчуга из железных колец на кожаном камзоле, одетом на тунику из голубого хлопка. Его подмышки были темными, а бедра мокрыми от пота. Рост Имхаиласа всегда восхищал ее, каждый раз, когда она его видела.

Она не могла смотреть на его руки без смутного предчувствия объятий. Его лицо выглядело суровей и энергичней в обрамлении черной бороды. А голубые глаза более льдистыми, но как бы более влажными от преданности. Теперь она видела в Имхаиласе воплощение заботы, единственного человека, кому она могла верить, и любила его за это.

Эсменет замерла. Ей достаточно было только взглянуть на его выражение лица, чтобы понять: сейчас он прольет свет на терзающий ее душу вопрос.

Имхаилас чуть отстранил испуганную Нари. Он широко шагнул вперед и мгновенно встал на колени у ног своей Императрицы. Он знал ее. Он знал, она бы не простила задержек под благовидным предлогом. Поэтому он сразу же заговорил о том, что она уже прочла в его глазах.

– Все думают, Ваше Величество… – Он сделал паузу, чтобы расслабить горло. – Все верят, что Келмомас скрывается вместе с вами. Майтанет его не захватил.

Эти слова не столько отозвались в ней, сколько на ней, как если бы Бытие сжалось и щемящая до звона в ушах Безвестность отсутствия быстро заняла его место. Сначала Самармас и теперь… и теперь…

Столько времени Келмомас являлся ее опорой, и ее сердце было его вместилищем. Теперь же он отъят от ее тела, от самого ее существа, и ей остается только истечь кровью.

Келмомас… Ее милый ласковый Келмомас…

– Ваше Величество! – звал Имхаилас. Ему каким-то образом удалось поймать ее, когда Эсменет потеряла сознание. – Ваше Величество, прошу вас! Вы должны мне поверить! Майтанет действительно не знает, где сейчас Келмомас… Но он жив, Ваше Величество, жив! Вопрос только, чтобы понять, кто? Кто мог вывести его из Дворца? Кто его укрывает?

И, будучи до глубины души верным слугой, из тех, что ставят интересы своих господ выше собственных, он принялся перечислять всех, кто мог взять ее сына под свою защиту: экзальт-министров, личных рабов, офицеров личной охраны. Он знал, что его новость расстроит императрицу, и поэтому обзавелся подкреплениями, чтобы победить ее отчаяние.

Его пыл и честное стремление помочь помогли ей немного воспрять духом. Но она не слушала смысла слов. Вместо этого она думала о Дворце и о лабиринте, скрытом в подземельях Андиаминских Высот.

Которые теперь представились ей совсем родными… Домом, и стены которого помогают.

Прошу, сохрани его.

Сначала оттянуть, до чего же тяжелы эти взрослые. Потом вытереть и отскоблить кровь, потому что взрослых очень беспокоит, когда один из них пропадает. А потом потащить дальше, во тьму, где можно двигаться лишь по памяти.

Сбросить вниз, глядя с улыбкой, как мертвый рыцарь обрушивается в колодец.

А потом резать, на полоски.

Кусать, жевать – в следующий раз лучше не медлить, чтобы мясо не остыло.

Жевать, жевать и плакать…

Как не хватает мамочки.

– Что ты сказал?

– Этому человеку можно верить, Ваше Величество. Я ручаюсь.

Эсменет сидела, как теперь повелось, на кушетке, а Имхаилас на полу, скрестив ноги. Нари свернулась на кровати, наблюдая за ними с долей зависти. На полу стоял масляный фонарь: его свет делал комнату еще желтее, отчетливее намечая ложбинки меж кафельных плиток, и отбрасывал искаженные тени людей на стены.

– Значит, ты считаешь, я должна бежать из Момемна! Да еще и на работорговом корабле!

Имхаилас заговорил осторожнее, как всегда делал, когда она была возбуждена.