Читать книгу "Токийские легенды - Харуки Мураками"

Я еще раз посмотрелся в зеркало. Там отражался я сам — такой, как всегда. Поднимаю правую руку, отражение — левую. Я поднимаю левую — оно правую. Показав, что опускаю правую, тут же опускаю левую, а оно, делая вид, что опускает левую, тут же опускает правую. Нет проблем. Я поднялся с дивана и, прошагав двадцать пять этажей, спустился в вестибюль.

С тех пор каждый день около одиннадцати я посещал эту лестницу. Познакомился с привратником (принес ему в подарок сладости) и стал свободно проходить в дом. Пролет между 24-м и 26-м этажами исходил раз двести. А когда уставал, садился на диван, разглядывал небо в окне, проверял в зеркале, как выгляжу. Я сходил в парикмахерскую, коротко постригся, начал стирать вещи, не откладывая на потом, и носки стал носить в тон брюкам. Так, по крайней мере, никто пальцем тыкать не будет.

Но как бы внимательно ни искал, никаких особых признаков я так и не обнаружил, хотя особо по этому поводу не горевал. Поиск важного признака похож на приручение строптивого зверя. Легко не бывает. Терпение и внимание — вот самые необходимые для этого дела свойства характера. Ну и разумеется, интуиция.

Бывая там каждый день, я узнал, что люди по лестнице все-таки ходят. Пусть и немного. Ежедневно минуют рекреацию несколько человек — и по меньшей мере пользуются ею. Я сделал вывод об этом по обертке от карамельки у ножки дивана, окурку «Мальборо» в пепельнице и прочитанным газетам.

В воскресенье после обеда я разминулся с бегущим вверх человеком. Небольшого роста мужчина за тридцать, с загрубелым лицом. В зеленой спортивной форме и кроссовках «Ассикс». На руке — большие часы фирмы «Касио».

— Здравствуйте, — обратился я к нему. — Можно вас на минутку отвлечь?

— Пожалуйста, — ответил он и нажал на кнопку секундомера. Несколько раз глубоко вдохнул. Майка-безрукавка с эмблемой «Найк» на груди была вся мокра от пота.

— Вы всегда спускаетесь и поднимаетесь по этой лестнице бегом? — поинтересовался я.

— Только поднимаюсь. До тридцать второго этажа. Обратно спускаюсь на лифте. Бегать вниз по лестнице небезопасно.

— И так каждый день?

— Нет, я сильно занят по службе, и времени почти не остается. По выходным делаю несколько рейсов туда и обратно. Ну и в будние дни бегаю, когда удается пораньше вернуться домой.

— Вы здесь живете?

— Разумеется, — сказал бегун, — на семнадцатом этаже.

— А вы, случаем, не знаете господина Курумидзаву с двадцать шестого?

— Курумидзаву?

— Носит очки «Армани» в металлической оправе, работает трейдером в компании ценных бумаг, поднимается и спускается всегда по лестнице. Рост — сто семьдесят три сантиметра. Возраст — сорок лет.

Бегун, немного подумав, вспомнил.

— А-а, вон кто! Знаю. Как-то раз с ним разговаривал. Бывает, разминемся на ступеньках. А иногда он сидит на диване. Он еще говорит, не любит лифты и ходит только по лестнице, верно?

— Точно, это он, — сказал я. — Кстати, а есть еще люди помимо господина Курумидзавы, которые ходят по этой лестнице каждый день?

— Да, есть, — ответил он. — Правда, не так-то и много, но еще остались любители. Некоторые терпеть не могут лифт. Кроме меня тут время от времени бегает пара человек. В этой округе нет хорошего маршрута для пробежек, так они здесь круги наворачивают. И еще несколько человек — правда, те не бегают, а так ходят, здоровье поддержать. Лестница здесь видите какая — широкая, светлая. Здесь уютнее, чем в других многоэтажках.

— А вы, случайно, имен не знаете?

— Нет, — ответил бегун. — В лицо помню, когда встречаемся — кланяемся. А вот имен, номеров квартир не знаю. Что ни говори, тут много народу живет.

— Понятное дело. Спасибо вам большое, — сказал я. — Извините, что задержал. Успехов вам.

Мужчина нажал на кнопку часов и опять устремился вверх.

Во вторник, когда я сидел на диване, по лестнице спустился старик. Седой, в очках, по виду — лет семьдесят пять. В рубахе с длинными рукавами, серых брюках и сандалиях. Одежда вся чистая, выглаженная. Высокого роста, с хорошей осанкой. Похож на директора начальной школы, который только что вышел на пенсию.

— Добрый день, — поздоровался он.

— День добрый, — ответил я.

— Не возражаете, если я здесь покурю?

— Да, конечно. Не стесняйтесь.

Он сел рядом, достал из кармана брюк «Севен стар» и прикурил от спички. Затушил ее и бросил в пепельницу.

— Я с двадцать шестого этажа, — неспешно выпустив клуб дыма, произнес он. — Живу с семьей сына, но они жалуются, что, если буду курить в квартире, все пропахнет никотином. Вот я и хожу сюда покурить. А вы курите?

— Нет, уже лет двенадцать как бросил.

— Мне тоже ничто не мешает бросить. Сколько я там курю — всего несколько штук в день. Захочу — брошу в любой момент. Только вот… сходить за сигаретами на улицу, выйти из квартиры, специально прийти сюда, покурить… За всей этой мелкой суетой время течет размеренно. Двигаешься, не забиваешь голову всякой ерундой.

— Иными словами, продолжаете курить ради здоровья.

— Именно так.

— Вы говорили, живете на двадцать шестом?

— Да.

— Тогда, наверное, знаете господина Курумидзаву из две тысячи шестьсот девятой?

— Да, знаю. Мужчина в очках. Работал, кажется, в «Соломон бразерз»…

— «Меррилл Линч», — поправил я.

— Точно, «Меррилл Линч». Несколько раз доводилось здесь с ним поговорить. Бывало, сиживал на этой скамейке.

— А что он тут делал?

— Ну-у… этого я не знаю. Просто сидел, думал… Вроде не курил.

— О чем-нибудь размышлял?

— Не знаю… В чем тут разница — задумчивость… размышления… Мы ежедневно размышляем о разных вещах. Причем живем ни в коем случае не для размышлений, но и вряд ли размышляем для того, чтобы жить. Это противоречит теории Паскаля, но порой мы, пожалуй, наоборот, размышляем с целью не утруждать себя жизнью. И задумчивость наша, быть может, бессознательно уравнивает такое противодействие. В любом случае вопрос не из легких.

Сказав это, старик глубоко затянулся. Я поинтересовался:

— А господин Курумидзава, случайно, не рассказывал о трудностях на работе, семейных ссорах?

Старик покачал головой, стряхивая пепел.

— Как вам известно, вода всегда течет по кратчайшему пути, предоставленному ей. Однако в некоторых случаях кратчайший путь создается самой водой. Мысли человека — они похожи на воду. Мне всегда так казалось… Однако ваш вопрос требует ответа. Мне ни разу не доводилось вести с господином Курумидзавой разговоры на такие темы. Лишь по мелочам… о погоде, правилах проживания в доме.

— Понятно. Извините, что отнял у вас время.