Читать книгу "Герман, или Божий человек - Владимир Колганов"

Казалось, все эти изыскания так и не дали конкретного результата, но в подтверждение сделанных выводов приведу следующее наблюдение. Немало Нарбековых числилось, скажем, среди жителей Москвы, причем служили они в основном учителями, что тоже очень близко к профессии духовного наставника, как и профессия врачевателя физических недугов, я имею в виду Антонину Васильевну, бабку Алексея Баталова, которая была зубным врачом. А вот во Владимирской губернии не обнаружилось ни одного служивого, кроме уже упомянутых мной священников. В отсутствие иных версий это позволяет мне завершить рассказ о Нарбековых, при этом оставаясь при мнении, что Антонина Васильевна была дочерью священника. Правда, может возникнуть вопрос: на какие средства приобретены два дома во Владимире? Так вряд ли кто-то станет сомневаться, что профессия зубного врача была довольно прибыльной в любые времена, ну а священники тоже имеют кое-какой доход за счет пожертвований православных прихожан.

Кстати, о домах. Михаил Ардов в своих воспоминаниях пишет о доме, располагавшемся на главной улице Владимира:

«У Нарбековых был во Владимире собственный дом с садом. Он и по сию пору стоит на главной улице, совсем неподалеку от знаменитых соборов Дмитриевского и Успенского. Мама вспоминала, как в детстве их с братом именно туда водили на службу».

Главной улицей Владимира была Большая улица, разные части которой имели собственные названия – Дворянская, Московская и Нижегородская. Судя по всему, дом Нарбековых располагался на Московской улице. Упоминается в некоторых рассказах и более точный ориентир – у Вокзального спуска. Говорится даже о том, что детей пешком водили на службу в Успенский собор. Тогда, скорее всего, ад рес этого дома – нынешняя Большая Московская, дом номер 5, как раз напротив собора Успения Пресвятой Богородицы и недалеко от Вокзального спуска.

Однако, помимо этого дома, исследователи биографии Алексея Баталова упоминают еще и дом на подъеме Студеной горы. Но и этого оказывается мало! В алфавит-календаре Владимирской губернии за 1915 год упоминаются еще два дома, принадлежащие Нарбековой. В одном из них, на Ильинской улице, квартировал преподаватель духовной семинарии и епархиального женского училища, статский советник Иван Петрович Крылов – здесь, несомненно, речь идет об улице Ильинская-Покатая, расположенной совсем недалеко от упомянутого дома номер 5. Ну а в другом доме, на Нижегородской улице, жил статский советник князь Игнатий Игнатьевич Гедройц. Скорее всего, это все тот же дом на Московской улице – насколько я понял, всю главную улицу Владимира вплоть до Золотых ворот предпочитали в прежние времена называть Нижегородской, по каким-то причинам пренебрегая названием «Московская».

Если проживание преподавателя духовной академии в доме Нарбековых уже не вызывает удивления, то появление там князя надо бы как-то объяснить, тем более что это может косвенно подтвердить мою версию о происхождении Ольшевских.

Князь Игнатий Игнатьевич принадлежал к древнему литовскому роду, однако для нас представляет интерес только вклад Гедройцев в борьбу за независимость Польши от России. Один из этих князей, Ромуальд Гедройц, участвовал в Польском восстании 1794 года под предводительством Костюшко в ранге командира дивизии. Восстание, как известно, было подавлено войсками, которыми командовал генерал-аншеф Суворов. Однако в 1812 году с приходом на земли Польши войск Наполеона появилась возможность продолжить начатое дело – дивизионный генерал князь Ромуальд Гедройц был назначен командующим Литовской армией. Увы, недолго музыка играла – в январе следующего года отряд генерал-адъютанта Чернышева атаковал литовскую кавалерию и взял в плен самого Гедройца.

