Читать книгу "История Хэйкэ - Эйдзи Есикава"

– Вчера?

– Да, мы немного поговорили, потом он ушел, сказав, что нанял лодку на реке Ходзу, и пригласил нескольких девушек Тодзи провести вечер на воде.

– Он еще не вернулся?

– Он приходил сегодня рано утром, чтобы полюбоваться цветами вокруг нашего дома, и сказал мне, что вы должны прийти, чтобы встретиться с ним. Он оставил свой экипаж в тени, так, чтобы вы могли его увидеть, и попросил меня сказать вам, что остановился вон в том храме, который видно отсюда.

Конно-мару поблагодарил Гио и попрощался. Потом он подозвал Усиваку, и они вместе пошли к экипажу. Отодвинув занавеску, Конно-мару заглянул внутрь. Там пахло ладаном и благовонными маслами.

– Господин Усивака, не могли бы вы подождать в экипаже? Я скоро вернусь.

В экипаже Конно-мару обнаружил белую накидку, какие носят погонщики волов, и, прежде чем отправиться в храм, набросил ее поверх своей одежды.

Усивака с любопытством разглядывал экипаж изнутри. Он задыхался от надоедливых запахов. Они напомнили ему о матери, о ее письмах; от них исходило такое же благоухание, которое, как Усивака стал думать, характерно для женщин. Он раздвинул занавески, предусмотрительно задернутые Конно-мару, и время от времени поглядывал в окно.

Кихидзи лежал и дремал в одной из комнат храма, когда появившийся монах разбудил его и сказал, что пришел слуга, который хочет встретиться с ним. Кихидзи быстро встал и подошел к двери в задней части храма.

– Ковака! Наконец-то вы пришли!

– Я боялся, что не попаду сюда вовремя, – ответил Конно-мару. – Ну что, сразу идем?

Поблагодарив монаха, они покинули храм и направились к экипажу.

Усивака смотрел на влезающего в экипаж Кихидзи, не говоря ни слова. Когда они двинулись, Кихидзи наклонился к нему и шепнул:

– Теперь, когда я здесь, вам ничего не надо бояться. – После минутного молчания купец вновь зашептал: – Если вы положитесь на меня в том, чтобы я помог вам бежать на северо-восток, то должны быть готовы кое с чем примириться и делать все в точности так, как скажу я.

Экипаж остановился, когда они прибыли к находившемуся у реки дому. Услышав стук колес, две молодые танцовщицы выбежали из ивовых зарослей. Кихидзи вышел из экипажа и поздоровался с ними.

– А где же остальные? Вы говорите, ушли вперед? Ну что ж, садитесь в экипаж, я найму себе лошадь или паланкин.

Поболтав в общем-то ни о чем, танцовщицы втиснулись в экипаж и заняли места рядом с Усивакой.

– Ну, вперед. – Кихидзи махнул рукой Коваке, который кивнул и хлестнул вола кнутом.

Из разговора девушек Усивака понял, что танцовщицы были сестрами, и одна из них – наложница Кихидзи. Они откровенно разглядывали Усиваку, перешептывались и улыбались ему.

– Очаровательный, правда?

– Немножко маловат ростом для своего возраста, ты так не считаешь?

Девушки делали замечания о внешности Усиваки, как будто они приобрели домашнее животное. Он чувствовал, что задыхается от сильного запаха, исходившего от одеяния женщин; сердце его глухо билось. Усивака припал лицом к окошку и рассматривал пейзажи.

– Он, кажется, находит виды города привлекательными. Это так, господин?

Усивака не обращал внимания на задававшиеся ему вопросы. Он восторгался всем, что видел, когда они проезжали через столицу.

– Смотрите! Нас обгоняет сам господин Кихидзи! – воскликнула одна из танцовщиц, показывая на дорогу. Проезжая мимо в наемном экипаже, Кихидзи через плечо взглянул на них и перебросился несколькими словами с Ковакой, который вел вола.

Вскоре показалась обсаженная ивами улица в Хорикаве. На воде канала плясали огни от стоявших вдоль его берегов домов, сквозь занавески окон экипажа доносились звуки флейт, бой барабанов и запахи теплой летней ночи. Вскоре они свернули на аллею и подъехали к опрятному дому, где их уже поджидал Кихидзи.

– Господин, – сказал он Усиваке, – не соизволите ли войти? Это – мой дом, располагайтесь в нем как в своем собственном.

В ту ночь Усивака не мог заснуть. Его тревожило все вокруг. Даже еда казалась странной на вкус.

Ему не было разрешено выходить из дома, и это его беспокоило. Только две недели спустя появился Кихидзи, который не приходил с тех пор, как они сюда приехали.

– Как поживаете? – спросил он Усиваку. – Не чувствуете себя одиноко? Хэйкэ внимательно за всеми следят, поэтому я не приходил преднамеренно. Не думайте, что я забыл о вас. – Усивака на это ничего не ответил, и Кихидзи продолжал: – За всеми дорогами, портами, городскими воротами ведется пристальное наблюдение. Те, у которых до этого были какие-то связи с Гэндзи, взяты под подозрение. Но кому придет в голову прочесывать «веселый квартал»? – засмеялся он. Усивака опять ничего не сказал, а Кихидзи заметил: – Конечно, господин, мне не надо напоминать вам, какую ценность для Гэндзи представляет ваша жизнь. Если бы не вы и не ваш брат Ёритомо, Гэндзи, в сущности, перестали бы существовать как дом. Все их надежды на вас.

– Кихидзи, когда я отправлюсь на северо-восток? – вдруг вступил в разговор Усивака.

– Ну, мне надо быть очень осторожным. Я не могу ничем рисковать. Я подожду, пока Хэйкэ утратят бдительность. Вероятно, весной я сумею проводить вас на север.

– Весной?

– В начале будущего года, я бы сказал.

– А до этого?

– Вам будет вполне безопасно в столице. Для большей уверенности, однако, вам надо одеться девушкой, и когда вы привыкнете к такой одежде, то сможете повсюду свободно ходить, не опасаясь, что вас узнают. Оставайтесь здесь, пока я за вами не приду.

Вскоре Кихидзи отправился на северо-восток, пообещав вернуться в феврале или в марте. Конно-мару были даны подробные инструкции о том, что ему следует делать, пока торговец отсутствует, а Усивака был оставлен на попечение двух сестер.

– Я не хочу одеваться как девушка, – повторял юноша сестрам и Конно-мару, который приходил каждый день. Понадобилось его долго уговаривать, прежде чем Усивака наконец согласился, чтобы ему подкололи и завязали волосы так, будто он был девушкой. Юноша надел яркое кимоно, какие носили молодые танцовщицы. Его лицо было тщательно напудрено. Когда он привык к своему наряду и имени Риндо (горечавка), то начал донимать Конно-мару упреками.

– Ковака, вы лгали мне, – без устали повторял он. – Вы до сих пор не сказали, когда я увижу свою мать. Вы как-то говорили, что она больна, но это не так. Асатори сказал мне, что она тоже хочет меня видеть.

После побега с горы Курама Усивака, казалось, был поглощен исключительно мыслью о матери. Но Конно-мару постоянно говорил ему об опасности, которой он себя подвергнет, если попытается встретиться с госпожой Токивой.

– Вы должны понять, что я не стараюсь препятствовать тому, чтобы вы ее увидели, но Хэйкэ охраняют особняк день и ночь. Они уверены в том, что вы попытаетесь прийти туда, и они вас выслеживают.