Читать книгу "Объясняя религию. Природа религиозного мышления - Паскаль Буайе"

Как я говорил выше, если индивидуальное сознание постоянно рекомбинирует и модифицирует информацию, можно предположить, что представления человека постоянно меняются. Почему же тогда мы наблюдаем сходство понятий у представителей той или иной социальной группы? Загадка решается довольно просто, если, уяснив, что все мысленные образы – продукт сложных умозаключений (поэтому они пребывают в движении и претерпевают множество модификаций), заметить заодно, что некоторые изменения и умозаключения стремятся в определенном направлении независимо от отправной точки. Во многих случаях умозаключения – это центробежная сила, придающая представлениям разных людей непредсказуемое направление. Если я весь день провел с друзьями, час за часом проживая то же, что и они, наши воспоминания об этом дне, скорее всего, будут все же расходиться во множестве мелочей. Однако в некоторых областях с умозаключениями происходит прямо противоположное. Действуя как центростремительная сила, умозаключения и воспоминания формируют примерно схожие построения даже при разных исходных данных. Именно поэтому мы наблюдаем сходство между понятиями как в группе (мои представления о животных схожи с представлениями моих родственников), так и между группами (существенное сходство представлений о животных у конголезцев и гренландцев) в силу сходства шаблонов.

Примерно в то же время, когда для описания передачи культурной информации было введено понятие мема, Дэн Спербер с коллегами разработали эпидемиологическую концепцию механизмов культурного научения. Суть этой концепции я как раз объяснил выше применительно к информации и умозаключениям. Эпидемия возникает, когда у группы особей проявляются схожие симптомы: например, когда у жителей целого африканского района начинается лихорадка. Это эпидемия малярии, возбуждаемой москитами, переносчиками патогенных простейших под названием плазмодии. Но заметьте: эпидемией мы называем лихорадку и прочие симптомы, а не присутствие москитов и даже плазмодий. То есть, чтобы объяснить происходящее, нужно понимать, как человеческий организм реагирует на присутствие конкретного возбудителя. Если вы слабо разбираетесь в физиологии, вам трудно будет объяснить, почему не все животные заражаются малярией, почему люди, принявшие правильные профилактические меры, заражаются реже других и как вообще распространяется эта болезнь. Строение плазмодий можно изучать вечно, но оно не скажет нам ничего об их воздействии, пока мы не накопим знания о человеческой физиологии. Мысленные образы – результат действия внешних векторов преимущественно в общении с другими людьми. Однако сама по себе структура идей, которыми обмениваются участники общения, ничего не говорит нам о том, как отреагирует на них сознание. Чтобы понять это, нам нужно накопить знания о человеческой психологии, о том, как сознание производит умозаключения, которые модифицируют и дополняют полученную в процессе обмена информацию.[13]

Инструментарий 2: культурная эпидемия

В человеческом сознании присутствует огромное множество ментальных образов. Большинство из них индивидуальны, но какие-то имеют схожий вид у разных представителей общества. Объяснить это явление – значит объяснить статистический факт: схожее состояние проявляется у множества организмов, как в случае эпидемии. Разные люди извлекают схожие представления из общедоступных – поведения других людей, жестов, высказываний, рукотворных предметов и т. п. Распространение определенных представлений в группе, а также схожих представлений между группами можно предсказать, если у нас будет надежное описание ментальных ресурсов, которые человек задействует для понимания культурного материала, предлагаемого другими: в частности, процессов умозаключений, которые к этому материалу применяются.

Разобраться в религии – значит разобраться в определенном виде ментальной эпидемии, в результате которой у людей складываются (на основе варьирующейся информации) довольно схожие формы религиозных понятий и норм. На примерах с понятиями о животных я показал, каким образом наше сознание строит умозаключения так, что понятия внутри одной группы обладают большим сходством и понятия у разных групп (несмотря на различия) могут формироваться по тем же шаблонам. Это относится и к религиозным представлениям. Для религиозных представлений существуют шаблоны. То есть и в моем сознании, и в вашем, и в сознании любого другого нормального человека имеются «рецепты», по которым создаются религиозные представления путем умозаключений на основе данных, почерпнутых от других людей и из опыта. Как и понятия о животных, религиозные представления могут быть похожи (иметь приблизительное сходство), даже если конкретные данные, на основе которых они возникли, у разных людей сильно отличаются.

Религия – это явление культуры. Люди перенимают ее у других – как предпочтения в еде, музыкальный вкус, хорошие манеры и чувство стиля. Нам зачастую кажется, что в культурном явлении должно царить огромное разнообразие, но, как выясняется, пищевые пристрастия и прочие явления культурного порядка не так уж и разнообразны. Пищевые предпочтения завязаны на определенные повторяющиеся вкусы, музыкальные предпочтения в разных культурах варьируются в строго заданных рамках, то же самое происходит со стандартами красоты и кодексами вежливости.

Для антрополога принадлежность явления к категории культурных – знак того, что оно не слишком варьирует. Не все вокруг подлежит передаче в равной степени, поскольку шаблоны в сознании фильтруют получаемую от других информацию и выстраивают из нее предсказуемые конструкции.

Озадачивающие вопросы

Когда я только начинал изучать антропологию, теории религии мало что проясняли. В моей дисциплине было принято считать сам вопрос «Почему религия такова, какой мы ее знаем?» наивным, неправильно сформулированным и, возможно, попросту неразрешимым. Большинство предпочитало оставлять его теологам или удаляющимся на покой ученым. Нам катастрофически не хватало внятного описания тех аспектов человеческой природы, которые побуждают человека усваивать те, а не иные идеи и убеждения. Однако проведенные за это время исследования на стыке эволюционной биологии и когнитивной психологии помогли понять, чем обусловлено проявление сходства и различий в разных культурах.

Говоря, что теперь мы лучше разбираемся в религии, я, естественно, подразумеваю «по сравнению с предыдущими научными представлениями». В этой теоретической области мы описываем явления, которые поддаются наблюдению и даже измерению, и объясняем их через другие – тоже определяемые – явления. Говоря, что а подразумевает b, мы рискуем столкнуться с контрпримерами, когда а существует без b. Не знаю, достаточное ли это условие для определения гипотезы как научной, но уверен, что значительное число теорий религии таким образом отсекаются. Есть люди, которые считают, что религию нам подарили явившиеся в незапамятные времена инопланетяне, по доброте душевной поделившиеся крупицами своего знания. Этим людям открытия, о которых я здесь рассуждаю, вряд ли интересны. И даже если не брать такие крайности, люди, считающие, что религия существует, поскольку она истинна (или истинна их версия религии, а может быть, еще какая-то, пока неявленная), тоже не найдут на этих страницах ни поддержки своим взглядам, ни даже их обсуждения.