Фиаско 1812 года ничему Гедройцев, к сожалению, не научило. Восстание 1863–1864 годов снова было подавлено, отец Игнатия Игнатьевича Гедройца был казнен, а сам он, лишенный княжеского титула и дворянского звания, перебрался от греха подальше в Самарскую губернию, где вроде бы рассчитывал на поддержку друзей своего отца. Если бы этим другом оказался Порфирий Ольшевский, занимавший должность помощника бухгалтера в Самарском провиантском управлении, тогда можно было бы как-то оправдать появление Игнатия Гедройца уже гораздо позже в семье Нарбековых-Ольшевских. Однако, скорее всего, в друзьях у князя должен был числиться человек состоятельный, а не простой чиновник. Заботой влиятельных друзей можно объяснить появление Игнатия Гедройца через четыре года после подавления восстания в должности кандидата в мировые посредники в Брянском уезде Орловской губернии. При этом Гедройц, которому было немногим больше двадцати лет, имел уже достаточно высокий классный чин коллежского советника, однако этому я не в состоянии найти причину.

Выгодно женившись на дочери самарского помещика, Игнатий Игнатьевич после переезда в Орловскую губернию купил имение Слободище и стал на своих землях выращивать табак. В последующие семнадцать лет он служил в уездном присутствии по воинской повинности, занимая довольно скромную должность, однако в 1890 году случилось долгожданное событие – его брату Казимиру удалось добиться возвращения им княжеского титула. Титул сыграл положительную роль в обретении новых знакомств – возникли доверительные отношения с крупным заводчиком Сергеем Ивановичем Мальцовым, женатым на княжне Анастасии Урусовой. Но если дела Мальцова со временем стали приходить в упадок из-за неудачного вложения капитала, то Гедройц понемногу делал карьеру – в 1890 году он участковый мировой судья, а еще через несколько лет получает чин статского советника. Такое превращение трудно объяснить знакомством с фабрикантом, поскольку к этому времени Мальцов уже не имел прежнего влияния. Однако в Орловской губернии располагались имения многих других значительных персон, увлекавшихся популярным в те годы коневодством.

Как нетрудно предположить, о конфликте с властями Игнатий Игнатьевич даже не помышлял – этому увлечению он отдал дань в молодости. Зато бунтарский характер и вольнолюбивые мысли словно бы по наследству перешли к его дочери Вере. В ее жизни было и исключение из гимназии, и высылка в имение отца под надзор полиции после участия в революционных выступлениях во время учебы в Петербурге, и выезд по подложным документам в Швейцарию, где она получила медицинское образование. Однако еще до ее отъезда за границу в газетах появилось сообщение:

«Княжна Гедройц и госпожа Татаринова подали председателю губернского собрания заявления от имени 168 жительниц Орловской губернии с предложением внести на рассмотрение собрания вопрос о признании за женщинами полной гражданской и политической равноправности и правоспособности».

Очень любопытно было бы узнать всех подписавших поименно. А вдруг среди них, наряду с женой местного землевладельца Федора Васильевича Татаринова, окажется и будущая возлюбленная Михаила Булгакова, Кира Алексеевна Блохина, через семь лет ставшая женой князя Юрия Козловского? Бунтарство было и в ее характере – недаром в 1909 году она покинула родительский дом и отправилась в Петербург, намереваясь во что бы то ни стало получить более основательное образование, помимо того, что дали ей в семье.

Ну а скитания княжны Гедройц завершились тем, что в 1909 году императрица Александра Федоровна предложила ей занять место старшего ординатора Госпиталя Дворцового ведомства, что располагался в Царском Селе. Недавняя бунтарка стала трудиться на благо монаршего семейства и со временем вошла в ближайшее окружение императрицы, которая очень ценила княжну как хорошего врача. Но было у Веры Игнатьевны и еще одно занятие, для души – она писала стихи. Это увлечение позволило ей завести знакомство с Гумилевым, Ахматовой, Есениным, многими другими поэтами, а незадолго до начала Первой мировой войны вышла первая книга стихов Веры Гедройц.